- Я так понимаю, в дневнике записана память о мертвых?
- Да
- Поэтому ты ее и убил? Потому что не мог справиться с ревностью?
- Нет. Ревность слишком низкое чувство, чтобы лишать кого-то жизни. Зачем? Проще уйти, чтобы оставить в покое чужой мир. Понимаешь, Морган?
- Тогда, почему? Почему ты лишил ее возможности жить дальше?
- Все в дневнике. В этой тетради, в которую ты проваливаешься с головой, находятся ответы на все твои вопросы
- То есть мне продолжить? – удивленно спросил Морган, не отрывая взгляда от Джефри, который все также смотрел в пол палаты
- Не сейчас – Джефри сделал глоток воды – Мистер Мэтью. Неужели он больше не появлялся в твоей жизни?
- Я учился пять лет. И каждый день я видел его. На занятиях, на пробежке, в кинотеатре, в парке. Он давал мне многое. Можно даже сказать, Мэтью подарил часть своей души – Морган плавно сбавил тон – Лишь в одном он не смог меня убедить – мужчина тяжело выдохнул, перебирая в пальцах платочек, которым вытирал капли пота, иногда скатывающиеся по грубой коже
- В чем?
- Он видел во мне своего приемника. Учителя. Человека, который сможет заменить его! – громко проговорил Морган – Он видел в моих глазах огонь, желание, но не смог понять к чему. Увы. Я не хотел воспитывать хороших психологов, я сам мечтал им стать! Лучшим в своем деле! Мэтью, как мог, пытался направить меня на путь преподавания, старался изменить мою душу – Морган замолчал, ожидая реакции парня
- Ты не прав – резко промолвил Джефри, оторвав свой взгляд от холодного пола палаты – Он видел в тебе себя. И в этом нет его вины. Лишь желание превосходства. Продолжить путь человека? Повторить его успех? Зачем? Разве в мире мало дорог? Зачем ступать по протоптанным тропинкам? Ведь, намного лучше открывать мир заново? Да? Но весь фокус в том, что этот мир уже истоптан! И есть лишь один выход. Стать на тропу ,которая манит к себе, и зайти как можно дальше, туда, где нет следов людей!
- Возможно, ты прав, Джефри
- Ведь, мистер Мэтью так и не доработал до конца твоей учебы. Я прав?
Морган смиренно кивнул головой.
- Продолжай читать, Морган. Еще один кусочек моего мира в твоих руках – Джефри улыбнулся
Монотонный голос, вновь, разрезал напряженный воздух, в котором пахло лекарствами и табаком:
«… Весна. Странное время года. Я всегда ненавидел жаркие месяца. Так много жизни вокруг, людей. Но было в ней что-то свое. То, что есть во всех временах года. Что-то особенное, неповторимое. Мир оживал, просыпался, выходил из холодной комы, которую приносила в своих оковах зима. Совершенство природы! В воздухе пахло каплями стыда, смехом, жизнью! Яркое солнце уже согревало землю, возвращая небеса на свое место. Они таяли и паром поднимались в высь!
Долгие дни мы были с Мэри. Каждый день я боялся потерять ее. Иногда, я был готов принять ее измены, лишь бы она навсегда осталась только со мной. Я так часто рассказывал ей о смерти, о ее значении, красоте. И, мне казалось, что она понимает меня. Сколько бы холода не вынес мир той зимой, я получал лишь тепло!
Смерть. Идеальное искусство. Безупречный шарж на вашу жизнь. Великолепный финал полотна. Наверное, если кто-то приход тебя забирать, то явно не старая дама с косой. Красивая девушка, от запаха которой ты просто взлетаешь вверх, чтобы раствориться пеплом на орбите, в атмосфере круглой планеты. Ее походка, лицо, голос будут сводить с ума, перекроют глотку так, чтобы ты не смог больше дышать, остановив твой медленный пульс ударами величественных птиц. Вся ваша жизнь – лишь поток сожалений и сомнений, радости и счастья, горя и боли. А что должно быть в финале? Идеальный сюжет. Чувствовать, как душа медленно покидает тело, как кровь заполняет вены, вскипая в них – великий дар. Вы так боитесь умереть. Зачем?! Чтобы бросать на холсты бездарные мазки красок?! Смерть столь же прекрасна, как и черно-белые сны, в которых мертвые дети падают с небес, облагораживая собой землю, уставшую и сухую. Их кровь покидает глаза и руки, омывая все живое, одаривая красотой смертельного фокуса! Мертвый дождь! В смерти нет греха, боли, ничтожества этого мира. Лишь красота и великолепия наполняют ее легкие, чтобы вновь ворваться в мир с каждым выдохом! Смерть очищает вашу совесть и разум, останавливая на секунду молчаливые ходы зевак. Она, словно капли золота, облагораживает душу, показывает идеальный финал жизни! Смерть заглушит все вопли и слова человечества! Почему люди не могут понять этого?! Превосходство. Перед ней нет ничего вечного! Все, рано или поздно, поддастся в ее лапы, чтобы вновь засверкать от счастья, света, тепла и радости! Смерть – идеальное искусство. Финал полотен ваших душ! Ощутить ее прикосновение – чувство, что заглушает миллионы.
Я лежал на кровати, а Мэри, стоя перед зеркалом, медленно смывала с глаз черную безупречную туш. За окном ярко светило солнце, уничтожая остатки неба, показывая всем глупым людям, что пришла весна. Мысли о смерти наполняли мою голову. А почему бы не сейчас?! Почему бы не соединить три совершенства?! Я встал с кровати, подошел к Мэри, обняв ее сзади. Рукой гладил великолепную шею. Три совершенства: весна, смерть и Мэри.
Я начал сдавливать чуть сильнее ее шею. Она, видимо, подумала, что это какая-то игра, где я полностью владею ее телом. Мэри извивалась в моих руках, издавая тихие стоны. На ее лице все еще была размазанная туш, что возбуждало меня. Я, как мог, пытался откинуть из души все плотские желания, сдавливая шею все сильнее. Мэри начала волноваться. Она пыталась закричать, но моя рука сжимала ей горло, впиваясь пальцами в ее бархатную кожу. Ей все-таки удалось это сделать. Ее красивый крик врезался в мои уши, пронзая их насквозь, и я не смог стерпеть. Мне пришлось со всей силы толкнуть ее в зеркало так, что то посыпалось, разлетаясь на десятки маленьких осколков. С головы Мэри падали багровые капли крови, а ее тело, находящееся в бессознательном состоянии, рухнуло на мои руки.
Примерно, через час она находилась в собственном подвале, привязанная к тяжелому старому стулу. Ее руки были зафиксированный на подлокотниках, а рот заклеен скотчем. По лицу ползли багровые реки крови, спускаясь все ниже, падая на ее белую кофточку. Я сидел рядом, подпирая спиной стену, и курил, ожидая момента, когда Мэри придет в себя. Увидеть ужас в ее глазах, тщетные попытки, чтобы закричать, слезы, которые смешаются с кровью, очищая ее. Тонкие струи дыма, имевшего запах никотина, поднимались под потолок подвала, образуя танец, который пронзали несколько ярких лучей солнца, врывавшихся через щели в гнилых досках.
Наконец-то, Мэри пришла в себя. Она пытался вырваться, старалась кричать, но вместо громкого «помогите» слышалось лишь невнятное мычание. Интересно, что она чувствовала в этот момент? Страх? Злобу? Ненависть? Или все же любовь, странную и пошлую?
Я рассматривал в руках кухонный нож, пока из глаз Мэри капали слезы. Они замирали на ее ресницах, создавая призму, через которую сочился свет. Она была так прекрасна, напугана, выброшена в море ужаса. На ее белой кофте виднелись пятна крови, а обнаженные ноги касались пола, лаская его пальцами. Я прислонил лезвие ей к шее, не говоря ни слова, и кончиком ножа начал вести вниз, разрезая кофточку, оставляя на теле неглубокие царапины, из которых мельчайшими линиями проступала кровь. Мэри стонала от медленной боли, а глаза становились все больше. Боже, я так боялся всадить нож в ее тело, но мой разум требовал этого для создания идеала, совершенства, искусства! Ее кофта была разрезана, показывая моим глазам великолепную грудь, укутанную в тесные объятия лифчика.
Вашему идолу потребовался день, чтобы отделить тьму от света, мне же на это дело хватило лишь мига! Одним движением я выдрал из ее души все доброе, теплое бросил на землю и растоптал легким движением ноги! Размазал по грязному полу! Ха! Я гладил ее руки, говоря о том, как она красива…».
- Морган, после того, как мистер Мэтью ушел, ты встречался с ним за пределами твоей привычной жизни? – голос Джефри остановил чтение мужчины – Или судьба вас больше не сводила вместе?
