– Человек! – Услышав голос из сторожевой башни, все в карьере замерли.

Билли поднял голову и оглянулся.

– Да, ты. Тот, кто стоит. Согни спину, человек. Тебе еще предстоит сдвинуть горы.

Билли нагнулся, качая головой.

– Прямо-таки поэт, – пробормотал он. – «Сдвинуть горы». Подняв кусок скалы, Билли Пратт заметил рядом с собой знакомую фигуру. Не поворачиваясь, человек сказал:

– Продолжайте работать и разговаривайте шепотом. Я Том Уорнер. Как вас зовут?

– Билли Пратт.

– Предупреждение было первое и единственное. Если он поймает вас еще раз, то накажет.

Билли уже видел, что делает с человеком удар силового поля, а потому удвоил усилия.

– Уорнер.

– Что?

– Что такое гоата?

Том пожал плечами и потянулся за очередным камнем:

– Месть. Вот и все, что я знаю. Френсис, похоже, разбирается в этом получше меня.

– Френсис? Тот, который управляет лагерем?

– Да. – Том бросил камень в корзину. – Вы знаете что-нибудь о восстании? Эти двое, Дирак и тот, которого называют Раскорякой, они ведь задумали что-то, да?

– А почему бы и нет? Нельзя же оставаться здесь до конца жизни?

Том покачал головой:

– Одна попытка уже была. У вас ничего не получится.

Билли выпрямился, но вовремя вспомнил о предупреждении и наклонился за камнем.

– Почему? Я насчитал всего три сторожевые башни, а нас здесь не менее четырех тысяч.

– Говорю вам, попытка уже была. Эти башни неуязвимы. Я хочу, чтобы вы поговорили с вожаками, убедили их отказаться от задуманного. В противном случае пострадают все.

– Но как… – Билли замолчал, видя, что Уорнер поднял корзину, взвалил ее на плечо и, пошатываясь, двинулся по дорожке к началу карьера.

Билли вернулся к работе, думая о том, каким странным образом сегодня утром разбудили деревню. Страж пожелал им доброго утра. Еще один кусочек мозаики, которую надо сложить, хотя кусочков явно не хватает.

Он не мог повлиять на тех, кто готовил восстание. Билли скорчил гримасу, представив, как другие воспримут его слова. К нему и так относились неодобрительно, кое-кто обвинял его во всем, что произошло. Конечно, открыто никто не говорил, что ответственность лежит на нем, но хватало и фраз, типа: «Жаль, с нами нет Ловкача. Он бы знал, что делать. Ловкач бы нас всех вытащил. С Ловкачом мы бы в такую передрягу не попали». И так далее.

Билли плюнул на землю, наклонился и поднял корзину. Артур Бернсайд Веллингтон, Ловкач, постоянно был где-то рядом, не позволяя забыть о себе. Соответствовать старому «разводиле» было трудно. Ловкач сделал бы иначе; Ловкач сумел бы лучше; жаль, что Ловкач ушел. Днем раньше, вернувшись из карьера, Билли попытался поговорить об этом с Хозяином. Мистер Джон не выразил сочувствия:

– Разве не ты теперь разводила?

– Да.

– Ну так разводи, Билли. Цирку приходит конец. Твоя работа – вытащить нас отсюда.

Билли взвалил корзину на плечо и повернулся к тропинке.

– И что я должен делать? – пробормотал он.

– Прекратить работу и построиться на перекличку!

Люди в карьере облегченно вздохнули. Билли опустил корзину, а когда выпрямился, наткнулся на пристальный взгляд Дирака. Билли отвернулся и двинулся к другим, уже становившимся в шеренгу.

Вечером, пережевывая четвертую дневную пайку, Хаву Да Мираак наблюдал за людьми, устало тащившимися из барака, отведенного для питания. Несколько человек остановились на тускло освещенной улице и о чем-то коротко поговорили, после чего разошлись по спальным баракам. Горизонт уже утонул в серо-черной тени ночи, почти слившись с черно-фиолетовым небом, и Хаву включил поле ночного контроля. Подождав, пока на улице никого не осталось, он включил и силовое защитное поле. На экране появились лишь слабые сигналы присутствия незначительных жизненных форм за пределами деревни. А вот люди еще перемещались между бараками, оставляя на мониторе широкие красные следы. Кто-то, шедший из барака для питания, приблизился к самой башне и остановился. Хаву нахмурился и выглянул в переднюю сферу обзора. Человек – худой, в запыленной одежде, смотрел на него. Хаву увеличил разрешение, вгляделся в лицо на экране и прочел появившуюся надпись.

– Ты Билли Пратт, человек из цирка.

Человек вздрогнул, словно напуганный, огляделся и снова поднял голову.

– Да… э… господин. Я просто смотрю на башню. Я не замышлял ничего плохого.

– Ты не оскорбил меня. – Хаву помолчал. А почему бы и нет? Ему было скучно.

– Пратт, что ты делаешь в цирке?

– Я разводила… юридический советник. – Человек рассмеялся и развел руками. – В мои обязанности входит предотвращение таких вот ситуаций. – Он посмотрел себе под ноги, покачал головой и снова взглянул на башню. – Господин, можно я задам вопрос?

– Задавай.

– Вы находитесь там все время?

– Моя смена – один год. Все это время я нахожусь здесь.

– А вам… вам не скучно?

Хаву откинулся на спинку стула, поднес руку к кнопке излучателя, но потом опустил ее на колено. Отметив свою реакцию, он понял, что человек попал в точку, но вины человека в этом не было. С их точки зрения вопрос вполне обоснованный.

– Мне не полагается скучать. В стражи определяют тех, кто хорошо переносит одиночество.

Человек скорчил гримасу:

– Но все же… вам не скучно?

Хаву внимательно посмотрел на человека и принял решение:

– Да, иногда мне становится скучно. Мне есть чем заняться в капсуле, я наблюдаю за тем, как проходит гоата, однако временами мне бывает скучно.

Человек потер подбородок:

– Можно еще один вопрос?

– Можно.

– Мне тут пытались объяснить, но я все равно не совсем понял. Что такое гоата?

Хаву уже открыл рот, собираясь объяснить – это была его любимая тема, – но остановился. Человек показался ему достаточно разумным, жаждущим узнать новое. Нуумианец проверил личное оружие, подумал о предстоящей бесконечной череде однообразных дней впереди и повернулся к стоявшему перед башней человеку.

– Понятие гоаты требует долгого объяснения. Завтра, когда вернешься из карьера и отстоишь проверку, приходи к башне. Мы обсудим все подробно.

Все, кто еще оставался на улице, замерли с открытыми ртами, будто пораженные силовым-лучом. Человек по имени Пратт опомнился первым и кивнул:

– О'кей. Увидимся. – Он указал на барак. – Я могу идти?

– Иди.

Человек пошел, а Хаву с интересом отметил, что и остальные люди ожили, зашевелились и двинулись к баракам. Два больших человека последовали за Праттом. За несколько секунд улица полностью опустела. Хаву включил защитное поле, поднялся и оглядел свое помещение. «Может быть, Пратту просто любопытно, но не надо забывать, что он заключенный», – подумал нуумианец.

Хаву достал из-под пресса уличную форму, снабженную индивидуальным защитным полем. Последний раз он пользовался ею полгода назад. Хаву с удивлением поймал себя на том, что с нетерпением ожидает первого вечера с компанией.

Едва Билли Пратг вошел в барак, как на его плечо опустилась огромная, тяжелая рука. Он оглянулся и увидел Растяжку Дирака, который сурово смотрел на него сверху вниз. Дирак кивнул, показывая на дверь напротив двери Френсиса Денэйра.

– Я устал, Растяжка, – сказал Билли Раскоряке. – Послушай, я хочу спать.

Свободной рукой Растяжка открыл дверь и запихнул Пратта внутрь. Лежавший на кровати Том Уорнер поднял голову и нахмурился:

– Что все это значит?

Растяжка и Раскоряка, вошедшие вслед за Билли, уселись на кровати напротив Уорнера. Дирак закрыл дверь и подтолкнул Пратта к кровати Тома.

– Наш Киска пригласил Билли на обед.

Том удивленно уставился на Билли, потом повернулся к Растяжке.

– Я… как… то есть…

– Ничего. Ты с самого начала был против восстания, говорил, что ничего не выйдет. А если кто-то попадет в башню?

Том сел, потер подбородок, посмотрел на Билли:

– Думаешь, что сможешь убить нуумианца?