Гореславский пожал плечами:

– Выбирать не приходится. Только здесь, пожалуй, еще можно спокойно поговорить. По-моему, нас приняли за пару новобрачных гомосексуалистов.

Бен Масих вспыхнул, его лицо залила краска негодования, но Борис Октябринович продолжал как ни в чем не бывало:

– А аттракцион стоит недорого, долларов двести двадцать – двести тридцать. Но в целях конспирации мне пришлось делать заказ через русское туристическое агентство. Так эти бандиты содрали с меня тысячу евро. Надо будет занести им в офис небольшой презент – бомбу с часовым механизмом. Но это позже, чтобы никому в голову не пришло связать это с моим заказом... – Он мечтательно застыл у края бездны. – Когда-нибудь мы взорвем это дурацкое колесо. Чтобы оно упало прямо в Темзу. Надо только, чтобы в этот момент на нем было побольше народа. Представляешь, какие брызги поднимутся?!

Он радостно, совсем по-детски рассмеялся. Но его собеседник оставался мрачен и хмур. Борис Октябринович смерил его пренебрежительным взглядом.

– Так ты говоришь, у нас неприятности?

– Неприятности? – Бен Масих грязно выругался. – Я бы назвал это разгромом. Они накрыли практически все наши боевые группы и склады. В Европе, в Америке, в Японии. Даже лагерь талибов на границе с Пакистаном. Спаслись только несколько человек. Боюсь, один из них мог оказаться предателем.

Гореславский пошевелил сцепленными за спиной пальцами рук.

– То, что все налеты на наши объекты произошли одновременно, безусловно, свидетельствует об утечке информации. Говоришь, предатель мог оказаться среди спасшихся? Ерунда! Каждый из них знал очень немного, только то, что касалось их собственных групп. Нет, сдать всех и сразу мог только кто-то из твоего непосредственного окружения.

Бен Масих обескураженно покрутил головой:

– Не может быть, все они проверенные люди!

– Плохо проверял! – с неожиданной яростью рявкнул вдруг Гореславский. – Сколько их у тебя?

– Пятеро, – неуверенно протянул бен Масих. – И я ручаюсь за каждого.

Гореславский едва сдерживал гнев.

– Тебя я не подозреваю... пока не подозреваю! И скажи за это спасибо. А своих помощничков немедленно бери в работу. Один из них – враг. На нем кровь наших братьев.

Кабинка теперь шла вниз. Бен Масих все еще не мог смириться с необходимостью уничтожить собственный штаб.

– Но если один предатель, то четверо других...

– У меня нет времени выяснять это! – перебил его Борис Октябринович. – Возможно, твой стукач уже сдал и нас с тобой. Мы тут болтаем, а внизу уже ждут с наручниками.

Бен Масих замялся:

– Но у нас нет ни пентотала, ни скополамина. Все запасы захвачены полицией.

Гореславский наклонился к собеседнику и зашипел, брызгая слюной ему в лицо:

– А топор у тебя есть? Пила, молоток, плоскогубцы? Как же в старину без пентотала и скополамина обходились? В инквизиции, в Чека, в гестапо? Так что иди и работай. И доложи как можно скорее. Твою главную базу на острове, надеюсь, не тронули?

Бен Масих не смог сдержать самодовольной ухмылки.

– Руки коротки. Мой остров – территория под юрисдикцией ООН. Но все остальное... Вах! Такие убытки... люди, оружие...

– Не хнычь, – Гореславский похлопал собеседника по плечу. – Это не убытки, это расходы. Людей наберем, оружие купим. К тому же в наших лабораториях разработано взрывчатое вещество нового типа.

Господин бен Масих воспрял духом. Он выпрямился и, казалось, стал выше ростом. Наконец он набрался храбрости, чтобы задать главный вопрос.

– А что говорит ад-Даджал? – осторожно спросил он.

Борис Октябринович ответил не сразу. Сначала подумал – стоит ли. Потом решил, что можно посвятить верного помощника в сокровенную тайну.

– Мудрый ад-Даджал считает, что здесь оскорблена его честь. Мы должны нанести ответный удар. И он будет страшным.

Бен Масих слушал, затаив дыхание. Его глаза горели огнем восторга.

Гореславский продолжал:

– Долгое время мы ограничивались тем, что взрывали грязное быдло в метро, поездах, самолетах. Но теперь мы пойдем другим путем.

Бен Масих удивленно приподнял брови:

– Вах! Неужели мы перестанем взрывать этих баранов?

Борис Октябринович усмехнулся:

– Нет, зачем же? Наоборот, мы усилим нашу борьбу. Стадо надо держать в страхе, и мы будем продолжать начатое с удвоенной энергией. Но кроме этих ничтожных пора побеспокоить и других – тех, кто ездит в лимузинах с кортежами и летает на персональных самолетах. Вельмож, которые возомнили себя хозяевами этого мира. Следует напомнить им, что они – такие же ничтожества, как и те, кто их выбирает и выдвигает во власть. По ним мы и ударим. Это потрясет низы, они будут деморализованы, и мы легко погрузим весь мир в хаос. Это будет конец света. Мы их всех трахнем!

– Вах! – восхищенно повторил бен Масих. – Воистину, когда идущий во главе стада козел случайно падает в пропасть, все стадо прыгает следом за ним.

– Именно так! – согласился Гореславский. – Все они – только козлы и бараны. И мы напомним им, что в мире существуют львы. Ты, почтенный Усама, кажется, сказал, что некоторым из твоих людей удалось спастись? Это хорошо, они нам пригодятся. Собери тех, кто остался. Они возглавят армию безмозглых зомбированных баранов. Ты займешься их подготовкой, а я скажу, что надо делать.

Прозрачная кабина опустилась вниз. Двери открылись. Собеседники вышли, оставив откупоренную бутылку шампанского тем счастливчикам, которые зайдут первыми.

Над Ватутинками стояла тихая темная ночь. Старостин мерил шагами пол своего кабинета. Через окно он видел, как перед штабом затормозил черный «Хаммер» премьер-министра. Спустя пару минут вице-адмирал услышал в коридоре его твердые шаги. В кабинет начальника ФАРОСа они вошли вместе. Ковригов крепко пожал руки обоим.

– Бормана нет? – на всякий случай уточнил Старостин.

– Часа два назад уехал, – заверил его генерал-полковник.

Правдин прошел к столу и занял одно из кресел.

– Рассказывайте, Илья Григорьевич, – попросил он.

Старостин прокашлялся. Ковригов понимающе хмыкнул, достал из заветного шкафчика бутылку виски и тяжелые стаканы. Разлил и раздал.

Старостин сделал глоток и кивнул:

– Спасибо. Так вот, я собрал вас среди ночи, господа, чтобы сообщить пренеприятное известие. Агент Дервиш, для внедрения которого в окружение Усамы бен Масиха потребовалось так много сил, средств и времени, не вышел на связь. Думаю... нет, уверен, что он расшифрован. Возможно, его уже нет в живых, возможно, с ним еще работают.

Правдин нахмурился:

– И в чем причина? Ваше мнение?

Старостин задумался, но ненадолго.

– Судите сами, – сказал он. – При прошлой нашей встрече генерал-майор Бормышев получил информацию о расположении секретных баз и лагерей, которые принадлежали террористической группировке «Аль-Накба». На следующий день брат Бормышева, который, кроме всего прочего, числится также консультантом зарубежных антитеррористических структур и ООН, отправляется в международное турне. Вслед за этим по всему миру проходят повальные аресты накбаитов. Все их базы, указанные в меморандуме Дервиша, разгромлены, а террористы убиты или арестованы. Убитых, к счастью, не вернуть, а вот арестованных, думаю, скоро выпустят. Реальная доказательная база для обвинения практически отсутствует, а оперативную информацию к судебному делу не подошьешь. Так вот, бен Масих не дурак и в состоянии сложить два и два. Он, разумеется, догадался, что у него в штабе утечка, и принял необходимые меры. В результате мы лишились ценного агента еще до того, как он фактически приступил к работе.

Правдин потер лоб:

– И виноват в этом...

– Борман, – заключил Ковригов.

В кабинете воцарилось гнетущее молчание. Его прервал премьер-министр.

– Вы считаете, что генерал-майор Бормышев предатель? – прямо спросил он Старостина.

Тот отрицательно покачал головой: