Шторм медленно утихал, небо расчищалось. Сквозь образовавшуюся в тучах прореху выглянула луна, разгоняя своим мутным светом почти кромешную темень.

   К берегу прибило первого человека. Здоровяк-матрос, борясь с норовящими утащить его обратно волнами, прополз несколько метров и, тяжело дыша, повалился на мокрый песок. Попытался подняться, чтоб помочь остальным, однако рухнул обратно, пронзенный мечом. Захрипел, недоуменно вытаращив глаза, и попытался обернуться, но второй удар не дал ему этого сделать. Высвободив оружие, убийца побежал к следующему телу.

   Мало кто добрался до суши живым. Члены банды споро оттаскивали от воды утопленников и вынесенные на мелководье предметы, пока их не смыло обратно в море. Чуть в отдалении на берег выбралось еще двое. Один из них довольно уверенно держался на ногах и буквально тащил на себе второго, не то мертвого, не то потерявшего сознание. Преступник, оказавшийся ближе всех, побежал к ним. Его коллеги увидели, как он добрался до своих жертв, как замахнулся мечом, как стоящая у кромки воды фигура небрежно откинула свою ношу в сторону, как она, подпустив их товарища на расстояние удара, взмахнула рукой. Тот упал и уже не поднялся. Главарь банды нахмурился. К выжившим устремилось уже несколько вооруженных мародеров.

   Отброшенный на песок человек оказался никаким не трупом. Он закашлялся, зашевелился, силясь привстать. Его спутник тем временем поднял оброненный нападавшим меч, спокойно и невозмутимо готовясь встретить приближающихся мстителей.

   До слуха подростка, послушно сидевшего на утесе возле костра, донеслись звуки музыки. В завываниях ветра явственно прозвучали струнные переборы. Он недоуменно поднял голову, прислушиваясь, однако продолжения не последовало. Парнишка некоторое время вертел головой, напрягая слух, потом решил, что ему просто показалось, и снова сосредоточился на пыхающих и плюющихся искрами сырых поленьях, на безвольно пригибающихся к земле языках пламени, то почти гаснущих, то разгорающихся вновь.

   Кеане тяжело дышал, равнодушно скользя взглядом по валяющимся вокруг него трупам. Медленно перевел его на Айрела. Салум был вынужден признать, что без его помощи всё бы закончилось крайне плачевно. Заплыв по бушующему морю с практически беспомощным бардом на буксире не прошел для него просто так. Уставший, ослабленный и дезориентированный, он сумел отбить первых четверых нападавших, когда же, увидев в нем нешуточную угрозу, подтянулись все остальные, мужчина оказался в тяжелом положении. Окруженный, он едва успевал уклоняться или блокировать сыплющиеся со всех сторон удары. Будь он в лучшей форме, и то не факт, что смог бы справиться.

   Музыкант, заметив, что спутник на него смотрит, ответил ему столь же пристальным упрямым взглядом. Один не благодарил, второму это и не требовалось. Не услуга и не одолжение - взаимовыгодное сотрудничество, как и договаривались. Кеане всё же едва заметно кивнул. Пошатнувшись, плюхнулся на песок, воткнул рядом с собой окровавленный меч, расслабился. Айрел огляделся, убеждаясь, что нападать на них больше никто не собирался, и убрал окимму. Посидели молча, приходя в себя. Бард растерянно глядел на заваленный трупами берег. Пара утопленников покачивалась на волнах. На его счастье в тусклом лунном свете они выглядели просто темными бесформенными кучами, похожими на наносы водорослей или топляка. Не привык он к мертвецам. Тем более - в таком количестве.

   - Интересно, где мы сейчас? - музыкант неловко огляделся, словно надеясь увидеть дорожный указатель. - За пределы Кендрии не выбрались, как я понимаю, - обреченно вздохнул он.

   Зацепившись взглядом за горевшие на утесе огоньки, вдруг осознал, что замерз. Промокшая одежда противно липла к телу - хоть лезь обратно в воду, чтоб спрятаться от пронизывающего ветра. За возможность переодеться и посидеть у костра, Айрел многое бы отдал. Бард вопросительно посмотрел на спутника, собираясь предложить прогуляться наверх, посмотреть, что к чему. К некоторому своему удивлению заметил, что тот был расстроен и подавлен. За неделю с лишним знакомства он как-то не заметил за оружейником особой чувствительности и человеколюбия. Да, тот старался избегать ненужных убийств, если была такая возможность, предпочитая глушить противников, как перед самым выездом из Табида, когда на Айрела таки обратили внимание стражники и попытались его задержать "для установления личности". Однако скорбеть о невинно убиенных...

   - Огурчик потерялся, - от Кеане не укрылся недоверчивый взгляд барда.

   Певец пару секунд переваривал услышанное. Мда. Кому что.

   - Смыло, наверное, - без особой жалости предположил он.

   - Он мог остаться на корабле, - задумчиво проговорил салум. - Незаметно выбраться из кармана и...

   - Если хочешь, я куплю тебе целый мешок хомяков! Новых! Всех возможных цветов! - торопливо пообещал Айрел, догадываясь, что последует дальше. - Мы же не полезем в эту кучу обломков на поиски твоей крысы, да?

   Собеседник ничего не ответил, но музыкант и без слов прекрасно понял, что тому нужен не мешок хомяков, а только один конкретный, и что он всё равно поплывет на разбившееся судно. За время их непродолжительного знакомства он заметил, что Кеане почти никогда не спорил. Он просто делал то, что хотел, абсолютно не считаясь с мнением окружающих в лице Айрела.

   - Хотя бы завтра, надеюсь? - бард не собирался составлять спутнику компанию во время этого наверняка жутко увлекательного заплыва, однако надеялся, что тот пока займется чем-нибудь более важным и первостепенным.

   К примеру, сходит с ним выяснить, что за огни горят на утесе: певец опасался идти один - мало ли кто мог там быть. Возможно - дружки столь душевно встретивших их на берегу мародеров. В принципе, активировав окимму, бард смог бы от них отбиться, однако, вдарь он по струнам, и полегли бы все, кроме него самого да Кеане, на которого, как выяснилось, лютня как на своего создателя тоже не действовала. А было бы очень кстати оставить кого-нибудь в живых, расспросить и выяснить, где именно они оказались. Дэйси тоже в свое время выжил, послушав музыкальный инструмент, однако, во-первых, не было никакой гарантии, что он вскоре не отдал Давиане душу под каким-нибудь забором, во-вторых, не стоило его сравнивать с обычным человеком. Айрел предполагал, что в зависимости от того, как и что играть, окимма оказывала разное воздействие на слушателей, однако как проверить догадку, не прибегая к помощи толпы смертников, он не знал.

   - Светло будет, море успокоится. Куда больше шансов его отыскать, - увещевал музыкант, мелко стуча зубами от холода и серьезно опасаясь подхватить воспаление легких. - Если твой хомяк дожил до этого момента, то до утра уж точно протянет - он же не дурак. Спрячется где-нибудь и пересидит опасность.

   Вообще, бард считал Огурчика скотиной на редкость тупой, абсолютно лишенной инстинкта самосохранения. С него бы сталось, чудом пережив шторм, свалиться в воду и утонуть уже после его окончания.

   - А вот лошадям точно конец... - с тоской подумал Айрел.

   Кеане, поразмыслив, согласно кивнул. Музыкант незаметно перевел дух.

   - Пошли узнаем, что там за огни, - предложил он, неуверенно поднимаясь на ноги.

   - Это лампы, - отозвался салум, не двигаясь с места. - Я слышал о таком. Имитируешь с их помощью город, заманиваешь корабль на рифы, ну и так далее.

   Мужчина убрал со лба налипшие волосы, внимательно посмотрел на окоченевшего спутника.

   - Что ты мучаешься? - спокойно проговорил он. - Переоденься в сухое.

   - Где я его тебе возьму?! - рыкнул бард, ненавидя в этот момент собеседника всем сердцем.

   Нет, надо было срочно расширять словарь ненормативной лексики: слать к салуму его самого было как-то нелепо.

   Кеане кивком головы указал на трупы мародеров. Айрел, сообразив, что тот ему предлагает, не поверил своим ушам и чуть не лишился дара речи от возмущения. Впрочем, принципы и брезгливость очень быстро сдались и отступили: порой становится безразлично, откуда взялась теплая сухая одежда.