Проходя мимо цепи пленных франков Рагнар остановился напротив него, ткнул пальцем в грудь:
— Как тебя называют?
Светловолосый поднял на него пустой взгляд, облизнул губы, попытался что-то ответить. Вместо слов из его горла вырвались бессвязные хрипы.
— Ленард, — вместо него произнес один из бритоголовых.
Рагнар запустил пальцы в бороду, прищурился:
— Он был твоим хевдингом?
— Да.
Похоже, бритоголовый неплохо знал северный язык.
— Он умирает, — сообщил ему Рагнар.
— Да, — вновь согласился бритоголовый. Поудобнее подхватил под локоть своего "хевдинга", шмыгнул носом: — Ты позволишь нам достойно похоронить его?
— Нет. — Рагнар еще раз оглядел светловолосого Ленарда, затем перевел взгляд на его слугу. — Но я могу сделать достойной его смерть…
Бритоголовый молча кивнул.
Когда Красный конунг перерезал горло светловолосому Ленарду, бритоголовый осторожно уложил мертвеца на землю, присел рядом, провел ладонью по его волосам, словно приглаживая.
— Он был не только твоим хевдингом, но и твоим другом? — спросил Рагнар.
— Молочным братом. — Бритоголовый нашарил на земле под ногами эрула два камушка, закрыл Ленарду глаза, уложил камушки на веки, прошептал что-то. Потом выпрямился, отряхнул ладони о разорванные у колен штаны: — Они отомстят за нас.
Он говорил о той части войска, что стояла на правом берегу. Два длинных шатра с яркими флагами, конница, метательные машины, лучники и копьеносцы…
Рагнар пожал плечами:
— Теперь наши силы равны.
— Ты не сможешь стоять здесь вечно. Но, пока они ждут там, ты не сможешь уйти по реке. Что же ты будешь делать?
— Сделаю так, чтоб они боялись меня.
Протянув руку, эрул указал на клочок острова, высовывающийся из-за речного мыса…
Сигурд стоял недалеко от Рагнара и слышал все его слова, но что затеял Красный конунг, понял, лишь когда один из драккаров Трира направился к острову. Вскоре над рекой зазвучал стук топоров, эрулы, выкатив на берег моток крепкой пеньки, принялись нарезать ее длинными кусками, увязывать концы петлями.
Потом пленных погрузили на два корабля и повезли на остров. Клешня поехал с ними, а Рагнар и Рюрик остались со своими людьми на берегу. Они вышли на самую кромку берега. Без оружия, без похвальбы и насмешек. Стояли и молчали. А на другом берегу в таком же молчании застыло войско франков. Было тихо-тихо. Затем франки дружно ахнули. Потом еще раз. И еще…
Из-за мыса показалось шнека Трира, подошла к берегу. Из нее выскочил Карли, сын Кальва. Придерживая болтающийся на поясе топор побежал к Рагнару. Волосы Карли были растрепаны, лицо покраснело.
— Почти все, — коротко сказал он. — Трир говорит — пора…
Рагнар взмахнул рукой, и все побежали к кораблям.
Сигурд привычно взобрался на драккар, сел на свой походный сундук, взялся за рукоять весла.
— Долго копаешься, — укоризненно сказал сидящий у борта Гримли. Приподнял весельную рукоять, покачал, прилаживая к руке. — Возьмись-ка поближе.
Сигурд переменил хват, приготовился.
Латья крикнул, весла чиркнули лопастями по илистому дну, столкнули корабль, понесли его к середине реки.
— Прямо! — закричал Рюрик. — Прямо! Ровными рядами, словно подчиняясь руке великого Одина, драккары двинулись к правому берегу. Узкие, увенчанные драконьими мордами носы кораблей устремились на войско неприятеля. Там больше не молчали, — сквозь плеск весел Сигурд расслышал крики ужаса, проклятия, мольбы и даже плач. Вытянув шею, бонд попытался рассмотреть франков, но из-за корабельного носа ему удалось увидеть лишь небольшую группку людей, стоящих на коленях у кромки воды. Один из них то и дело воздевал к небу длинные руки…
Не снижая хода, драккар миновал середину реки. Вражеский берег приближался, наползал разноцветными одеждами франкских воинов. Они выстроились ровной линией, в несколько рядов. Первыми стояли копейщики, ощетинясь острыми копьями, прикрывали длинными щитами затаившихся позади них лучников. Над головами воинов плескались в небесной сини притороченные к высоким шестам шелковые флаги. Цветные, яркие, с вышитыми на гладкой материи гербами владельцев. Драккары шли прямо на них, но франки не нападали.
"Я сделаю так, чтоб они боялись…" — вспомнил Сигурд слова Рагнара.
Красный эрул добился своего — франки словно оцепенели, наблюдая за летящими на них черными кораблями…
— Иии-ух! — Взмывали над водой сотни весел, играли блестящими брызгами, из-под оскалов драконьих морд струилась белая пена.
— Во славу великого Одина! — загудел над кораблями клич Рагнара.
— К бою! — вторя ему, зазвенел голос Рюрика.
С щитовой доски взметнулись щиты, на носовых надстройках припали на колено лучники, нацелили жала стрел на растерянных франков. Эрулы взревели боевым кличем северных берсерков…
И франки дрогнули. Испуганным бабьим визгом на разные лады заголосили боевые дудки. Ряды выстроившихся у берега воинов рассыпались, оставляя у воды лишь самых смелых. Но и те вскоре побежали, унося на длинных шестах свои красивые флаги…
— Трусы! — расхохотался Гримли. Пихнул плечом Сигурда, обернулся к нему потным, веселым лицом. — Гляди, как бегут! Словно зайцы!
— Поворачиваем, — перебивая его, прозвучал приказ Рюрика.
Мальчишка стоял на носу драккара, ухмылялся. Солнце блестело на золотой вышивке его нового плаща, осветляло и без того светлые волосы.
— Левый борт — табань! — рявкнул Латья.
Сигурд и Гримли послушно опустили весло в воду, налегли на рукоять. Драккар сбавил ход, нехотя накренился на бок, повернулся, открывая взглядам гребцов маленький остров. Тот самый остров, куда Трир отвез пленных франков и на который так долго смотрели франки с правого берега.
— Могучая Бравиль [72]… — выдохнул Гримли.
А Сигурд не смог произнести и этого. Просто молча уставился на остров, за один миг забыв все слова. Два драккара Трира и шнека уже покинули островную отмель, оставляя за собой белесый пенный след. Волны раскачивали пенную полоску, несли ее к берегу. Оттуда, с суши, таращились на чужеземные корабли крепкие дубки, осиротело торчали голыми, обтесанными добела, нижними сучьями. Под сучьями возвышались горки срубленных веток, белели россыпи щепок. А вместо веток на сучьях раскачивались трупы. Почти сразу Сигурд увидел бритоголового пленника, — он висел на ближнем к воде дереве, рядом со своим таким же бритоголовым товарищем. Под их тяжестью сук согнулся, ноги повешенных почти дотягивались до земли. Люди Трира не побрезговали — сняли сапоги с обоих франков. Босые ступни мертвецов торчали из узких штанин… Должно быть, из-за гибкости сука бритоголовые оказались только вдвоем, — на других деревьях висельников было по пять, а то и по шесть на каждом суку. Болтались мешковатыми чучелами, безвольно свесив вдоль тел слишком длинные руки.
Не смущаясь близости живых людей, над островком уже кружилось воронье. Каркали, взмахивая черными крыльями, спускались к мертвецам, погребальными камнями рассаживались на сучьях над головами висельников.
— Вперед, баловни Ньерда! Не спать!
От крика Латьи бонд опомнился, отвел взгляд от острова. Вдвоем с Гримли они оттянули весло назад, опустили его, вновь оттянули… Знакомый труд позволял не думать об увиденном.
Сигурд не осуждал Рагнара или Трира — они воспользовались пленными вполне разумно. Бессмысленная, на первый взгляд, жестокость смяла оставшееся войско Карла, сломила дух еще готовых сражаться франков, а заодно избавила эрулов и данов от лишней возни с живым грузом. Хевдинги поступили правильно. Но все-таки на душе у бонда было погано. И не у него одного, — налегая на рукоять весла, Гримли озадаченно шевелил губами, тяжело сопел, старался не смотреть на плывущий мимо остров висельников. Водил взглядом по палубе, по спинам впереди сидящих…
Сигурд хотел было что-нибудь сказать, но воронье карканье мешало придумать слова. А еще мешал звук, раздающийся совсем рядом, — то ли всхлипывания, то ли кашель, словно кто-то душил в себе рыдания…
