Что же будет после этого, ежели гг. капиталисты «проснутся» от своей апатии, окажут товариществам благосклонное внимание и наделят нас капиталами? Разумеется, тогда постигнет нас разорение, голод и мор… Потому что если за два миллиона мы должны вытащить из кармана 5 своих, да еще принести на алтарь кредита все свое имущество, что же мы должны сделать, ежели нам вдруг помогут миллионами так десятью? — Смерть, чистая смерть!..
Итак, вы видите — кажется, всё есть: и паи, и проценты, и дивиденды, а выходит одно божеское наказание. Оказывается, что на Руси оказалось 131 457 человек каких-то добряков, которых поставили в самое нелепое, глупейшее положение, уверив их, что от всего этого (я не знаю, как назвать) будут какие-то барыши. А ведь посмотреть со стороны — банк! Как есть банк!..
Если цель сельских товариществ, как ее определяет автор вышеприведенной статьи, состоит в том, чтобы дать возможность мелким (бедным?) заемщикам попользоваться благами кредита, то нельзя сказать, чтобы уставы товарищества (по крайней мере того, который находится у меня под руками) удовлетворяли этой цели.
Что такое мелкий заемщик? Мелкий заемщик, как вообще следует его понимать, есть обыкновенный деревенский мужик, имеющий собственное хозяйство, но не имеющий денег. У него есть две лошади, две коровы, шесть овец, у него есть хлеб, овес, немного льну и т. д., а главное, у него есть руки, рабочая сила — вот все, что может представить мелкий заемщик в обеспечение денежного кредита. Кредит этот ему нужен, во-первых, для уплаты повинностей и, во-вторых, для собственного обихода, «на нужу». Необходимость эта заставляет его продавать не во-время и за бесценок лишний пуд хлеба, лишнюю овечью шкуру, лишнюю меру овса, а главное, заставляет закабаливаться трудом, что прямо расстраивает его хозяйство: на чужой работе он измаивает свой скот, портит упряжь и хозяйственные орудия. Чтобы дать такому заемщику справиться, иметь возможность распорядиться получше своим трудом, продать, не торопясь и не спеша, излишек, имеющийся в домашнем хозяйстве, необходимо, имея в виду только его имущественное обеспечение и уплату выдаваемой ссуды, сообразоваться также с ходом его хозяйственных дел. Если строителю дома в Петербурге, положим, банки выдают ссуды на долгие сроки сначала под первый этаж, потом под второй и т. д., совершенно справедливо понимая, что с каждым новым этажом вырастает ценность обеспечивающего ссуду имущества, то почему та же система ссуд и уплаты их не может быть применена к мелкому заемщику? Оценив тщательно имущество лица, желающего занять деньги, ему, во-первых, можно выдать ссуду всегда гораздо большую той, какую могут выдать согласно своим уставам ныне действующие товарищества, во-вторых, рассрочив уплату процентов и капитала на долгие годы, можно погашать его долг, не пугая его столь грозной теперь минутой уплаты, и, в-третьих, при увеличении его имущества (подобно тому как, например, при надстройке нового этажа) — вновь увеличивать и ссуду. При таких условиях мелкому заемщику было бы действительно не страшно иметь дело с деревенскими банками.
Совсем не то делается (конечно, согласно уставам) в сельских ссудо-сберегательных товариществах теперь. В каком таком «обыкновенном» банке имущество исправного плательщика, аккуратно уплачивающего то, что следует, может быть продано? А вот в сельских ссудо-сберегательных товариществах — его продадут, потому что каждый член отвечает здесь, во-первых, сам за себя и, во-вторых, за все товарищество, конечно, всем имуществом. Да и при таких-то «гарантиях» — такому мученику-члену дают срок для уплаты ссуды только 9 месяцев.
§ 52 (устава) гласит: Ссуды выдаются на 6 месяцев.
§ 53, уже недовольный, гласит: По истечении срока может быть допущена отсрочка, но не более как 3 месяца,
а § 54 уже рычит: Вторичная отсрочка ни в каком случаене допускается.
То есть вынь да положь! Иди и нанимайся в работу, закабаляйся на каких угодно условиях, — а плати.
Но какую же такую благодать предлагают заемщику при таком обеспечении ссудного товарищества?
§ 40 — эта соблазнительная сирена всего устава — сладкозвучно распевает: каждый член может лично, без поручителей, получить в ссуду в полтора раза против суммы, принадлежащей ему в товариществе: пая или паевой доли.
То есть внеся, например, три рубля (и рискуя из-за чьей-нибудь чужой доли лишиться своего имущества), можно получить только полтора рубля ссуды или получить своих три рубля назад, да еще полтора. Приняв во внимание, что три рубля, которые у меня лежали в кармане, не требовали никаких процентов и тотчас явились обложенными процентами, как только из моего кармана, на одно мгновение, попали в кассу товарищества и оттуда опять перешли ко мне, я по совести могу считать, что одолжение, которое мне сделал великодушный § 40, — равняется только 1 руб. 50 коп., и проценты, стало быть, я плачу только за них. При 12 % годовых за эти 1 р. 50 к. я должен заплатить, платя ежемесячно по 4 1/2 к., 54 к. сер., то есть я должен отдать 3 р. 54 к., чтобы получить ссуды 96 коп. Этого уж подлинно нет ни в одном банке! В любом банке, при имущественном обеспечении, берут с заемщика только 10 % с суммы, на которую разрешен ему кредит: чтобы взять из банка 500 р., надо представить взнос 50 р., за гривенник дают рубль, в сельских же товариществах за рубль дают только 50 к.
Можете представить, имея в виду вышеозначенный параграф, какие громадные проценты приходится платить мелкому заемщику, и притом почти исключительно за собственные свои же деньги. Ниже мы представим читателю некоторые примеры великих мучеников, распятых мелким кредитом, а теперь познакомимся с дальнейшими параграфами устава.
§ 41. На ссуду большей суммы требуется поручительство одного или нескольких членов товарищества.
§ 43. Каждый член может быть поручителем на сумму не свыше четверти размера полного пая.
§ 44. Каждый член может быть поручителем за одного или за нескольких членов, с тем только условием, чтобы сумма поручительства (за?) принятых на себя членов не превосходила размера, определенного§ 43.
Большею частию вступающий в товарищество (по крайней мере в то, устав которого я цитирую) вносит два рубля. Согласно уставу, он может получить на себя лично — три рубля (2 своих назад и чужой 1 р.) и 12 р. 50 к. [8]на поручителя, всего 15 р. 50 к., и затем уже может, если пожелает увеличить ссуду, брать только на себя, потому что ему нет возможности когда-нибудь найти другого поручителя,так как всякий член, вступая в товарищество, вступает потому, что ему нужны деньги, и если не желает на 3 р. получить 1 р. 50 к., то должен непременно искать поручителя, который также желает взять денег. В первый же день учреждения банка является неразрывная связь между всеми заемщиками, преграждающая им всякую возможность увеличить свой кредит, за исключением кредита в тех размерах, который дает § 40, то есть вносить предварительно две части и брать третью.
На этом основании соблазнительный и, вероятно, только для соблазна напечатанный в уставе § 50 — к делу применяться не может почти никогда. § этот так сладко гласит: «Высший размер ссуды определяется не свыше тройного размера полного пая».
Прочитав этот параграф, и в самом деле можно подумать, что, внеся 50 р., можно из товарищества получить 150 р., то есть лишних 100 р. Но на деле этого не бывает. На деле, внеся 50 р., можно получить 75 р. (самому лично), причем приходится платить по 36 к. в год за каждый чужой рубль (тогда как в обыкновенных банках при 10 % взноса — немного более 6 %), а на другие 75 р. надобно искать 6 человек (!) поручителей, совершенно свободных от поручительств, чего решительно сделать нет никакой возможности. Свободные пайщики и не берут и не поручаются, твердо следуя тому герою Островского, который говорит про свой твердый ум: «читаю — а сам не верю!.. Иной читает и верит; а человек с твердым умом — читает, а сам не верит!» Читая таким образом устав, член товарищества «с твердым умом» понял, в чем дело, — и решил не поручаться и не брать, а просто ждать прибыли.
