, строки 34–35. Вместо «… je joue tous les instruments possibles» — «je joue de tous les instruments possibles» (по ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).

Работу над рассказом Тургенев начал, по-видимому, не ранее середины февраля ст. ст. 1847 г.; в письме из Берлина к Некрасову от начала февраля, до нас не дошедшем, Тургенев, судя по ответу Некрасова, сообщал лишь о работе над одним рассказом — «Мой сосед Радилов», не упоминая ни об «Однодворце Овсяникове», ни о «Льгове», появившемся также в майской книжке «Современника». Скорее всего, рассказ был написан в промежуток времени после отправки в Петербург рукописи «Радилова» (начало марта) и до начала работы над «Русским немцем» (апрель 1847 г.).

В ценз. рукоп. цензором вычеркнуты слова «с бессрочными» (68, 34), которые впервые восстановлены в Т, СС,т. I, с. 139.

В ценз. рукоп. со слов «Да, да, — подтвердил…» (62, 17) до слов «Ну, подите вы…» (68, 22) главный герой называется Выльниковым. В ЗО 1852фамилия (как и в Совр)— Овсяников. Земля, отнятая у Овсяникова, в Соври ценз. рукоп. называется Дубиновщиной (а не Дубовщиной).

Рассказ «Однодворец Овсяников» связан с замыслом ненаписанного очерка «Размежевание» и с комедией «Завтрак у предводителя» (Клеман, Программы,с. 119. См. также комментарий к комедии «Завтрак у предводителя», т. 2 наст. изд.).

Прототипом главного героя рассказа, Овсяникова, послужило реальное лицо. В архиве Государственного музея И. С. Тургенева в г. Орле хранится дело о покупке В. П. Тургеневой земли у соседнего помещика И. И. Чертова. В этом деле упоминается о продаже Чертовым восьми десятин земли однодворцу Овсяникову из села Голоплеки (Орл сб, 1955,с. 290). «В Голоплеках и теперь живут Овсяниковы, вероятно, потомки тех однодворцев, о которых писал Тургенев» (Богдановы,с. 14).

В образе «дедушки» в эпизоде захвата чужой земли слышны отголоски семейной истории Лутовиновых. В мемуарной литературе сохранился рассказ о самоуправстве Алексея Ивановича Лутовинова (дяди матери писателя) над однодворцами или экономическими крестьянами, запахавшими спорную землю. С помощью псарей и егерей он устроил настоящее побоище, в котором было убито около пятнадцати человек (Т и его время,с. 315).

В рассказе, построенном в основном на ретроспективном материале, затрагивались некоторые злободневные темы. Такова, например, фигура помещика-славянофила Любозвонова, в которой современники усматривали памфлетное изображение Константина Аксакова. Злободневной была и сатирическая зарисовка сцены размежевания.

Белинский дал высокую оценку рассказу, поставив его вместе с «Конторой» на третье место после «Хоря и Калиныча» и «Бурмистра» (Белинский,т. 10, с. 346).

По выходе первого отдельного издания «Записок охотника» И. С. Аксаков писал Тургеневу 4 октября 1852 г.: «Послушайте, любезнейший Иван Сергеевич: как могли вы теперь оставить место о г. Любозвонове? Само собою разумеется, что под Любозвоновым вы разумели брата Константина <…> Вы могли это написать в 1847 году, но теперь, для красного словца, вы пожертвовали истиной…» (Рус Обозр,1894, № 8, с. 477). В ответном письме от 28 декабря 1852 г. Тургенев ссылается на свою забывчивость и невнимательное чтение рукописи при подготовке издания. Однако такое объяснение можно принять лишь за желание уклониться от откровенного признания, так как анализ цензурной рукописи показывает, что Тургенев читал ее, по крайней мере, дважды, всякий раз внося стилистические исправления. В частности, подвергалось правке и то место, где описан помещик Любозвонов.

В цитированном письме И. Аксаков заметил по поводу всего рассказа: «Хорош также, очень хорош „Овсяников“».

Герцен в «Былом и думах» провел параллель между эпизодом с потоплением Лежёня и принудительным купанием зимой в Лондонском Гайд-парке французского шпиона (Герцен,т. XI, с. 109).

На рассказ Овсяникова о расправе помещика над его отцом ссылался в одной из своих заметок, напечатанной в «Колоколе» (1859, 15 апреля), Н. И. Тургенев, рекомендуя не забывать о нем сочинителям «проектов об улучшении быта крестьян с полицейскою властью помещиков и с розгами». Подробнее об этом см. в примеч. В. А. Громова в издании: Т, СС, 1975 —,т. 1, с. 377.

Однодворец— представитель особой группы государственных крестьян, свободный от крепостной зависимости, владевший небольшим наделом земли (в один двор). Однодворцы занимали промежуточное положение между дворянами и крестьянами; они имели право владеть земельными участками, а также крепостными, но подобно последним облагались подушной податью.

Ферязь— старинная русская одежда с длинными рукавами без воротника и перехвата.

…«се бон»— это хорошо (франц.: C’est bon).

Только до покойного графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского не доходил ни один.— А. Г. Орлов (1737–1807) — военный и государственный деятель; за разгром турецкого флота в Чесменской бухте (1770) получил почетное добавление к фамилии: Чесменский.

…по случаю размежевания.— В 1836 г. в России были учреждены особые посреднические комиссии, имевшие задачей склонить помещиков к «полюбовным соглашениям» о размежевании их земель и крестьянских наделов. При этом имелось в виду устранить чересполосицу и собрать воедино разрозненные и разбросанные на далекие расстояния наделы крестьян, чтобы приблизить их к деревням. Размежевание затянулось на многие десятилетия и не обходилось без резких столкновений между землевладельцами. В 1846 г., менее чем за год до создания рассказа, в третий раз были продлены сроки окончания «полюбовного» размежевания. Особенно плохо шло дело в Орловской губернии, где последняя в России посредническая комиссия была закрыта лишь в 1884 г.

Ходит барин в плисовых панталонах — а на голове така шапонька мудреная…— Попытки некоторых славянофилов возродить давно исчезнувшие в быту старинные русские одеяния (например, мурмолку — «шапоньку мудреную») служили предметом насмешек для многих современников. Герцен передает шутку Чаадаева, которую повторяла вся Москва: «К. Аксаков оделся так национально, что народ на улицах принимал его за персианина…» (Герцен,т. IX, с. 148).

…канты…— Здесь в значении: стихотворения.

…с бессрочными— солдатами, по болезни или иной причине состоящими в отпуску от военной службы без определенного срока, до специального призыва.

Впервые опубликовано: Совр,1847, № 5, отд. I, с. 165–176 (ценз. разр. 30 апр.), под № V. Подпись, общая для четырех рассказов: Ив. Тургенев.

Автографы неизвестны.

В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:

, строка 30. Вместо «а только даром» — «и только даром» (по Совр,ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859).

, строка 13. Вместо «сидели на дощанике» — «сидели в дощанике» (по Совр,ценз. рукоп., ЗО 1852, ЗО 1859, ЗО 1865, ЗО 1869).

, строка 33. Вместо «пораненные» — «подраненные» (по Соври ценз. рукоп.).

Документальные данные о начале и окончании работы над «Льговом» неизвестны. Тургенев мог начать писать рассказ лишь около середины февраля ст. ст. 1847 г. (см. основания датировки рассказа «Однодворец Овсяников») и закончить его к началу апреля ст. ст. (в противном случае рассказ не смог бы появиться в майской книжке «Современника»). Второй половиной февраля — мартом ст. ст. 1847 г. датирует рассказ и М. К. Клеман ( Клеман, Программы,с. 92).

В феврале-марте ст. ст. 1847 г. (в Берлине) Тургенев работал над четырьмя произведениями из цикла «Записок охотника» — окончанием очерка «Ермолай и мельничиха» и над рассказами «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсяников» и «Льгов». По-видимому, три последних очерка писались параллельно. Косвенное подтверждение этому находим в письме к П. Виардо от 13 (25) декабря 1847 г., где Тургенев сообщает: «… с тех пор как я нахожусь в Париже, я никогда не работал одновременно более чем над одною вещью и многие довел до пристани благополучно» (подлинник по-французски).