— Нам на Курской так рассказали…, — как-то обиженно ответил он, и после паузы продолжил. — Вторые гермоворота были закрыты, но потом кто-то их приоткрыл. Пришли к станции, а там власть у ваххабитов…

— У кого?! — снова перебил его Николай.

— Ну…, у этих, у душманов… Они спрятались в метро, когда завыли сирены, а потом потихоньку подмяли под себя администрацию и милицию.

— Много ли на станции людей и почему они не выходят наверх? Опасности ведь никакой нет.

— Не знаю сколько, там не все на перроне, есть и в помещениях. Много ушло, а остались иногородние пассажиры, которые делали пересадку на вокзале. Поезда ведь больше не ходят, а им деваться некуда. Вот их и припахали как обслугу. Тем более, кавказцы встали на сторону натовцев.

— Ни фига себе! — аж присвистнул Борис.

— Те вывели из Москвы за город почти всех. Дело в том, что их стали часто убивать. Нашлись типа партизаны или мстители. Вылезут из-под земли, взорвут или застрелят. А потом обратно вниз. Европейцы своих и вывели, а здесь остались бывшие наши, — продолжил рассказчик. И видя недоумение, пояснил. — Ну, те, кто в СССР был, а потом в НАТО вступил… прибалты всякие. Вот они и привлекли на свою сторону тех, кто хочет с ними сотрудничать, чтобы из метро не было вылазок. Поэтому и стали срезать лестницы и заваривать выходы…

— А когда мы появились на станции, — продолжил Кирилл. — И стали расспрашивать, как пройти дальше, то нас хотели схватить и выдать наверх, как бандитов. Мы убегать, кто куда. Фонари не включали, чтобы в нас было труднее попасть. Вот и потерялись. Я спрятался в каком-то туалете. Примерно через час вышел, но никого из своих ребят не нашёл. Фонарь слетел вместе с бейсболкой, поэтому подсвечивал мобильником. Пришёл сюда, чтобы вылезти обратно наверх, но лестницы срезаны. Я даже слышал, как они упали, но не понял, что там за грохот. Сейчас и телефон разрядился, сижу в темноте… Вы меня выведите? — неожиданно закончил свой рассказ Кирилл.

Они молчали, обдумывая услышанное от него. То, что нашлись непокорные, радовало. Но так можно было и пострадать ни за что. Впрочем, так уж и ни за что. Они тоже внесли свою лепту в то, что привело к выводу «староевропейцев». И тогда становится понятной охота за схемой подземных сооружений. Если здесь выхода нет, значит нужно идти в сторону Таганской.

— Слушай, Кирилл. А в другой стороне есть выходы наверх?

— Конечно, есть, я сам видел несколько венткиосков между Садовым кольцом и рекой.

— Проведёшь нас? Фонарь мы тебе дадим.

— Но я не помню их номера.

— А при чём здесь номера?

— То есть, как причём? — искренне удивился он. — По номеру можно определить, к какой ветке он относится. Кольцевая, например, имеет первую цифру четыре. А в районе Таганки сходятся три линии: Кольцевая; Таганско-Краснопресненская и Калининская. Как бы нам не пришлось проверить все, чтобы найти выход.

— Чтобы попасть на другие линии, придётся делать переход на самой станции. А в связи со сложившейся обстановкой, нам этого совсем не хочется, — обрисовал ему ситуацию Борис.

— На станцию вовсе не обязательно соваться! — воскликнул Кирилл. — Там есть ССВ!

— Расшифруй.

— Служебная Соединительная Ветка. Это, чтобы перегонять поезда и всякую другую технику с одной линии на другую. В любую точку Москвы.

— Вот как… А мы и понятия не имели. И ты хочешь сказать, что знаешь, как на неё попасть?

— Да чего там знать! Идёте по тоннелю, а как попадётся ответвление в сторону, то это она и есть.

— Надеюсь, что все вентшахты не успели замуровать. Где-нибудь, да вылезем на поверхность. Я прав?

— Прав, Боря, прав, — и обращаясь к новичку, спросил, — Ты с нами?

— Конечно! Чего мне здесь делать. Может ребят ещё встречу. Волнуются за меня…

— Если бы волновались, то пришли бы сюда, потому, что ты только этот выход и знаешь. Бросили они тебя!

— Борь, ты так опрометчиво не суди других. Мало ли что могло случиться. А теперь, давайте встали и пошли дальше. А ты возьми этот фонарь. Налобника лишнего нет, а у тебя всё равно руки свободные.

Оказавшись в тоннеле, они особенно действительно увидели стоящий недалеко поезд и почувствовали сильный трупный запах. Но долго мучиться, не пришлось, так, как тоннели соединяла вентсбойка. И они сразу перешли в соседний. Там сразу стало легче дышать. Повернули налево и направились к Таганской станции, а вернее в поисках открытого выхода наверх. Пройдя совсем немного, они увидели слева вход в санузел N404.

— Кирилл, ты в нём прятался?

— Нет, тот ближе к Курской.

Прошли ещё немного, как тоннель расширился и один путь стал раздваиваться, уходя после стрелки вправо. Похоже, это и был тот самый соединительный между ветками. Повернули вправо и обрадованные они ускорили шаг. Но спустя метров через двести, тоннель снова расширился, и пути опять разошлись. Теперь влево отворачивал новый тоннель и довольно-таки круто.

— По какому тоннелю нам нужно идти? — спросил Николай.

— Я не знаю. Ни разу не приходилось здесь бывать.

— Коль, нам не всё равно, что ли? Бросаем на пальцах. Какой выпадет, то и идём в него. Если что не так, возвращаемся в другой.

— Никаких пальцев не надо. Забыл правило? Нет? Тогда идём прямо.

Только тронулись, как увидели сбоку огромную дверь. Значит, эти гермоворота даже не успели закрыть. И это к лучшему, им бы тогда пришлось возвращаться. Обходного пути не видно. Хотя, он сейчас возможно за створкой.

Справа было какое-то помещение с железной дверью. Надпись синей краской сообщала, что это ДП-655 и ВУ-650. Для тех, кто понимает, всё просто, а для них?

— Кирилл, нам сюда?

— Нет, это не вентшахта.

— А что?

— Не знаю. У них столько аббревиатур, что в жизнь не запомнить. А нам нужно, чтобы было написано ВШ. Да и так будет понятно, что это она.

Совсем скоро слева и обнаружилось искомое сооружение, ВШ-633. Повеселев, они открыли тяжёлую дверь. Пройдя тамбур, подошли ко второй.

— Опять Облом Иванович!

Струйка воды, вытекавшая из-под двери и уходившая куда-то вниз, подтвердили данное определение. Значит, шахта затоплена. Правда, существовала вероятность, что за эти дни почти вся вода могла вытечь с неё. Чтобы убедиться в этом, следовало открыть дверь. Желающих не нашлось. Развернулись и пошли дальше. Тоннель стал неуклонно подниматься и поворачивать влево. Рельсы были малонаезженные. Значит, это точно не путевой тоннель. Слева было обнаружился какой-то тоннель небольшого диаметра. Посветили туда, но ничего толком не увидели. Он был прямой, а в конце видны ступеньки. Над входом прикреплена малость поржавевшая табличка. На ней написано ВСБ-625. Никто не знал, что бы значило.

Не стали оставлять позади себя неисследованные ходы и пошли в него. Подъём был довольно-таки крутой, а в конце с десяток ступенек. Когда поднялись наверх, оказались в большом помещении, выходящим в ещё один тоннель. Судя по блеску рельс, это была какая-то линия. Теперь нужно определиться, куда идти, вправо или влево. Пошли влево. Наконец они вышли к большому расширению со стрелкой.

— Кирилл, ты разбираешься в этом? — спросил Борис, показывая на табличку «ПК 16–80».

— Это пикет.

— Да я и сам знаю, что пикет. Ты скажи, где какая сторона?

— Тут всё просто. От центра число увеличивается. Поэтому, если нам надо на окраину, то идём, как и шли.

— Да, действительно, всё просто. В центре нам делать нечего… Пошли влево.

По дороге оказался очередной санузел. Кирилл забежал проверить, вдруг, кто из его приятелей там прячется, но там никого не оказалось. Когда они поравнялись с новой развилкой, по которой оборачивались поезда, услышали стрельбу, доносящуюся с правого тоннеля. Быстро погасили фонари, укрылись за углом и прижались к тюбингам, только изредка выглядывая в тоннель. Никому не хотелось поймать шальную пулю. Стреляли как минимум из трёх видов оружия. То были слышны очереди, то одиночные, как из пистолета. Несколько раз бабахал явно дробовик.