В рукописной биографии Мышкина Короленко так писал об этом периоде: «В школе его застало не только предчувствие, но и начало реформ. Уже в 1856 г. (т. е. когда Мышкину было 8 лет) уничтожена обязательная крепостная принадлежность кантонистов к военному ведомству. В 1858 г. „школы кантонистов“ преобразованы в особые училища военного ведомства, с другим характером, а в 1866 и 1868 гг. они превратились в военные прогимназии. Последнее преобразование совершилось, очевидно, уже по окончанию Мышкиным курса, — первые совпали приблизительно с началом его учения, которое таким образом почти все прошло в период борьбы старых и новых начал, в период неустойчивости и ломки (…)

„Новые идеи“ о различных формах жизни и воспитания носились в воздухе, проникали в институты, корпуса и казармы. Новое становилось рядом со старым, а это, конечно, наиболее благоприятная почва для зарождения и развития протестантского, оппозиционного настроения. В школах же кантонистов „старое“ являлось в формах более грубых и жестоких, чем где бы то ни было, и таким образом смутные, но светлые и радостные ожидания только подчеркивали уродливые формы упорно отстаивающей себя старины. Михаил Родионович Попов, близко знавший Мышкина в последующие периоды его многострадальной жизни, говорит между прочим, что Мышкин отличался от других товарищей революционеров непосредственностью революционного чувства, „накопившегося всей действительностью его жизни“. Без сомнения, „школа кантонистов“ даже в период ломки и реформы сыграла в этом выдающуюся роль» (ГБЛ. Ф. 135.1. Оп. 19. Ед. хр. 1161. Л. 5–6).

Кажется, ему пришлось стенографировать процесс нечаевцев… Об этом Мышкин вспоминал: «Иметь в это время в качестве правительственного стенографа два билета на вход в суд, как я имел, читать подлинное дело, быть единственным стенографом, допущенным на заседание, и в то же время сознавать, что я принадлежу к лагерю, враждебному правительству, — нужно было побывать в моей шкуре, чтобы понять то приятное ощущение, которое я испытывал тогда» (См.: Антонов В. С, Ладыженский А. М. Шлиссельбуржцы об Ипполите Мышкине. Прометей. Т. 3. М., 1967. С. 252).

…в лице Ларисы Тимофеевны Зарудневой. — Выдержки из писем Л. Т. Зарудневой к Короленко опубликованы Н. Митрофановым. См.: Науч. зап. Полтавского государственного литературно-мемориального музея В. Г. Короленко. Вып. 1. Полтава, 1961. С. 92.

…выдающегося повстанца Огрызко (в то время уже отпущенного). — Ю. Огрызко (1827–1890), издатель польской газеты «Слово» в Петербурге, был близок к кружку Чернышевского. В 1863 г. Огрызко являлся уполномоченным польского повстанческого Национального правительства в Петербурге. В 1864 г. арестован, приговорен к смертной казни, замененной двадцатилетней каторгой.

…освобождение Чернышевского стало одной из очередных задач русских революционных партий. — Подробно об этом см.: Итенберг Б. С. Восемь попыток освобождения Н. Г. Чернышевского // Вопросы истории. 1978. № 7.

…Герман Лопатин… в этом же намерении подозревался и Грибоедов… — Г. А. Лопатин, отвечая на вопросы Короленко о Мышкине, писал: «…ездили в Иркутск Грибоедов и Клеменц, чтобы узнать для меня фамилию жившего в Вилюйске при Чернышевском жандарма и знает ли он меня в лицо (вначале при нем держали только таких моих знакомцев), а также добыть подпись нового генерал-губернатора и нового начальника Иркутского жандармского управления». Письма Короленко к Лопатину опубликовал О. А. Сайкин (Сов. архивы. 1972. № 3). Вошли в книгу материалов о Лопатине «Мятежная жизнь», составленную Л. Харченко и А. Винклер (Ставрополь, 1975).

…тургеневским гамлетством. — Короленко имеет в виду характеристику людей «гамлетовского» типа, данную Тургеневым в статье «Гамлет и Дон-Кихот» (1859). См. также статью Ю. Д. Левина «Русский гамлетизм» (От реализма к романтизму. Л., 1978. С. 214–236).

…когда он(Мышкин. — Б. А.) говорил эту речь, в сенате происходило нечто необычайное. — Речь Мышкина на суде и описание беспорядков, происшедших в конце речи, см. в кн.: Революционное народничество 70-х годов XIX века: В 2 т. / Под ред. Б. С. Итенберга. М., 1964. Т. 1. С. 371–392.

…жестокую систему центральных тюрем, устроенных нарочно в Харьковской губернии… — В 1875 г. по инициативе шефа жандармов Мезенцева в Харьковской губернии были открыты две Центральные каторжные тюрьмы — Ново-Белгородская и Ново-Борисоглебская. За пять лет в этих двух центральных тюрьмах было заключено тридцать пять человек, из которых семь сошло с ума и восемь умерло. В 1880 г. по указанию Лорис-Меликова эти тюрьмы были закрыты, а заключенные переведены в Мценскую пересыльную тюрьму.

«Врешь, не вырастет…»— Л. Дмоховский умер в декабре 1881 г. в Иркутской тюремной больнице от оспы. На похоронах его, по воспоминаниям Виташевского, И. Мышкин произнес речь, которая заканчивалась словами: «…и на почве, орошенной кровью таких, как ты, дорогой товарищ, вырастет дерево народной свободы!», на что присутствовавший священник вскричал: «…нет, нет!., неправда! не вырастет!» (Виташевский Н. А. В Иркутской тюрьме двадцать пять лет тому назад // Минувшие годы. 1908. № 7. С. 109).

Говорили даже об убийстве в своей собственной среде. — В 1881 г. каторжане Забайкальского острога задумали побег и приступили к рытью подкопа. Нечаевец П. Г. Успенский (1843–1881), принимавший участие в убийстве И. Иванова в Петровской академии, от побега отказался, но работал в подкопе наравне с другими. Подкоп был обнаружен охраной, и его участники, ошибочно подозревая измену, заподозрили Успенского. Его задушили в бане, а затем повесили. См.: Давыдов Ю. В. С. 54–55.

Вся партия содействовала побегу… — Обстоятельства этого побега Короленко передает с некоторыми неточностями. Подробнее об этом см.: Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги. М., 1927. С. 55–119.

За этот побег Мышкина и Минакова перевели в Шлиссельбургскую крепость. — Мышкин, Минаков, Долгушин, Юрковский и др. были переведены в Петропавловскую крепость за организацию голодовки в связи со значительными ухудшениями условий содержания заключенных.

Вскоре Минаков нанес удар тюремному доктору. — Об этом см.: Попов М. Р. Борьба за право умереть (конец Минакова и Мышкина). Л., 1931.

. ..Петром Алексеевым, прославившимся в радикальных кругах яркой речью на процессе 50-ти. — «Процесс 50-ти» происходил в Петербурге с 21 февр. по 14 марта 1877 г. над членами «Всероссийской социально-революционной организации». В состав ее входили члены «кружка кавказцев» (И. С. Д жаба дари, М. Н. Чекоидзе, Г. Ф. Зданович и другие), женского кружка, возникшего в Цюрихе (С. И. Бардина, Б. А. Каминская и другие), рабочие П. А. Алексеев, В. Грязное и другие. Суд приговорил пятнадцать человек к каторге на разные сроки, двух — к ссылке на поселение, остальных — к менее тяжелым наказаниям. В судебном заседании 9 марта было предоставлено слово тем подсудимым, которые отказались от защиты. После С. И. Бардиной и Г. Ф. Здановича речь, ставшую центральным событием процесса, произнес один из авторов устава организации, П. А. Алексеев. Текст этой речи и комментарии к ней см. в кн.: Революционное народничество 70-х годов XIX века. Т. 1. С. 363–367, 428–430.

Александров… Герасимов (впоследствии в одном из исторических журналов были помещены его воспоминания)… — Д. А. Александров (ок. 1850–1925) и В. Г. Герасимов (1852–1892) — рабочие, под влиянием студента Петербургского университета В. М. Дьякова приобщились к революционной деятельности, вели агитацию на фабрике Чешера в Петербурге. В 1875 г. арестованы и приговорены первый к десяти, второй к девяти годам каторги. Воспоминания В. Г. Герасимова были написаны в Сибири по просьбе В. П. Рогачевой в 1881 г. Первоначально опубликованы под названием «Питомец воспитательного дома» в журнале «Былое» (1906. № 6). Затем вышли отдельным изданием под названием «Жизнь русского человека полвека тому назад. Записки рабочего-социалиста Василия Герасимова» (М., 1923).