– Так исправьте меня, то есть мои наклонности, – предложил Эрвин.

– Я не исправительная колония…

– Дорогие мои, – прервала перепалку старушка. – Я, конечно, понимаю, что вы готовы вечно говорить о любви, но, может быть, будете это делать на языке, понятном мне?

– Прости, бабушка. – Эрвин поцеловал старушку в лоб.

– Ариадна Львовна, – представилась она Анне.

– Очень приятно, – буркнула девушка, явно покривив душой.

– Не могу сказать, Эрвин, довольна ли я твоим выбором. Я совсем не знаю Аню и очень хочу познакомиться с ней поближе, – сказала госпожа Ламар, рассматривая девушку, словно подопытную мышь. – Красивая, русская, знает язык… и что? Не более того! А мой Эрвин – завидный жених, поэтому я бы хотела понаблюдать за тобой, да еще и с Ингой сравнить, – упрямо поджала губы старушка.

Аня решила, что должна запастись терпением для общения со смертельно больным человеком.

– Кто такая Инга, дорогой? – обратилась Анна к Эрвину, сдвинув брови.

Он, несколько смутившись, опустил голову.

– Это выдумка бабушки.

– Эта выдумка очень даже реальная! – тут же откликнулась старушка и с охотой пояснила: – Инга – дочка наших соседей, тоже выходцев из России. Прекрасная девочка! Просто фея! Долгое время жила в Англии, а тут приехала – наливная ягодка! Я не знала, что Эрвин уже нашел себе невесту, и предложила Инге своего внука в качестве жениха.

– Ты не очень умно поступила, бабуля, тем более без моего ведома, – поцеловал старушку Эрвин.

– Ай, прекрати! На тебя рассчитывать, так внуков, то есть правнуков, не дождешься! Инга расплакалась от счастья у меня на плече, сразу признавшись, что влюблена в Эрвина еще с детства, – обратилась она к Анне. – Вот я и предложила ей пожить у нас! А девочка чудная! Более молодая, чем вы, более блондинистая, более…

– Бабушка! – оборвал ее Эрвин, смутившись.

– Ой, простите! Невежливо это. – Дама хитро посмотрела на Анну.

– Вот и ладно! – обрадовалась Аня, причем совершенно искренне. – Я уступаю дорогу Инге! Как там? Хлеб да соль! Счастья молодым! Попутного ветра! Паровоз навстречу! Хотя это из другой оперы! – Аня ощупала себя, словно проверяя, все ли запчасти на месте.

– Подожди, милочка! – остановила ее Ариадна Львовна. – Одна… как это? Загвоздочка! – с трудом подобрала она слово. – Дело в том, что мой внучок привез тебя как невесту и вряд ли он удовольствуется Ингой!

– А вдруг? – предположила Аня с надеждой в голосе и уже не стесняясь стала одеваться.

– Вряд ли… Вы обе можете попытать счастья, он у меня мальчик любвеобильный.

– Не сомневаюсь.

– Я прошу тебя, Анна, останься хотя бы на время, – сказала Ариадна Львовна тоном, не терпящим возражений.

– У меня последний вопрос, – обратилась Анна к Эрвину, игнорируя старушку. – Ты знаешь расписание рейсов в Москву? Лучше скажи по-хорошему, – Аня плавно перешла на итальянский. – Думаю, что твоей бабушке не понравится, если я засажу тебя в тюрьму за похищение.

– Мне плохо! Эрвин, внук! Жизнь моя! Помогите! – вдруг закатила глаза Ариадна Львовна, начав биться в конвульсиях.

– Бабушка, что с тобой? Что мне сделать?!

– Лекарства… там у меня, – слабо произнесла она.

Эрвин выбежал из комнаты. Аня поняла, что проиграла, так как вряд ли сможет покинуть человека, находящегося в таком состоянии и умоляющего ее остаться. Она вздохнула, подошла к хозяйке дома и взяла ее морщинистую руку.

– Все будет хорошо, – произнесла она. – Эх… лучше бы я согласилась сфотографироваться, да и денег бы еще заработала…

– О чем ты говоришь, дочка? – слабо спросила Ариадна Львовна, приоткрывая один весьма хитрый глаз.

– Всё, говорю, хорошо! Я остаюсь!

– Поистине людская наглость не имеет границ, – сказала Аня, задумчиво рассматривая себя в зеркало.

Она осталась в той же комнате, куда ее поместили. Ариадну Львовну отвезли в кресле в ее покои, а Анну навестил Марат, которому, по идее, ей на глаза не следовало показываться.

– Да ладно, не злись! – заявил он. – Подумаешь, маленький обман!

– Ничего себе маленький! – возмутилась Аня.

– Я тебя вез на службу переводчицей? А тут ты поработаешь невестой! Какая разница? Все в той же Австрии, я же не доставил тебя в Эфиопию?

– Спасибо! – буркнула Аня.

– Вот именно! Поиграешь роль невесты с месяцок… Бабушка откинет копыта, и ты будешь свободна!

– Ты жуткий тип, Марат! – возмутилась Анна, едва сдерживая смех.

– А Эрвин меня все равно любит, – самодовольно заявил тот.

– Он не знает, что ты говоришь о его бабушке.

– Я шучу!

– Знаешь, я ведь не актриса, чтобы играть! – возразила Анна.

– А тебе и играть не надо, – подмигнул Марат. – Между вами, ребята, точно что-то происходит. Рядом даже стоять опасно, просто-таки чувствуешь электрические разряды, но ты не переживай! Эрвин никогда не был одинок, да и сейчас у него недостатка в женском внимании нет, бросаться на твои кости он не станет! Эрвин – очень порядочный человек, и за свою честь ты можешь быть спокойна, это я тебе гарантирую!

– За свою честь я сама постоять могу, – заверила Анна.

– Ну, тогда пошли!

– Куда? – испугалась девушка.

– Завтракать! Вся семья в сборе, ждут только невесту, – улыбнулся Марат.

– Ну ты и подлец! – кинула в него подушкой Анна.

– Только не падай в обморок при виде Инги, – предупредил Марат.

Просторная столовая в сельском стиле была на первом этаже. Еще спускаясь по лестнице, Аня отметила, что планировка этого в целом не очень большого дома сделана с большим умом. А хозяева относятся к своему жилищу с любовью. Старинные расписные комоды создавали уют даже в коридорах. Там же висели семейные фотографии, стояли кресла и столик, на котором валялись журналы и газеты. На полу лежали домотканые полосатые дорожки, и благоухали букеты цветов в больших керамических вазах.

Марат сбежал по деревянной лестнице на первый этаж, а Аня невольно задержалась у фотографий в обычных деревянных рамках. Некоторые были очень старинные, черно-белые. Часто встречались фотографии людей в австрийских национальных костюмах, которые местное население хранит в каждом доме. Люди надевают их на праздники, собираются вместе и фотографируются. На снимках были запечатлены и убеленные сединами старцы, и дети. Наверное, неприлично вот так вот стоять и рассматривать совершенно незнакомые лица, но и оторваться Аня не могла.

– Интересно? – раздался голос за ее спиной.

Аня обернулась и в изумлении увидела госпожу Ламар в ярко-розовом платье с большими перламутровыми пуговицами. Колготки телесного цвета и черные лаковые туфли на высоких каблуках завершали наряд. Она держала черную лакированную сумочку с пряжкой, украшенную кристаллами Сваровски. Седая голова с великолепной укладкой была гордо поднята.

Теперь Аня поняла, что утром под старомодным чепцом у этой дамы скрывались бигуди. Ариадна Львовна сейчас вообще мало напоминала ту обессиленную старушку, упавшую в обморок в комнате Анны. Эта женщина скорее походила на Маргарет Тэтчер в ее лучшие годы. На лице был макияж, а в ушах и на пальцах золотые украшения. Похоже, что Ариадне Львовне понравилось, какое впечатление она произвела на Аню.

– Здравствуйте, – зачем-то поздоровалась с ней Аня.

– Здравствуй, здравствуй! – улыбнулась Ариадна Львовна, блеснув белыми вставными зубами.

– Вы всегда так… наряжаетесь к завтраку? – спросила Аня, несколько смутившись своего весьма затрапезного вида.

– Всегда! Знаешь, я люблю выглядеть на все сто! Я же женщина, хоть и старая, – прошептала Ариадна Львовна, оборачиваясь, словно их кто-то мог подслушать.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше! Значительно лучше!

– Просто не верится…

– Дорогая Анна, я знаю, что у меня рак и жить мне осталось не так уж много, но я хочу последние дни провести не в постели, а в полноценном, по возможности, состоянии.

Аня не знала, что сказать этой мужественной женщине, не забывавшей о внешнем виде даже в болезни.