корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных. Вот почему и говорят философы, что сущности вещей нельзя постичь на земле. — Мысль, высказанная старцем, восходит к философии Платона и является общей для всех объективно-идеалистических философских систем. Ср.: Гроссман Л. П.Достоевский-художник // Творчество Ф. М. Достоевского. М., 1959, С. 383.

Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой— Образ опирается на обычные библейские уподобления. Наиболее тесно, однако, он связан с евангельской притчей (см. Евангелие от Матфея, гл. 13, ст. 24, 30, 37, 39, ср. также Бытие, гл. 1, ст. 11, 12).

…не можешь ничьим судиею быти… — Ср. „Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы…“ (Евангелие от Матфея, гл. 7, ст. 1–5).

Ибо был бы я сам праведен, может, и преступника, стоящего предо мною, не было бы. — Подобные мысли Достоевский развивал в „Дневнике писателя“. Ср., например: „Если он (т. е. преступник. — Ред.) преступил закон, который земля ему написала, то сами мы виноваты в том, что он стоит теперь перед нами. Ведь если бы мы все были лучше, то и он бы был лучше и не стоял бы теперь перед нами…“ (Дневник писателя за 1873 г., III. „Среда“).

…значит срок его еще не пришел, но придет в свое время… — Сходные мысли высказывал Тихон Задонский. См. об этом: Плетнев Р.Сердцем мудрые (О „старцах“ у Достоевского). С. 80.

Если же все оставят тебя и уже изгонят тебя силой, то, оставшись один, пади на землю и целуй ее… — О символическом понятии земли, могучей подательницы жизни, в творчестве Достоевского см.: Плетнев Р.Земля (Из работы „Природа в творчестве Достоевского“) // О Достоевском: Сборник статей. Вып. 1 / Под ред. А. Л. Бема. Прага, 1929. С. 153–162.

…мыслю: „Что есть ад?“ Рассуждаю так: „Страдание о том, что нельзя уже более любить“ — в мучении материальном хоть на миг позабылась бы ими страшнейшая сего мука духовная. — Рассуждение старца об аде восходит к Исааку Сирину (см.: Исаак Сирин.Слова подвижнические. М., 1858. С. 112). Ср.: Плетнев Р.Земля (Из работы „Природа в творчестве Достоевского“). С. 161–162.

…видит и лоно Авраамово и беседует с Авраамом, как в притче о богатом и Лазаре нам указано — на земле ее пренебрегши… — В евангельской притче о богатом и Лазаре и в духовном стихе на эту тему повествуется о том, как некий богач не подавал милостыни лежащему у его ворот нищему Лазарю. Когда умер Лазарь, то был отнесен ангелами „на лоно Авраамово“. Умерший же богач попал в ад и, увидев оттуда и Авраама, и Лазаря, „возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем“. Но Авраам ответил, что богач и Лазарь получили по заслугам, что между ними пропасть и ни тому, ни другому не перейти ее (Евангелие от Луки, гл. 16, ст. 19–26). Под „лоном Авраамовым“ понимается место, где, согласно христианским понятиям, после смерти успокаиваются в вечном блаженстве души праведников.

…горе самим истребившим себя на земле, горе самоубийцам! — можно бы и за сих помолиться.Самоубийство, по понятиям христианской церкви, один из самых тягчайших грехов. Церковь запрещает погребать самоубийц по тем же правилам и обрядам, что и прочих, приравнивая их к язычникам или еретикам. Слова Зосимы, обнаруживающие такую широту любви и прощения, которая не предусмотрена официальной церковью, возможно, опираются на аналогичные высказывания Тихона Задонского (см.: Плетнев Р.Сердцем мудрые (О „старцах“ у Достоевского). С. 80).

Злобною гордостью своею питаются, как если бы голодный в пустыне кровь собственную свою сосать из своего же тела начал. — По-видимому, этот образ восходит к Исааку Сирину: „Пес, который лижет ноздри свои, пьет собственную свою кровь и, по причине сладости крови своей, не чувствует вреда своего. И инок, который склонен бывает упиваться тщеславием, пьет жизнь свою…“ (Исаак Сирин.Слова подвижнические. С. 582).

…тихо и радостно отдал душу богу. — Обычная формула житийного рассказа, когда речь идет о кончине святого.

Тлетворный дух— И название этой главы, и общая ситуация, в которой небо видимо безразлично к земным делам, вероятно, восходят к стихотворению Ф. И. Тютчева „И гроб опущен уж в могилу…“ (1836):

Тело усопшего иеросхимонаха отца Зосимы приготовили к погребению по установленному чину. — 24 февраля 1879 г. К. П. Победоносцев писал Достоевскому: „Любезнейший Федор Михайлович. Сейчас был у меня о. архимандрит Симеон и привез, для передачи вам, выписанные им из книг подробности монашеского погребения, о которых он при свидании запамятовал объяснить вам“ (Литературное наследство. Т. 15. С. 135–136). Указанные выписки (хранятся в ГБЛ, ф. 93. П. 7. 93) и были использованы здесь Достоевским.

Куколь (лат.cucullus — капюшон) — монашеский головной убор.

ВоздУх— вид покрывала.

…точно ждали для сего нарочно сей минуты, видимо уповая на немедленную силу исцеления, какая, по вере их, не могла замедлить обнаружиться. — Чудеса после смерти праведника (обычно чудеса исцеления) — одно из общих мест житийного рассказа.

Дело в том, что от гроба стал исходить мало-помалу, но чем далее, тем более замечаемый тлетворный дух… — В письме К Н. А. Любимову от 16 сентября 1879 г. Достоевский этот эпизод романа пояснил так: „Подобный переполох, какой изображен у меня в монастыре, был раз на Афоне и рассказан вкратце и с трогательною наивностью в «Странствовании инока Парфения““ (XXX, кн. 1, 126; см.: Парфений.Сказание… Ч. 3. С. 63–64). В черновиках романа, однако, есть запись: „NB. По поводу провонявшего Филарета“ (XV, 199). Кончина Филарета, митрополита Московского (1782–1867), вызвала толки из-за „тлетворного духа“, исходившего от тела покойного. Тогда же сложилась эпитафия-эпиграмма:

(см.: Текущая хроника и особые происшествия: Дневник В. Ф. Одоевского 1859–1869 гг. // Литературное наследство. М., 1935. Т. 22–24. С. 237).

…на Афоне например, духом тлетворным не столь смущаются, и не нетление телесное считается там главным признаком прославления спасенных, а цвет костей их— Парфений рассказывает об обычае на Афоне откапывать кости умерших через три года после смерти: „Которых кости обретаются желтые и светлые, яко восковые или елейные, противного запаха не испущающие, а иногда и благоуханные, те признаются за людей богоугодных <…> Которых кости обретаются белые, трухлявые истлевающие, о тех полагают, что находятся в милости божией. Кости черные, овые же и смердящие, признаются за кости людей грешных. О таковых более творится поминовение, и братия молятся чтобы Господь даровал прощение грехов их. Овогда обретаются тела неистлевшие целые, но черные и смрадные, сии признаются за людей, связанных родителями или духовными отцами, т. е. находящихся под клятвою“. Об этом см. Парфений.Сказание… Ч. 2, С. 189–190; см. также Ч. 4, С. 232, 241, 245–246.