Удрученный ношей крестной… — заключительная строфа стихотворения Ф. И. Тютчева „Эти бедные селенья…“ (1855). Эти же стихи Достоевский, говоря о России, цитирует в речи о Пушкине (1880). См. также: „Дневник писателя“, 1876, июль-август, гл. 4, „Post scriptum“.

…в Испании, в Севилье, в самое страшное время инквизиции… — Инквизиция (от лат.inguisitio — расследование) — институт римско-католической церкви, цель которого — розыск, суд и наказание еретиков. Особой жестокостью отличалась испанская инквизиция, возникшая в XIII в. и усилившаяся в конце XV в. благодаря деятельности доминиканца Торквемады (1420–1498), первого „великого инквизитора“. В 1480 г. в Севилье был учрежден инквизиционный трибунал, и с этих пор тысячи людей были осуждены и сожжены на костре. Деятельность испанской инквизиции служила образцом для инквизиторов других католических стран. С деятельностью испанской инквизиции Достоевский был знаком, в частности, по книге Вильяма Прескотта „История царствования Филиппа второго короля испанского“. Т. 1–2. Пер. с англ. СПб., 1858 (книга имелась в библиотеке Достоевского; см.: Гроссман Л. П.Семинарий… С. 38). Д. Н. Любимов (1864–1942) пишет, что все, что говорит в дальнейшем Великий инквизитор, первоначально „могло быть отнесено вообще к христианству“ и только после вмешательства M. H. Каткова Достоевский якобы внес изменения, чтобы „не было сомнения, что дело идет исключительно о католичестве“ (Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 371). Слова Д. Н. Любимова не подтверждаются ни черновыми автографами главы „Великий инквизитор“, ни письмами Достоевского.

В великолепных автодафе / Сжигали злых еретиков. — Несколько переиначенные строки из поэмы А. И. Полежаева. „Кориолан“ (написана в 1834 г., полностью опубликована в 1857 г.; см.: Полежаев А. И.Полн. собр. стихотворений. Л., 1939. С. 247–248). См.: Безъязычный В.Кого цитирует Иван Карамазов // Огонек. 1969. № 20. С. 7

О, это, конечно, было не то сошествие — „как молния, блистающая от востока до запада“. — В Евангелии, объясняя ученикам, каким будет его второе пришествие, Христос говорит: „…ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого“ (Евангелие от Матфея, гл. 24, ст. 27; от Луки, гл. 17, ст. 24).

…всего лишь накануне — была сожжена кардиналом великим инквизитором разом чуть не целая сотня еретиков… — В 1881 г., готовя ответ К. Д. Кавелину на его „Письмо Ф. М. Достоевскому“ (Вести. Европы. 1880. № 11), Достоевский замечает в записной тетради: „Сожигающего еретиков я не могу признать нравственным человеком, ибо не признаю ваш тезис, что нравственность есть согласие с внутренними убеждениям. Это лишь честность (русский язык богат), но не нравственность. Нравственный образец и идеал есть у меня один, Христос. Спрашиваю: сжег ли бы он еретиков — нет. Ну так значит сжигание еретиков есть поступок безнравственный <…> Инквизитор уж тем одним безнравственен, что в сердце его, в совести его могла ужиться идея о необходимости сожигать людей. Орсини тоже. Конрад Валленрод тоже“ (XXVII, 56).

…ad majorem gloriam Dei. — Девиз ордена иезуитов (от лат.Jesus — Иисус), учрежденного в XVI в. испанцем Игнатием Лойолой (1491–1556). Первоначальная цель ордена заключалась в подавлении Реформации и защите католической церкви. Иезуиты пользовались чрезвычайными привилегиями и руководствовались в своей деятельности такими нравственными принципами, которые допускали любое преступление, если оно было выгодно ордену или католической церкви.

Он появился тихо, незаметно, и вот все — странно это — узнают его. — Было высказано предположение, что эти мотивы восходят к повести „Таинственный жид“, опубликованной в № 2 и № 3 „Московского телеграфа“ за 1830 г. и связанной с циклом распространенных сказаний о Вечном жиде, Агасфере (см.: Багно В. Е.К источникам поэмы „Великий инквизитор“ // Достоевский: Материалы и исследования. Т. 6. С. 107–114). Ввиду отдаленности во времени малоизвестного источника, ни прямо, ни косвенно не отозвавшегося в творчестве Достоевского, и необъясненности сближения Христа с Агасфером трудно допустить, что писатель не только полемизировал с неизвестным автором повести в „Московском телеграфе“, но и вообще сознательно ориентировался на нее во время работы над „Братьями Карамазовыми“.

Солнце любви горит в его сердце — Он простирает к ним руки… — По мнению В. Л. Комаровича, эти строки романа перекликаются со стихотворением Г. Гейне „Мир“ из первого цикла „Северное море“ (1826), которое на русский язык впервые полностью было переведено М. В. Праховым для литературного сборника „Гражданин“ 1872 г. и отразилось в рассказе Версилова о „видении Христа на Балтийском море“ в романе „Подросток“ (1875). См.: Комарович В.Достоевский и Гейне // Современный мир. 1916. № 10. Ч. 2. С. 100, 103–104.

…и от прикосновения к нему, даже лишь к одеждам его исходит целящая сила. — В книгах Нового завета рассказывается об исцелении больных прикосновением к одежде Христа. См., например: Евангелие от Матфея, гл. 9. ст. 20–22; от Марка, гл. 5, ст. 25–34; от Луки, гл.8, ст. 43–48.

Народ плачет — Дети бросают пред ним цветы, поют и вопиют ему: „Осанна!“— Картина встречи Христа народом, как она здесь нарисована, опирается на евангельские тексты. См.: Евангелие от Матфея, гл.21, ст. 8–9; от Марка, гл.11, ст. 8-10; от Иоанна, гл.12, ст. 12–13. О детях, встречающих Христа ликованием, вскользь упоминается в Евангелии от Матфея (гл.21, ст. 15–16). Но Достоевский мог иметь в виду и апокрифические тексты — например, апокриф, приписываемый ученику Христа Никодиму (см.: Памятники старинной русской литературы, изд. Гр. Кушелевым-Безбородко. СПб., 1862. Вып. 3. С. 92). О ликовании детей, встречающих Христа, пишет и Э. Ренан (1823–1892) в книге „Жизнь Иисуса“ („Vie de Jésus“), впервые опубликованной в 1863 г. и позднее переработанной и сокращенной (гл. 10). О Достоевском и Ренане см.: Кийко Е.И.Достоевский и Ренан // Достоевский: Материалы и исследования. Л., 1980. Т. 4. С. 106–122.

…уста его тихо и еще раз произносят: „Талифа куми“ —„и восста девица“. — Имеется в виду евангельский рассказ о воскрешении девочки: „…Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним и входит туда, где девица лежала. И взяв девицу за руку, говорит ей: талифа куми, что значит: девица, тебе говорю, встань. И девица тотчас встала и начала ходить…“ (Евангелие от Марка, гл. 5, ст. 40–42; от Луки, гл. 8, ст. 52–55; от Матфея, гл. 9, ст. 23–25). Этот же евангельский эпизод Достоевский упоминает в черновых материалах к роману „Преступление и наказание“ и в романе „Идиот“.

В руках ее букет белых роз… — Белые розы — символ чистоты и невинности. В виде белой розы предстают перед Данте в „Рае“ ступени амфитеатра, заполненного светлыми душами тех, кто удостоен райского блаженства:

(„Рай“, песнь 31. Пер. М.Лозинского)

Он простирает перст свой и велит стражам взять его. — Одним из возможных источников изображенной здесь ситуации могло быть рассуждение Ф.-М. Клингера (1752–1831), немецкого писателя, жившего в России, представителя литературного движения „Буря и натиск“, наименование которого восходит к его же драме: „Если бы он (Христос. — Ред.) теперь пришел и стал бы в Риме проповедовать свою религию, в том чистом духе и смысле, как он проповедовал ее когда-то, инквизиция быстро схватила бы его как еретика и заключила бы в Энгельсбург, если б только она не сделала чего-нибудь похуже, чтобы как можно скорее предупредить ужасное нечестие“ (Klinger F.-M.Betrachtungen und Gedanken. Berlin, 1958. S. 384).