Если кто-то думает, что на этом цирк закончился, он ошибается. Начнём с того, что всю эту орду разгильдяев мы не на задний двор выгнали, а на площадь. Городскую. Центральную. И скомандовали пять кругов бегом. А чтобы наши олухи не слишком веселились, добавили, что прошедшие дистанцию первыми будут мотать круги, пока последний отстающий до финиша не доползёт. Правда, Ира мы в строй бегущих не поставили — Старший всё-таки. Не комильфо, однако.

— Брат Казус, а не слишком ли? — Кастониус, стоявший на ступенях храма рядом с полуодетым Людоедом, проводил взглядом очередного пыхтящего подчинённого, подгоняемого пинками бегущего следом бойца.

— Вы предпочли бы видеть, как они роют канаву? — в кои-то веки вместо обычной пустоты и смерти в глазах Каса плясали весёлые искры.

— Всё время забываю о вашем прозвище, брат Казус, — вздохнул жрец.

— Неужели я так плохо выгляжу?! — весело оскалился его собеседник, помолчал немного и добавил уже серьёзно: — Людям необходима встряска. Хотя бы изредка. Иначе они застаиваются, как вода в болоте. И появляются подобные мне.

— Вы считаете, что быть подобным вам — плохо?

— Опасно, почтенный, — вздохнул Кас. — Опасно для окружающих. И для порядка. Парни из пятёрок… Они ведь практически не видели мирной жизни, Кастониус. Я говорил со своими. Почти с самого детства — война и подготовка к войне. Война с нежитью, зверьём и разбойниками и подготовка к войне с Империей. Что они будут делать, когда уже не смогут держать оружие? — Людоед отвернулся от площади и пристально посмотрел на жреца. — Найдут ли они место в мирной жизни, брат?

К тому времени, когда проснулись наместник с женой, мы успели не только позавтракать, но и провести небольшое занятие, показав нашим магам часть заклинания определения правды. Блоками. С подробными объяснениями. Потом Сергею пришла очередная мысль, и мы, дав задание «ученикам» тренироваться и попросив не беспокоить, уселись её обдумывать. Угу, вдвоём. Хорошее такое обдумывание получилось: партнёр что-нибудь говорил — я поддакивал, потом он опять что-нибудь говорил — я опять поддакивал, потом… Потом мы поругались, потому что соглашался я не вдумываясь. А как ещё, если из пяти слов мне только три понятны бывали, а? Причём в лучшем случае.

Помирились, конечно. Только пришлось пообещать, что тоже буду магией заниматься. Именно заниматься, а не как сейчас — просто выучивать, что Сергей покажет. Хотя не нравится мне это его настроение. Он как будто умереть готовится. Или уйти куда-то. И разговаривает, как заботливые родители с детьми: «Учитесь, пока мы живы». Угу. Так и сказал: «Учись, пока я жив». Пока он жив. А как же я?

Какой-то мудрец однажды сказал: «Чтобы стать великим математиком, надо прежде всего выспаться».* Судя по тому, сколько продрыхли эти молодые, они дружно собрались податься в науку. Ну-ну. Дело хорошее, не спорю. Может, бином Ньютона откроют. Или теорему Ферма докажут. Или теорию горения пороха разработают…

* Л. Эйлер.

Н-да. Что-то меня опять куда-то в сторону повело. От дел наших скорбных. Которых до хрена. Например, Кастониуса отыскать и напрячь. Списком вопросов, которые мы хотим задать графине. А сами прихватим наших и навестим старого ан'Камиса: Ир, зараза такая, как человек долга, отходить от нас отказывается. Даже ради встречи с родителями.

— Можно будет сразу и ещё одно дело сделать.

— Хм-м-м? Какое именно?

— Ну, ты же ведь собираешься на Линере жениться?

— Собираюсь. А граф тут при чём?

— Как это при чём? Он же её отец!

— И что? Партнёр, род ведь от неё отказался, правильно? По обычаю.

— А тебе не всё равно?

— Мне — всё. Равно, в смысле. А вот старику, боюсь, нет.

— Думаешь?

— А чё тут думать? Или он не хочет о ней слышать, или не захочет, чтобы она за безродного бродягу вышла. Тебе объяснить, за которого именно?

— Этот бродяга, между прочим, Старший. И посланник богов…

— …что автоматически снабжает его длинным хвостом титулованных предков…

— …делает его одним из фактических хозяев острова, Сергей. И не ёрничай: граф совсем не дурак, судя по детям. И наверняка свою дочь любит.

— Ага. Вот только родительская любовь, она, партнёр, разная бывает. Знаешь ли.

— Значит, не будем говорить?

— Я подумаю.

Красивый дом. Тоже из белого камня, как и дворец, но отгорожен от улицы высокой кованой оградой с такими же воротами и окружён садом. Чем-то похож на наш особняк в Тар'зирате. А там сейчас девочки… Интересно, они уже присмотрели себе кого из парней или нас дожидаются? А если присмотрели, как к этому Линера отнесётся?.. Гм, что-то я сегодня…

Смотрим и думаем. Думаем и смотрим. Делаем выводы. Для начала — расположение. Пять минут ходьбы от площади. Неплохо, однако! Но этого следовало ожидать. Дальше что? Дальше караулка у ворот. Именно караулка, а не привратницкая — посидеть в ней ещё можно, а вот полежать и тем более пожить не получится. Выводы? Пост сменный. И сейчас на нём стоит… Да-а-а. Мечта Ломброзо*, блин. Только рожа бритая. Хм, а выпихнем-ка мы вперёд Ира. В конце-то концов, из-за кого мы сюда припёрлись-то, а?

— Командир, первым должен идти ты, — ещё чего. Нашёл дурака. Ща этот гамадрил на нас рявкнет, и придётся убивать. А оно надо?

— Блин, Ир, да и гоблин с ним, что я главнее! У нас визит неофициальный.

— Кас, ты не прав. Даже если неофициальный, всегда первым старший идёт, — ещё чего! Чё я, Чапай, что ли — впереди на лихом коне скакать? А если там пулемёт? Или поле минное?

— Ир, знаешь, что написано в самом первом пункте армейского устава? Нет? — хе! Кого я спрашиваю! — Так вот. Там написано, что командир всегда прав.

— Опять шутишь? — и в кого ж ты такой догадливый?! — Кас, не глупи. Во-первых, отец обидится.

— А во-вторых, мы сюда пришли только из-за того, что тебе надо с ним повидаться. Сколько вы не виделись?

— Уважаемый Людоед, — та-ак, тяжёлая артиллерия подтянулась… Пушки это, пушки. Я ж тебе рассказывал… Блин, партнёр, не тормози: общее название это. Как с кораблями. Их же много разных, правильно? А общее название — корабли. Или вообще — флот. Всё, не мешай ругаться.

* Ломброзо Чезаре, 1835–1909, итальянский тюремный врач-психиатр. Создал в науке уголовного права новое уголовно-антропологическое направление. Внес большой вклад в развитие юридической психологии.

Через два часа, проводив гостей до крыльца, чета ан'Камисов не стала возвращаться в кабинет, а держась за руки направилась в любимую обоими деревянную беседку, стоявшую в саду позади дома. Шли не торопясь, молча, думая каждый о своём, благо пищи для размышлений хватало у обоих.

Ирнаен-старший вспоминал, главным образом, последние полчаса, когда сын ушёл пообщаться с матерью и в библиотеке остались только трое — он сам, пустоглазый чужак и граф Териен, Старший и глава Дома ан'Молисов. Они с графом, устроившись в удобных глубоких креслах с высокими спинками, тогда попивали старое вино из высоких чеканных серебряных кубков и сплетничали, человек же прохаживался вдоль книжных шкафов, открывая дверцы и читая названия, тиснёные золотом на коричневых кожаных корешках. Изредка его рука с длинными пальцами тянулась потрогать тот или иной том, но, остановившись на полпути, опускалась.

— Думаю, уважаемый Ирнаен, вам следует это знать, — голос юноши — а с высоты своих трёхсот двадцати лет граф воспринимал этого Старшего именно юношей — стоявшего спиной к сидящим, прозвучал так неожиданно, что ан'Камис едва не вздрогнул. — Я собираюсь жениться. Мою будущую жену зовут Линера ан'Кайрт, — вот теперь Ирнаен-старший уже не смог сдержаться. — Я знаю, что ваш род отрёкся от неё. Я знаю, почему это случилось. И я не хочу, — только теперь человек повернулся к хозяину дома, — чтобы в будущем возникли какие-либо недоразумения. Поэтому предупреждаю: любая попытка помешать этому, — из пустых глаз говорящего глянула сама Смерть, — вызовет крайне отрицательную ответную реакцию с моей стороны.