– Здравия желаю, товарищ комиссар-майор, – козырнул Стоун.

– Да ладно уж, – отмахнулся я. – Что ты так официально? Располагайся, присаживайся… «Крем-соду» будешь?

– А «Тархуна» нету? – поинтересовался капитан.

Вот ведь наглый сукин сын!

– Э-э… нет, нету… только «Крем-сода» и «Дюшес».

Вот тут я соврал. «Тархун» еще оставался, но всего с пяток упаковок, потому и хранился только для особых случаев. Как говорится, самому мало. Впрочем, учитывая, что я все равно скоро свалю с Лентиса-2, можно было бы и поделиться. Но слово – не фотонная торпеда, вылетит – не уничтожишь.

– Тогда «Крем-соду», – вздохнул капитан.

Я достал из подлокотника еще две банки напитка, одну протянул офицеру, вторую открыл сам.

– Как тебе служба, Марк? – осторожно начал я.

– В ФБР? – уточнил он.

– И в ФБР вообще, и в этой экспедиции, в частности.

– Ну… не знаю, – повел он плечами. – Как-то скучновато. В твоем возрасте, оно, конечно, самое то – архивы, записи, карты памяти… я не так себе представлял все это, обучаясь в Академии…

– Схватки с инопланетными чудовищами, путешествия на вездеходах, героические побеги из плена аборигенов? – вставил я.

– Да-да, что-то наподобие этого… не хватает драйва, экшина, айса…

– Чего-чего? – не понял я.

– Ну, древние словечки из староанглийского… – пояснил Стоун. – В общем, не хватает действия. Я уже решил подать рапорт на перевод в десант после окончания операции. Тем более, это, похоже, моя первая и последняя исследовательская экспедиция.

– Понятно, понятно… – задумчиво произнес я.

Все сказанное означало только одно – мое переназначение – явно не Марка рук дело. Ему служба в ФБР опостылела до крайности. Значит, кому-то с большими золотыми эполетами, нужен именно я. Для чего? Каких-то своих уникальных особенностей, если они и были, я не знал. Кроме родственных связей, разумеется. Но и это не могло быть ответом – Виктора Павловича я за всю жизнь видел раз десять, из них восемь – в зале Совета в президиуме.

– Позвольте узнать, откуда такой интерес к моему отношению к службе? – осведомился Стоун. – Нет, ты командир, тебе виднее… но, я думал, такие разговоры лучше проводить перед началом экспедиции, а не за месяц до ее завершения…

– Кстати! – щелкнул я пальцами. – Я вспомнил! У меня в НЗ завалялось пара банок «Тархуна»!

Поднявшись с кресла, я запустил полупустую банку в сопло форсажного двигателя скутера, пересек пещеру, открыл контейнер и извлек целую нераспечатанную упаковку из шести банок нектара. Глаза капитана сразу загорелись. Видать, он свой запас уже прикончил, а новых поставок и вовсе не предвидится. Вместо них предвидится возвращение на Землю.

– Угощайся, дружище, – улыбнулся я, поставив упаковку на стол. – Можешь полностью себе забрать, у меня еще одна есть.

Снова соврал. У меня их было еще четыре.

– О, комиссар-майор, огромное спасибо! – расцвел разведчик. – Даже не знаю, как вас благодарить…

– Не стоит, – покачал я головой. – А, Марк! Чуть не забыл! Я сегодня получил приказ Совета, сдать в течение двух дней тебе все материалы по Лентису-2. Поздравляю, с этого момента ты – исполняющий обязанности командира экспедиции!

Счастье так и застыло на лице комиссара. Он еще переваривал услышанное, и пытался понять, шутка это или нет. Впрочем, уже через десяток секунд Стоун понял, что командиры, если и шутят, то не такими вещами.

– Факинг щит! – тихо выдохнул он.

– Ты мне тут брось на мертвых языках разговаривать, – погрозил я капитану пальцем. – Я же сразу сказал – не стоит благодарности. Да не расстраивайся ты так!

Офицер задумчиво погладил упаковку с водой, словно оценивая, достаточная ли это цена, чтобы не расстраиваться. Возможно, чтобы совсем не расстраиваться шести банок было явно недостаточно, но, чтобы не расстраиваться «так» ее вполне хватало. Поняв, что я его больше не задерживаю, Марк загрузил презент в свой скутер, не преминув сделать крюк, чтобы переместить свою пустую жестянку со стола в мусорку, и скрылся в кабине скутера 973.

Теперь… а что теперь? Полномочия сданы, осталось передать Стоуну собранную информацию, так это – вообще мелочи. Карты памяти с банками данных – едва ли не единственное, что хранилось у меня в идеальном порядке, как и предписывал Устав, в несгораемом контейнере с маячком в рюкзаке со сменой белья, сухпайком, бластером КОЗ-971 и переносным передатчиком – то есть со всем тем, с чем можно просуществовать на любой планете класса «5-» по меньшей мере с пару недель. В крайнем случае – копии всех записей хранятся на орбитальной станции. Захочет – достанет их, не покидая кресла в своем укрытии.

Можно отправляться на Землю хоть сегодня… да хоть сейчас! Но… как-то я прикипел сердцем к этой планете. Пять лет она была моим домом, пять лет я жил с этими маленькими, смешными людишками, незримо участвовал в их войнах, праздновал сбор урожая, сопереживал их падения, радовался взлетам. Но для меня это было всего лишь игрой. Я, в отличие от них, прекрасно знал, что все эти сражения, любовные переживания, ремонты мостов и возведение новых замков – все это зазря. Ничего из этого не имеет ровным счетом никакого смысла. Три месяца… за это время эти… ну, у которых на стяге корона и рука в перчатке, так и не успеют достроить флот смешных деревянных суденышек, чтобы отомстить соседям за захваченный остров через узкий пролив на западе. Бородатый староста деревни на склоне моей горы так и не узнает, что бродячий колдун – попросту шарлатан, надул его, и в месторождении, которое указал мошенник, золота нет и никогда не было. Зато там есть бокситы, но на настоящем уровне развития этим ребятам они бесполезны.

Скоро, очень скоро на орбиту выйдут штук пять тяжелых крейсеров, выпустят из своих недр армаду бомбардировщиков, которые зальют эту землю жидким огнем, проникающим в каждый подвал, каждое подземелье, каждое укрытие. На месте городов и деревень раскинутся огненные ковры напалма, уцелеют лишь те поселения, что слишком малы, те, на которых и бомбу тратить жалко. Уцелеют рыбаки, охотники, рудокопы – все те, кто на момент атаки будут далеко от своего жилья. Но и то – временно. Пока не спустятся посадочные модули с несколькими тысячами переселенцев с их техникой, модулями домов, заводов и фабрик. И с несколькими тысячами тяжело вооруженных десантников с танками и скутерами.

Нет. После отчета не будет ни танков, ни тяжелого вооружения. Будут десантные скутеры и легкое стрелковое оружие – этого более чем достаточно, чтобы до конца уничтожить далекую от Земли, но далеко небезразличную Земле, цивилизацию. Кто-нибудь даст этой планете имя дочери какого-нибудь из высших комиссаров, которая понесла при высадке немыслимую жертву – сломала ноготь, и заживет новое племя новых людей.

По злой иронии человек, благодаря которому и свершится этот акт геноцида, будет находиться где-то далеко, возможно в другой части галактики. И будет носить погоны рейд-полковника, которых он никак не желал.

Ужасно, жестоко, аморально… я еще раз повторю – нет, и не может быть этики в вопросах выживания своего вида. Мы или есть, или нас нет. История никого не рассудит – ее будут писать наши историки, историки победившей и выжившей расы. А они уж напишут как надо – добро побеждает зло, мы победили, значит, добро – это мы. Добра больше. Примерно на полсотни миллиардов.

Всего две недели спустя я был уже на Земле. Как-то даже не верилось, что пятьсот лет назад такой перелет занял бы около полугода. А полторы тысячи лет назад – вообще и больше пятидесяти лет! Физика гиперпрыжков, несомненно, дала человечеству очень многое. Сколько бесполезных, бесперспективных жизней низших рас пресечено людьми именно благодаря пониманию физики гиперпрыжка! Две тысячи лет назад вообще считалось, что максимально возможная скорость – скорость света, а само человечество тогда едва преодолело десятикратную скорость звука.

Видели бы сегодня наши предки обширную транспортную сеть, связавшую десять развитых миров, три развивающихся, и несколько блок-постов на планетах класса ниже «4-»!