— Вы только представьте, Олечка, — слегка заплетающимся языком выводил Савва, — какой прекрасной страной станет наше государство, когда к власти придут люди подобные нам! Я не оговорился — нам! Я, вы, Илья, Сергей, даже Инга, когда подрастёт. Ведь мы! Мы же можем многое! Мы можем всё! Всё! Мы можем контролировать выполнение указов — правильных указов! Таких, которые поспособствуют развитию и усилению! Подрастающее поколение на нашем примере выберет правильный путь!

Вот такая пустопорожняя белиберда. Много слов, а вывода — ни одного. Много восторга, а конкретных предложений — ноль. Всё, что нужно этому человеку — власть. А она, Ольга, ему нужна для того, чтобы власть эту не только захватить, но и держать в руках.

Те, кто хочет власть — не деньги, не славу, а власть — будущие тираны и фюреры. Таким не то, что нельзя давать возможность осуществить свои мечты — таких нужно уничтожать на самой ранней стадии.

Ольга это понимала. Но ей, по сути, плевать было, займёт ли этот амбициозный пустой человечек хоть какой-то трон или нет. Ей плевать было, что станет с этой страной. С этой не родной уже страной. Пусть хоть на княжества развалится, хоть истребит себя в гражданской войне. Ей не плевать было только на то, что какой-то мелкий пустой человечишка пытается поработить всю её семью. Каждое слово на их свиданиях фиксируется. Каждый шаг контролируется. Ей улыбаются в лицо, надев маски радушия. Но, по сути, это всего лишь рабство. И с этим нужно было что-то делать.

Она не могла его убить, например, ускорившись, и вот хотя бы вилкой расковырять глаза — и через глазницы разрушить мозг. Потому что их комната заперта изнутри, их трапеза фиксируется на веб-камеры, а сигнал идёт на охранные мониторы. Пусть даже она сможет убить Савву (нравственный аспект убийства вообще в принципе не поднимался, ибо… но это совсем иная, то есть иные истории из предыдущей жизни Ольги), а вот выйти тогда уж не сможет. Это ей объяснил популярно сам Савва. Да и потом. В их руках заложниками на такой случай остаются её родные. Единственные два человека, чьими жизнями она всё-таки дорожит. Хотя, если покопаться в памяти… но эти мужчины далеко отсюда и им, ах, как жаль, не отправишь весточку.

И всё же, выход есть.

— Савва, это Илья. Мы можем переговорить? — донеслось из видеофона.

«Вспомнишь волка — он и на порог», — подумала Ольга, и как можно более доброжелательно улыбнулась напряжённому и смущённому Спецу.

— Здравствуйте, Илья, — обворожительно проворковала Ольга. Нет, Леди.

— Пр… здравствуй… те, Ольга, — запинаясь, краснея на ходу, пробормотал Илья.

Даже самому неискушённому зрителю стало бы понятно, что Спец на Леди запал. Впрочем, это и немудрено. Любой нормальный мужик бы запал. Только вот вряд ли кто-то из тех же «неискушённых» смог бы понять, что Ольга ведёт с Ильёй двойную игру. Нет, даже тройную. В Спеце она видела пока только лишь возможное, но всё же будущее спасение. И Спец… привлекал её как самец. Как мужская особь, с которой можно будет какое-то время идти дальше по жизни. Да, Сергей, её первый муж и отец её ребёнка, был всё ещё любим и очень дорог, но за свою долгую, очень долгую совместную жизнь (не двадцать лет, о, нет, много, много больше — для ускоренных время становилось величиной не постоянной и очень растягиваемой) они испытали всё, что хотели испытать вместе. Они не раз уже уходили в свободное плаванье и вновь сходились. И к сексу и интрижкам, временным любовницам и любовникам они относились вполне приемлемо, понятливо. Сергей оставался для неё мужчиной вне категорий. Илья же мог стать даже отцом возможного будущего второго ребёнка.

— Босс, это действительно важно, — ещё больше стушевался Илья. — Речь о…

— Понял, понял, — перебил его Савва.

После чего виновато развёл руками перед Ольгой, мол, дела. Сделал попытку по-джентельменски откланяться, но от него разило вином, он нетвёрдо стоял на ногах и язык начал заплетаться. Щёлкнул каблуками — чуть не упал. Но всё же, вот ведь жук, не забыл препроводить её в её «апартаменты». Уже уходя, она кинула на Илью многозначительный взгляд и успела — успела! — заметить, как он поспешно отвернулся. Значит, наблюдает. Значит, в этом направлении и нужно действовать!

Щёлкнули замки на почти сейфовой двери. Один из немых охранников принялся убирать на столе, а Савва и Илья перебрались в кабинет Саввы. Там глава организации прыгнул в кресло, потом рванул на себя дверцу бюро, достал коньяк, рюмки и без разговоров разлил по кромку. Без слов выпили, крякнули.

Закурили.

— Мля, я задолбался пить это винище! — Савва с удовольствием выпустил клуб дыма к потолку, с наслаждением вновь затянулся. — Что этой… лярве надо? Пляшешь перед ней кобелем, пляшешь. Мля, заколебался совсем.

— А всё же я не пойму, — посмотрел Илья сквозь янтарь коньяка на свет. — Что ты за неё так ухватился? Как она поможет нам в нашем… деле?

Савва удивлённо уставился на собрата, потом устало опёрся на спинку кресла и оценивающе, серьёзно посмотрел на Илью.

— Знаешь, от кого-кого, а от тебя не ожидал, — обиженно сказал глава организации и, сокрушённо помотав головой, сбил пепел в пепельницу. — Вот скажи, я хоть раз в тебе сомневался?

Вопрос был риторический, и теперь пришла пора обижаться Илье. Он укоризненно глянул на Савелия. Что за вопросы?

— Я хоть раз давал тебе повод думать, что я в тебе сомневаюсь? — накручивал себя Савва. — Ну так и ты не сомневайся во мне! Не сомневайся, Илья, ты же единственный человек, которому я доверяю на все сто! Ты же побратим мой, братуха, кореш, ты же мне роднее всех родных! — он уже кричал, и на глаза его чуть не наворачивались слёзы.

Илья почувствовал лёгкий укол вины.

В самом деле, они были больше чем братья. Это Савелий спас ему жизнь, вытащив на том горном серпантине из горящего БТР его тело. Умудрился сделать перевязку и отбиваться от наседающих «чехов» всё то время, пока к ним летели вертушки огневой поддержки.

Это Савелий не потерял веру в контуженного и почти бездвижного несколько месяцев Илью, да что там — только ради Саввы Илья и хватался за этот мир, борясь с искушением выдернуть зубами провод, питающий аппарат поддержки жизни. Несколько месяцев тело его не подчинялось приказам мозга, ниже шеи — словно колода, хотя позвоночник был цел. А потом в одну безумную ночь контроль вернулся, да с изрядным избытком в виде довеска ускорения.

Савве Илья был обязан жизнью. После контракта он остался со своим бывшим командиром. Только Савелий знал о вновь приобретённых способностях организма своего подопечного, и они вместе решили, как их использовать. А в чём они были опытны? В военном деле. Они сыты по горло были войной на Кавказе, благо, она как раз закончилась. И хоть можно было и дальше работать по контракту, но они решили: хватит. Военное дело можно применить не только в бою. Например, можно организовать охранную фирму. Сказано — сделано. Савелий Курдюмов стал директором фирмы, Илья — партнёром и замом. Сначала всё было более чем хорошо. Дар ускорения Ильи, а он как раз тогда стал Спецом, несколько раз выручал и фирму, и ВИПов, которых тогда охраняли. Тогда же к ним прибился Псих. Но чем выше взлетишь — тем больнее падать. Савва и Илья тогда были ещё слишком честными и мало подкованными в подковёрной бульдожьей грызне, чем «славны» бизнес и политика. Их охранная фирма умудрилась спасти тех, кого нельзя было спасать — и на них натравили крупный мафиозный клан. Конечно, их раздавили, фирму уничтожили, организаторы чудом остались в живых. Но не такие были Савва с Ильёй, чтобы залечь на дно. Наоборот — решили отомстить.

И отомстили. Жёстко. В традициях спецназовских операций. Виновные в гибели их фирмы поплатились кто — частями тела, кто — жизнью. Плохо было даже не это. Плохо было то, что казнённые ими оказались в спайке с политиками. Резонанс был такой большой, что им таки пришлось уйти в подполье. Их объявили в международный розыск.

Там, в бегах, у них и родился этот безумный по сути, наивный, но всё же достойный план: пробиться к верхушке власти, к кормушке. И там, рядом с сильными мира сего, но не на виду, а в тени, вернуть всё взад. То есть какими-то путями снять все обвинения и подозрения, обелиться. На худой конец — заставить других считаться с их существованием.