Литмир - Электронная Библиотека

Олена Рендалла.

Почему – сам понять не мог, но лицо того упорно вставало перед глазами.

Кое-кто из эльфов попытался молиться, но молитва не пошла, слова замерзли на губах, будто те, к кому они были обращены, оказались слишком заняты для того, чтобы преклонить слух к просьбам смертных.

Удары катились по миру, и тот менялся. Искажалось что-то в сути вещей, в том естественном ходе событий, что был нерушим многие тысячи лет. Точно серым пеплом затягивались небеса, неестественно дрожала твердь.

Что все это значит, и что происходит, Лотис и прочие воины, не обладавшие даром мага, не рисковали даже предположить. Растерянными выглядели и ничего не понимавшие чародеи.

Когда удары прекратились, все вздохнули с облегчением, а Садиэн тар-Роэс сказал:

– Похоже, что все. Мир не рухнул и, глядишь, так и дальше простоит.

– Хотелось бы в это верить… – буркнул кто-то из десятников.

Они успели развести костер и позавтракать, и тут случилась новая напасть – лопнуло небо. Предупреждающе закричал один из дозорных, и все оцепенели, задрав головы.

По казавшемуся таким прочным небосводу бежали трещины, тонкие-тонкие отсюда, с земли. Кусочки голубой и серебристой тверди выпадали, а в образовавшиеся дыры лезли существа, похожие на насекомых.

А в голове Лотиса звучало первое пророчество Вилтана Пространного: «Качнутся весы, и сгинет весна, исчезнет покой и опора для сна. Дерзнувший начнет свой безумный поход, отправится в путь за живым Древний Лед. И вестники гнева наложат печать, и мир захлестнет белых демонов рать. Небес распахнется разорванный щит, заложенный кровью покой затрещит. И крошево жизни с поддона земли смахнут те, кто жить никогда не могли».

Небо и вправду распахнулось, и белые демоны ворвались в пределы Алиона.

Так что, все они обречены? И смертные, и бессмертные, нищие и императоры, эльфы и гиппары? Древнему Льду все равно, что обращать в свою плоть, кого убивать и замораживать.

– О нет… – вырвалось у Садиэна тар-Роэса.

Прорвавшиеся сквозь панцирь небес существа летели на восток, стремились туда, где недавно полыхал белый факел, а сейчас вздымалось изумрудное облако, похожее на древесную крону.

Когда в нем обозначились тонкие черточки-ветви, Лотис тал-Лотис едва удержался от вскрика – Великое Древо здесь, в Алионе! А значит – появился шанс остаться в живых, если верить легендам альтаро, принесенным их далекими предками из другого мира.

Если верить сказкам…

Древо вздымалось выше и выше, подпирало рассыпавшийся небосвод, и чужаки мчались к нему, как ночные бабочки – на огонек свечи. Они издавали крики, заставлявшие кровь в жилах обращаться в лед, а пыльца с полупрозрачных крыльев становилась снегом. Полотнища метелей развертывались в вышине, чтобы медленно упасть на Алион.

Верхушка Древа пробила небо, пропала из виду, и мир вздрогнул, точно корабль, налетевший на отмель. Лотиса бросило наземь, попадали его соратники, по лесу понесся треск ломающихся деревьев.

И воин пятой ветви ствола Алого Заката поклялся чем угодно, что равновесие в этот момент потеряли роданы во всех концах Алиона, и многие строения не пережили сотрясения. Что вулканы выплюнули струи пламени, а многострадальную плоть земли рассекли трещины.

Некая могучая сила поймала мир, как брошенный шарик.

Когда Лотис сумел прийти в себя и подняться на ноги, крылатые существа исчезли, а далеко на востоке, мерцая призрачной зеленью, высилось Великое Древо. Торчали его ветви, вершина уходила за небеса, а низ ствола – под горизонт, так что видимым оставался лишь кусок в середине.

И несмотря на то, что мир продолжала терзать жестокая судорога, а небо походило на решето, эльф был уверен в том, что все закончилось. Что не будет больше разрушений и кровавых дождей, вторжения чудовищ или явления древних богов, что можно спокойно возвращаться домой.

И жить, а не выживать…

В тот момент, когда верхушка исполинского дуба коснулась небесной тверди, Олен услышал тонкий звон. Гости отчаянно ринулись на ствол со всех сторон, точно громадные уродливые дятлы. Но их челюсти, способные давить камни и впиваться в алмаз, оказались бессильны против бурой коры. Один соскользнул, второго стегнуло проносившейся мимо ветвью.

Зрение Рендалла исказилось, как-то раздвоилось, он одновременно увидел, как пышная зеленая крона продавливается через границу Алиона наверх, и то, как мощные корни, продравшиеся через плоть мира, высовываются с другой стороны. Корни и листья коснулись Предвечной Тьмы в один и тот же миг, ее исполинское тело заколыхалось, по нему пошли волны.

Десятки миров, что разноцветными шариками висели неподалеку, вздрогнули.

А дуб продолжил расти, ветви и корни рванули в разные стороны с неимоверной быстротой, в мгновения одолевая расстояния, какие человеку не пройти и за целую жизнь. Они стали призрачными, потеряли плотность, но не распались под напором Госпожи и ее обитателей.

Вот один из корней зацепил мир, медленно опускавшийся туда, где в неизмеримой дали полыхал костер Верхней Стороны, и тот остановился. Ветвь захватила другой, и он замер, перестав рушиться в алчную пасть Нижней. Мгновение, и Великое Древо оказалось в дюжине миров, двигавшихся в разных направлениях.

Ствол его растянулся, но выдержал, и светящиеся шарики с заключенными в них роданами, богами, титанами и прочими существами повисли, избежав кто близкой, кто отдаленной катастрофы.

Алион едва не разорвало пополам, Олен и Саттия с трудом сохранили равновесие. Увидели, как по населенной смертными плоскости пошла очередная волна разрушений – падали дома, вздыбливались новые горы, посреди океана появлялись острова, а в сушу вонзались только что родившиеся заливы.

Погибали десятки тысяч, умирали с проклятиями на устах, и черный дым поднимался к дырявому небу.

Но зато посланцы разразились полным разочарования воем, и начали лопаться, словно пузыри на воде. Сначала поодиночке, затем десятками, и вскоре все чужаки сгинули из Алиона.

– Какое красивое… – прошептал Олен, оглядывая переставшее расти Великое Древо, что связало три десятка миров, в число которых наверняка попал и Вейхорн. – Неужели по нему можно путешествовать?

Тут зрение вновь стало обычным, и Рендалл осознал, что стоит на перевале, рядом – Саттия и Рыжий, а в дюжине шагов от них поднимается буро-зеленая стена. Жестокая боль вырвала из его горла стон, а пришедший сверху удар заставил согнуться, глаза закрылись сами.

– Можно, – ответил голос, похожий на голос Бенеша, но тихий, шелестящий. – Только это непросто.

Олен с трудом вогнал воздух в стиснутую грудь, и поднял веки.

Бывший ученик Лерака Гюнхенского стоял неподалеку, весь зеленоватый, словно обсыпанный светящейся пылью. С плеч его спадала длинная мантия, а в руке был толстый посох.

– Ты… что с тобой? – не сдержала удивления девушка.

– В этом мире стало одним хранителем больше, – ответил Бенеш без привычных своих «ну», «э» и «да». Сам он стал выше и будто старше, глаза заполнил изумрудный свет, изгнавший безумие. – И не только в этом. Везде, где раскинуло ветви Великое Древо, пребуду я, чтобы надзирать за ним. Каждый мир, как и каждый смертный, есть соединение несоединимого – огня и льда, любви и ненависти, жизни и смерти, высокого и низкого. Только через тебя могли соединиться столь враждебные друг другу предметы, как эти, – он указал на ледяной клинок и Сердце Пламени. – И только нечто подобное, – последовал кивок в сторону зелено-бурой стены, – может удержать его от гибели. Причем не один мир, а сразу много. Недаром учения мудрецов часто говорят, что в одиночку нет спасения…

– Но как… – Олен поглубже вздохнул, пытаясь справиться с ошеломлением: молодой маг стал почти что богом? Тот, кому они помогали, чуть ли не вытирали сопли и защищали от врагов, поднялся на неизмеримую высоту? – Правильно ли я понял, что мы теперь можем не бояться Нижней Стороны?

И он рассказал о том, что видел.

80
{"b":"179312","o":1}