– Дык вы ж не объяснили, чем заняты, – вступился Бинго. – Кто ж вас знает, апчем те вопросы? Может, вы желаете выяснить, чей лось больше насрет – вопрос как есть важный, но, чего доброго, весь день займет, а нам недосуг.

– К тому же дон Бингхот со своим лосем охотно поучаствует в подобном открытом конкурсе, – не удержался дварф.

– Наш вопрос касается двух наших семейств и разрешения своего не находит вот уже полторы сотни лет, – высокомерно объявил сэр Вайер. – Не знаю, что на вашем иностранном наречии значит «лоси», но, разумеется же, единственный вопрос, который истинный рыцарь считает важным, – о женщинах!

– А в наших краях рыцари еще о чести, доблести, верности заботятся, – озадачился Торгрим. – Что же до женщин, то какой же это вопрос? Это сплошная загадка, ее не головами в шлемах разгадывать.

– Тем паче полтораста лет о бабах спорить – кто хошь трёхнется, – присоединился к нему Бинго. – Эт у вас что же, весь срок тянутся непонятки насчет чьей-то прабабушки?

– Дон Бингхот, ваше любопытство и свободомыслие оскорбительны!

– Ах, извините-подвиньтесь. Не, ну правда, или извините, или подвиньтесь. Хрен ли дорогу застили, говорите загадками. Ежли двигаться вам западло, так давайте уже деритесь, а если вы правда только о бабах звездеть и способны, то давайте я ваш вопрос разрешу, как лицо непредвзятое.

Рыцари в очередной раз переглянулись. Видать, многолетний конфликт их накрепко сплотил, лишив возможности принимать решения иначе как в симбиозе. Бинго подбоченился в седле. Знал он подобные моменты, когда собеседники вот-вот решатся перейти к ручному вразумлению. Сидя на поднебесной высоте, опасаться этих двоих не получалось, разве лишь ноги поджать, чтоб сгоряча не оттяпали... а встречный иск пускай им Торгрим вчиняет, даром ли следом тащится.

– Ну а что, – осторожно высказался сэр Фуллер, – мало ли рыцарей наших родов пало уже на этом поприще? К малому ли количеству независимых экспертов обращались наши семейства, сэр Вайер? Тут все-таки свой же коллега, рыцарь, тем паче иноземный, наверняка мир повидавший...

– Пожалуй, оно верно, – согласился сэр Вайер. Он, похоже, успел прикинуть свои шансы отделаться от нежданных советчиков без ущерба для здоровья или достоинства и нашел их неутешительными. – Что ж, дон Бингхот, рассудите нас. Некогда жила-была прекраснейшая во всем свете леди Финиамия, немало рыцарей сразила ее несравненная красота, и среди них были, помимо прочих, и наши с сэром Фуллером предки.

– Не поделили? – Бинго по порывистому своему обыкновению потыркал пальцем в небо. – А сама она как-чиво, кого выделяла?

– Леди Финиамия была замужем за бароном Валнийским, а внимание оказывала каждому, как положено в рамках этикета, – пояснил сэр Фуллер. – То есть который рыцарь на турнире побеждал и превозносил ее дивную красоту, тому она улыбалась.

Бинго озадаченно покосился вниз на советчика Торгрима. Дварф недоуменно пожал плечами – знанием или пониманием тутошних наземных рыцарских нравов он так и не успел обзавестись.

– Ну дык чего ж тут сложного, – на всякий случай решил не пасовать гоблин. – Кому больше зубов показала, того и тапки. Стоит ради такой глупости стопейсят лет дороги перегораживать!

– Дон Бингхот, дело отнюдь не в леди Финиамии.

– Вот те на, а поначалу вы иное утверждали.

– Так вы дослушайте, а потом уж рассудите по совести. Наши благородные предки были лучшими друзьями, и почитание помянутой дамы только укрепило их дружбу. Но однажды они повстречались со странствующим рыцарем из Ливелина, который потребовал признать, что его Дама Сердца прекраснее всех женщин мира.

– Экий сукин кадр! – посочувствовал Бинго искренне. – Бывал я в том Ливелине, это ж в Вольных Баронствах за Иаф-Дуином? Да у них там бабищи страшнее моего оруженосца, прям даже пришлось свечку тушить, когда единожды по привычке не удержался.

– Примерно в тех же выражениях ответствовали ему наши предки, и предок сэра Фуллера, рыцарь романтический, объявил, что никакой ювелир мира не сможет источить золотое плетение, сравнимое с волосами леди Финиамии.

– Да, а предок сэра Вайера, тоже не чуждый поэтики, заметил, что глаза леди Финиамии подобны глубоким лесным озерам, в которых плещутся лукавые золотые рыбки.

– Знатно, знатно уделали! Что ж возразил тот невежа?

– Странствующий рыцарь был груб и неотесан, не оценил тонкостей куртуазной речи и призвал решить вопрос посредством боевых состязаний.

– Ишь ты, каков ухарь. Сочувствую, сэры.

– Откуда вам ведом исход поединков, дон Бингхот?

– Дык говорю же, бывал в том Ливелине. Коли вояка настолько суров, что ему тамошняя баба прекрасней всех в мире, то об него мечи только тупить.

– Что ж, вы правы. Лежа в грязи, выбитые из седла, сэр Фуллер и сэр Вайер смотрели в небо, набираясь сил, чтобы подняться, ибо странствующий грубиян даже не предложил им помощи, и промеж делом завели разговор о давешних поэтических сентенциях. Вот тут-то и выяснилось, что в леди Финиамии каждого из них восхищает иное! Сэр Вайер уверял, что волос разных на свете много, а вот таких, как у нее, глаз больше не сыскать. Сэр Фуллер же занял обратную позицию: волосы леди Финиамии – вот настоящее чудо, а глаза – что ж, они глаза и есть, хлопают, и ладно.

– Да-с, и так былые неразлучные друзья ухитрились поссориться и поклясться, что не знать их потомкам примирения, доколе сей спор не будет урегулирован. Так и вышло, и наши с сэром Вайером жены уже начинают объяснять нашим сыновьям, почему они не могут играть вместе, а после того, как примут рыцарские пояса и шпоры, вынуждены будут сойтись в непримиримой схватке.

Торгрим неспешно поднял обе руки к лицу и огладил бороду. Сей жест призван был в основном удержать рот от самопроизвольного извержения потока суровой истины на головы обезумевших рыцарей. Нет уж, рулить ситуацию взялся Бингхам – пусть он и берет грех на душу!

За тем подобное никогда не ржавело.

– Стал быть, Фуллерам милы глаза, а Вайерам волосы, и вокруг этого вы полтораста лет топчетесь?

– Воистину так. Кабы были те самые времена, мы б призвали независимого эксперта, вот хоть вас, дон Бингхот, вы-то несомненный ценитель прекрасного, и отправились бы глянуть на саму леди Финиамию, дабы установить истину. Но увы! Она так и скончалась бездетной, так что даже надеяться обнаружить ее черты во внучках и правнучках не приходится.

– Да уж я бы вам насоветовал... ей-богу, вот только сейчас с ваших слов услышал и осмыслил, что у женщин и правда есть глаза да волосы! Я-то на другое обычно обращаю внимание, так что как бы третьим к вашей компании спорщиков не пристроиться.

Торгрим тихонько застонал.

– А ты не ной, – сурово пригвоздил его Бинго. – Не ты ли мне мозги песочил, что идеи предков – они завсегда уважения достойны?

– Идеи моих предков, дон Бингхот.

– А что твои предки завещали ценить в женщинах?

– Широкие бедра, для уверенного деторождения.

– Смотри-ка, а они как есть не дураки были. Слышьте, доблестные сэры, а как у леди Финиамии было с этим делом... ну, с тазовой областью?

Рыцари вновь затеяли переглядки.

– На этом наши семейные легенды никогда не акцентировались, – стесненно признал сэр Фуллер. – Тем паче что по моде тех времен дамы носили столь пышные юбки на разлапистых каркасах, что и не разглядеть.

– Общего сложения, насколько до меня дошло, леди Финиамия была субтильнейшего, и ей вроде бы даже приходилось носить сплошные панье и фижмы, – неуверенно добавил сэр Вайер. – Что, однако, лишний раз говорит в пользу тех ее фрагментов, которые было никак не подделать, а средь них первые – ее небывалые синие глаза.

– Волосы, сэр Вайер, натуральные золотистые волосы – величайшая редкость!

– Сэр Фуллер, желтоволосых пейзанок в моих владениях хватает – сделайте милость, заезжайте, убедитесь.

– А глаза вовсе есть у каждой коровы, сэр Вайер!

– Кхм-кхм, – напомнил о себе Бинго. – Я готов принять решение, сэры рыцари.