– В неловкое никогда не ставь, – посоветовал Бингхам со знанием дела. – Травмоопасно, чревато обидами. Ставь в устойчивое... эх, рано еще тебя такому учить, сперва бы про тычинки и пестики. Чем плоха печать?

– Ну, печать-то моя принадлежит к сонму печатей под эгидой араканской короны, а леди Кейтлин, напротив, рухуджийка, и я...

– И ты?

– И я не знаю, как это может быть воспринято.

– До чего ж ты неуклюжий, а? Запечатывай, не запечатывай – это ж просто письмо. Не понравится ей печать – сожжет конверт с печатью, не понравится письмо – и его сожжет. Хорошо бы, чтоб хоть мы с полубородой ей понравились, а то подумать страшно... Ты про меч написал?

– Про меч? А, да, написал.

– Без слова «короткий» обошелся?

– Все как вы советовали. Даже достал из-под кровати дедов меч, он как раз таков, как описывается, и на стену его повесил, чтоб под рукой был.

– Мне прямо жалко эту Кейтлин.

– Э... сэр Бингалахад?..

– Ну, такой парень под боком, а она хлебалом щелкает. Давай уже свое письмо, доставим в лучшем виде. Ты точно уверен, что не хочешь, чтобы в мешке?.. Можешь с нами послать своего юнгу, передадим ему, никто и всполошиться еще не успеет, как разбежимся во все стороны, только нас и видели.

– Сэр Бингалахад, насилие над женщиной моей мечты я полагаю кощунственным и недопустимым ни при каких, решительно ни при каких...

– Эко запел. Нет бы так распалиться раньше, сам бы письмо состряпал. Тезисы, конечно, убоги, но каков штиль! Ты там нарядился, дварфе? Кстати, не хочешь ли тут оставить свой мешок с железом? Люди хорошие, не покрадут, сэр комендант головой готов ответить.

– Если хотите что-то оставить, можете положиться на мое личное слово, – подтвердил Лукас, у которого нервы разыгрались так, что удостоверил бы сейчас, не глядя, и целую толпу порвенирских крайдеров как вернейших подданных Каменного Трона.

– Нет уж, спасибо. Горный плейт – штука такая, не угадаешь, когда пригодится.

– Да в него же небось влезать полдня, а у нас все драки моментально случаются. Я еще только рот разину, а ты уже всех отметелил!

– Сказано, со мной поедет. Твоей зверюге не в тягость.

– Ну, как скажешь. Просто там, в конце-то, нам в горы придется карабкаться, лоси туда не полезут, и оставить груз может быть негде – где еще найдешь такого лы-ы-ы-ыцаря?

– На месте разберусь. Пошли уже. Спасибо за гостеприимство, сэр комендант! Надеюсь, ответа дождетесь в скором времени.

По сигналу Гаферта дежурный потянул веревку, поднимая шлагбаум, и всадники выдвинулись за него, да и поехали дальше, как ни в чем не бывало – словно бы и не в чужое государство, словно бы и не к прекраснейшей из женщин!.. Обессиленный от психических затрат Лукас тяжко оперся на опустившийся брус и долго еще вслушивался в удаляющуюся малопонятную беседу.

– Я, кажется, понял. Дракон сидел на краю скалы, а когда ты в него камнем пульнул, он вниз свалился и крылья не успел расправить.

– Ну, теплее, чем в прошлый раз.

– Угадал?

– Не настолько теплее. Пока что стылый погреб сторожки без камина, в феврале прошлого года, в три часа ночи.

– Так это прохладно, не сказать бы жестче.

– Еще как, хотя уже и не ледник. Нет, не было никакой пропасти, никуда он не падал.

– То есть что, просто камень бросил, и он готов?

– Ага. Мне казалось, я это уже давно объяснил.

– Бинго, не бывает такого. Либо ты врешь, либо... либо ты врешь.

– Мамой клянусь, папой клянусь, чтоб мне всю жизнь не вылезать из Громелонова обучения.

– Зараза какая. Но как?!

– Думай, думай. Развивай воображение.

Потом стихли и эти голоса. А потом шлагбаум, верой и правдой служивший вот уже больше века, подломился под рыцарем, и Лукас полетел носом в гравий дорожки, успев еще подумать, что эдак некстати... ну как письмо сработает! С разбитым носом разве произведешь хорошее впечатление? Но случайность и случайность, кого винить, как не слепое устройство мироздания.

А в это же время далеко-далеко от границы, в самом сердце столицы, сэр Малкольм Амберсандер осадил Клепсидру перед гномоном, отмеряющим время, и, как с ним в последнее время случалось все чаще, завороженно следил за еле заметно ползущей тенью. Ставки росли с каждым часом, и вместе с ними росли сомнения в том, что капитан поставил на правильный номер. Но теперь уже поздно было метаться, передумывать и прочухиваться.

Ставки сделаны. Все на зеленое.

Оставалось только ждать.