– Ну, понятное дело, хорошо оплаченный подвиг, – пояснил Амберсандер раздраженно. Уж чего-чего, а такого откровенного неприятия с самого начала он никак не ждал. Обычно эти горы мускулов хлебом не корми, дай куда-нибудь вломиться, кому-нибудь настучать по шее, отобрать мелкую, но ценную пакость и после похвастаться на всю деревню. А этот еще не послушал, какие условия, а уже в кусты!

Может, он эльф наполовину? У тех вообще такая военная доктрина: уклониться от призыва, порскнуть врассыпную по кустам и мелко пакостить из засады, в основном из луков. Называется «партизанская война». Потому бытует мнение, что хороший эльф – видимый эльф. Во-первых, если эльф видим – это уже значит, что он не выцеливает тебя из-за дерева. Во-вторых, видимого эльфа бить куда проще.

На эльфа, конечно, Бинго смахивал ничуть не больше, чем сэр Малкольм на болотного тролля, но поведение его все-таки было решительно не назвать каноническим.

Заслышав про оплаченный подвиг, Бинго призадумался, чем навел Амберсандера на мысли о возможных гномьих корнях. Опять же большинство известных капитану до сих пор гоблинов ко всякому ратному делу, даже и к армейской контрактной службе, подходило с позиции «дали дрын – крутись как хочешь». А остальные еще и сами порывались приплатить за возможность получить по тыкве от кого-нибудь поздоровее.

Только вот те лихие парни давным-давно повывелись, самым что ни на есть натуральным образом. А самому отправляться в горы на поиски желающих отколоть героическое коленце во славу Араканской короны – глупее занятия не придумаешь. Проще уж самому двинуться на те героические деяния! По крайней мере, шанс вернуться не такой эфемерный. До замков горных кланов в Железных Горах добраться – само по себе приключение, достойное не менее чем трех баллад и пары дуэлей из-за чрезмерно восторженного щебетания чужих жен. Зато обратно спуститься куда проще, даже сами гоблины порой справляются. Тут главное – надеть вязаный поддоспешник потолще и споткнуться на нужном склоне.

– Подвиг сопряжен с немалыми опасностями, – осторожно добавил капитан, но опытно обнаружил заползающие на физиономию Бинго зачатки неприятия и спешно изменил курс увещеваний: – Но принесет тебе великую славу.

Неприятие окрепло, набрало завидную массу и показало Амберсандеру большую дулю вкупе с охвостьем полупережеванной свинины, от возмущения полезшей из гоблинской пасти наружу. Слава, совершенно очевидно, не грезилась Бингхаму в мечтательных сновидениях. Вот и ангажируй таких, для которых ничего святого! Что ему, спрашивается, сулить? Может, право безнаказанного разбойничания на араканских дорогах от заката до рассвета? Он бы, поди, и не отказался.

– Такой шанс – раз в жизни! – закончил капитан не так чтоб сильно уместно, ибо весьма на себя рассердился за такое количество промахов. – Ты мне смотри, не хочешь – не надо, только ведь потом сам будешь плакаться, когда твой подвиг из-под носа уведет какой-нибудь ухарь… Вроде вон того Эриха!

И скорее почувствовал, нежели разглядел, как рассекла откованную из прочнейшего цинизма маску Бинго первая тоненькая трещинка.

– Хэхо?.. – уточнил Бингхам с откровенным недоверием, обозначив головой движение в сторону рыцарей.

– Этот самый, – злорадно подтвердил капитан. – Он, понятное дело, не справится, иначе бы я тут с тобой время не терял. А только возьмется все равно, во славу этого самого своего Араззоруса и какой ни на есть страхолюдной Дамы Сердца. Вот сгинет бесследно, а народ что скажет? Что герой! А ты, здоровый бугай со всеми задатками, струсил.

Бинго энергично заглотнул пережеванное, даже забыв подавиться, поскреб в макушке и озадаченно полюбопытствовал:

– А как народ узнает?

– Рыцари даже бесследно исчезают с большим грохотом, – объяснил капитан туманно, чувствуя себя на верном пути. – А уж от этого такое пойдет!..

– Да и Кейдж с ним. Как народ обо мне узнает? Что, мол, отперся?

– А чего ему узнавать? Народ у нас такой – хлебом не корми, дай возвести напраслину. А ежели еще и заслуженно, так вовсе до седьмого колена с грязью смешают, не отмоешься.

Бинго тревожно хлюпнул носом и покосился почему-то под стол.

– Коленков-то у меня лишь два да вот еще два, ежли на руках тоже считается, – счел он должным упредить нанимателя. – А про «не отмоешься» эт ты зря… как хлынет иной раз с неба, не то что грязь – башку, того гляди, смоет. Ну, ты давай подробнее! Что такое припас, с чем этот блестящий дядька не совладает? Ежли вдруг какое грязное дело затеял, типа там некромантии, политической измены или экономического мониторинга, так я тебе прям сразу скажу, честно и без этих всяких экивоков, – приосанился, развернул плечи так, что в корчме стало тесно, и метнул из-под бровей горящий благородным презрением взор. – Оченно жаль, но ни хренища не умею. Вот ежли, наоборот, кого-нить промеж ушей дубьем причесать, то это мы с пониманием, только б желательно на чесомого колодки набуть потяжельше, чтоб не сильно дергался вопреки процедуре.

Рыцари, на которых сэр Малкольм немедля рефлекторно обернулся ни жив ни мертв, – позорит же, адский аспид, перед всем честным миром позорит! – глаза выкатили с силою несусветной, словно мечтая рассеять заклинание смены личины и на его, капитана, месте разглядеть самого что ни на есть порвенирского гильдийского шпиона-провокатора. Зашли, что называется, червячка заморить! Как бы отсюда самого в колодках не вывели и не подставили эдакому вот Бинго под хороший дубовый гребень с колоду весом.

– Ты мне тут заткнись! – рявкнул капитан на гоблина не очень-то и громко, но душевно. Бинго немедля прервал свой косноязычный поток красноречия и для верности припер его селедкой, презрев всяческие кости и плавники. – Я тебе сам говорить, что надо, буду, а ты жри да на ус мотай, а спрашивать будешь, когда велю! Понял?

Гоблин озадаченно двинул плечами.

– Отвечай теперь: понял?!

– Не-а. Ежли ты потом не велишь спрашивать, скажем, забудешь или обожрешься, и брюхом хвор сделаешься, а я чего недопойму – тогда как? К примеру, сговоримся на свержение монаршей династии, а какой – ты сказать и запамято…

Бабах!

Грохот капитанского кулака по столу совпал с залпом кашля, одолевшим понятливого Блопа. Очень уж того не радовала перспектива частых инспекций – спешил утвердить свою лояльность, чем только мог, предложи Амберсандер ему, сам бы с восторгом двинулся совершать подвиги, если бы не рисковал застрять в городских воротах, парализовав всякое сквозь них движение.

– Я тебе все скажу, – процедил сэр Малкольм сквозь зубы. – Ничегошеньки не забуду.

– О, – Бинго просиял чистой золотой монеткой, – тады давай далее, непременно со всеми подробностями.

Лицедей он, что ли? – подумалось капитану мельком. Не может же взаправду быть чистой души идиотом? Тех периферийные ушлые вербовщики еще две кампании назад всех под корень повыбрали, и на развод вроде бы не оставалось.

Сэр Малкольм перевел дух и приложился к кружке. Хорошее, паразиты, пиво варят! Им с души словно камни смывает, и ярость моментально утихла, и мысли враз устаканились, должным порядком построившись в искомую цепь.

– Так вот, есть на севере море, величаемое иными землепроходцами Внутренним; по-вашему же, по-гоблински, будет Фигасе-озеро. Слыхал, наверное?

Бинго опасливо покивал, не рискнул отвечать вербально и взамен того потыкал вилкой растопыренных пальцев в свои наглые очи. Дескать, и видеть довелось, не совсем темный, куда там вашим землепроходцам.

– А посреди того моря есть остров Дэбош. Тоже видел?

Гоблин ощутимо поежился, скривил рожу в духе «не соврать бы» и приложился руками к оттопыренным ушам. За капитанской спиной опять гневно охнул Эрих, не иначе заподозрив Бингхама в очередном приступе неуважительного гримасничанья на геральдическую тематику; однако в бутылку не полез – и то хорошо.

– Вот и я слыхал, но не видал. – Капитан воздел перст, концентрируя на нем внимание Бинго. – Туда-то тебе и предлагаю отправиться с заданием государственной важности. В некие времена там, если ведаешь, было пиратское гнездовье, основанное беглыми каторжниками с рухуджийских приисков.