И, кстати, бой — это вынужденная мера. Я, в принципе, собирался их завербовать к нам, с помощью их же бывшего босса Ивана. Но тот лишь скрипнул своими челюстями, показав гнилые зубы, и пробасил, что они не будут слушаться — всю свою деятельность по управлению, он проводил через то самое подставное лицо-подельника. «Ведь моя внешность, друг, кажется нормальной только в сравнении с твоей» — так и сказал. Вот зараза, а?
Вытащив пальцы из кармана, я закурил, и не стал прикладываться к бутылочке с дурманящим зельем. Действительно, обойдусь я без очередных погружений в себя. Лучше уж просто затянуться дымом.
Расслабленно разглядывая дорогу, я приоткрыл стекло, чтобы дым улетучивался вслед за мчащейся машиной. Тонкой полоской клубы ускорялись и вылетали за окно, а я провожал их взглядом, опасно приближаясь к лирическому настрою, который не слишком хорош перед боем.
Но сильно войти в это необъяснимое состояние мне не дала самая безжалостная вещь в мире — время. Микроавтобус уже заворачивал в какой-то закрытый двор под арку. А значит — выгрузка и начало бойни. Многовато их стало в последнее время, почти как в старые — и отнюдь не добрые времена, память о которых расплывается на границе моего сознания. И сколько их еще будет…
— Приехали. — Процедил шофер, кладя руку на бедро, где была приторочена кобура.
— Выгружаемся и зачищаем сектантов. Их главаря — хорошо бы сначала захватить, но действуем по обстоятельствам. — Проговорил я, рассматривая готовых к бою людей. — Вперёд.
Пропустив вперед себя всех, даже лича, я вышел из машины последним. Не люблю рисковать, хотя сейчас, чтобы стряхнуть с себя плен странного самоощущения — готов на это.
Ворота во двор-колодец закрылись за нами с тяжелым скрипом. Сектанты заметили вторжение и решили закрыть нас у себя… Это ваша ошибка, которая будет лишь на руку нам — никто не помешает, и никто не уйдёт.
Выставив передтрость, утыкаю ее в битый асфальт, и переваливаюсь всем весом на неё, ступив на твердую землю. Прикрыв на мгновение глаза, стараясь не замечать тут же возникших непонятных образов, концентрируюсь, распределяя энергию по телу. Мне нужна подвижность и мощь — и она будет, достаточная, чтобы возглавить атаку.
— Они наблюдают за нами. — Прошамкал лич, чуть шевельнув левой рукой. — Чувствую двух снайперов, они готовы выстрелить и разорвать живую плоть, обратив ее в мертвую…
Лич не успел договорить, как я вскинул ладонь, создавая образ двух пепельных, сотканных из потусторонних линий, шариков, устремившихся куда-то к окнам. Что ж, не зря собирал энергию. Это снайперов не убьёт, но из строя выведет — рвота там, головокружение, сердечный криз, например.
— Снайперы временно выведены из строя. — Бросаю я. — К подъездам, штурмуем. Как придётся…
И первым бросился под козырек ближайшего подъезда. Дергаю ручку — дверь, естественно, закрыта.
— Лич, ломай!
Тот, необычно быстро для своего грузного и мертвеющего тела, ринулся вперед, столкнувшись с ржавым железом — и срывая дверь с петель.
Бросаюсь за ним, вскинув за плечо. Пальцы крепко сжимают набалдашник, я в полной готовности не только огреть ей кого-нибудь, но и выпустить наружу её секрет в случае нужды. В кармане, если что, также приторочен и мой кинжал. Энергий для бросков и беготни без дополнительной опоры мне хватит точно на время зачистки.
За дверным проемом видна пыльная лестница. На ней сидят, вооружившись… тактическими мечами что ли… два сектанта. Они вскакивают нам навстречу, спрыгивая со ступенек. Один тут же устремляется к земле — клановец из-за моего плеча, кажется — тот самый шофер, стреляет в него, заставив съесть пулю головой.
Второй взмахивает клинком — нет, это и вовсе катана — вот же вкусы у лича нашего Ивана в оформлении своих сект, однако! Сжимаю набалдашник крепче, выпуская секрет — небольшой клинок из крепкой стали, усиленный самыми могущественными некротическими заклинаниями, из доступных мне, конечно.
Моя боевая теперь трость сталкивается с его мечом. Силушки в сектанте много — на наркотиках, видимо. Или я просто такой хилый, на самом деле. Не знаю чем бы это закончилось, и получилось ли бы мне его уколоть, как его скула разрывается, окропляя меня костяной крошкой и требухой.
Лич опускает руку, хватая его теперь за шею и отрывая ему голову.
— Прекрасно. — Шепчу себе под нос, проводя ладонью по замызганному теперь шарфу.
— Не стоит благодарности, — Скрипит лич, и замирает, разглядывая лестницу. — Если мы поднимемся на второй этаж — всё будет хорошо. Здания соединены как раз по нему общими коридорами. Я рассказывал.
Не дослушав светленького Ивана, поднимаюсь по лестницу, поводя перед собой тростью. За мной идут два клановца, вооруженные пистолетами.
Один из них — тот самый шофер — бросает мне:
— Шеф, половина идёт за нами, вторая — через соседний подъезд, они его подвзорвали. не дадим им сконцентрировать оборону на одном участке. На втором этаже соединимся.
— Принято. — Оглядываюсь — так и есть, в нашей группе всего человек десять, считая меня и лича.
Входная в коридор на второй этаж была старой деревянной трухлявой рухлядью. Исписанной, однако, знаками. Приглядевшись, замечаю кучу малу символов вокруг нескольких крупных «шин». Ну и гадость. Точно «Дети Света».
Пропускаю вперед лича и тот резво разгоняясь вышибает дверь, засыпая нас древесной крошкой. За проёмом сидят несколько сектантов, ожидавших нас.
Один вскидывает пистолет, трое других — свои катаны. Выстрел, другой — Иван дергается, но продолжает стоять, отгораживая нас с линии прицела. Я и вовсе не шевелюсь, ожидая пока…
Точно — несколько клановцев вскидывают свое оружие и сметают людей пулями. Один ещё катается по полу и подвывает. Не выдержав, и поддавшись порыву кровожадной ярости, поднявшейся внутри меня, прохожу мимо закутанной в саван фигуры и всаживаю визжащему человеку клинок трости в шею.
Кровь заливает подол моего балахона, сектант замирает. Отлично, теперь идём дальше.
— Лич, веди!
Тот устремляется вперед, а мы — за ним. Из-за ближайшей полуприкрытой двери выскакивает еще парочка ублюдков. Шофер вскидывает ствол и один из них накормлен свинцом, выпуская катану и отлетая на стену. Второй падает обезглавленным — личпоходя сносит ему голову одним ударом своей искривленной костяной ладони, не забывая радостно скрежетать зубами. Ещё бы — сколько ему сейчас подпитки от эманаций смерти — чистаянекротика!
Ощущаю впереди, за следующим поворотом некую серьёзную угрозу. Лич же прёт туда без всякого промедления. Впрочем, а что ему — любая смерть питает его иссохшее тело. Поэтому даже если мы в процессе уполовинимся составом — ему только на пользу.
Предупреждающе вскидываю руку и, не оглядываясь, заворачиваю за угол, поздно заметив, что Иван остановился ранее, до изгиба коридора.
Прямо передо мной около десятка врагов, ощерившихся стволами и мечами. Наплевав на свою гордость, что я делаю очень легко, когда дело касается безопасности своей шкуры, падаю на пол.
Надо мной свистят пули. Начинается безобразная свалка. Вся наша группа, наконец-то включая и подставившего меня лича, устремляется на противников. Я отползаю к ближайшей двери, и, пихнув ее тростью, вваливаюсь внутрь, замерев за углом.
И тут подстава — на меня смотрят двое сектантов, колдовавших, видимо, или, может быть, молившихся, у некоего грязного серого куба в центре помещения. С воплем, в котором смешиваются ужас и ненависть, вскакиваю на ноги и бросаюсь на ближайшего, всаживая ему в бок клинок.
Тот орёт, пытается вытащить свой меч, но я хватаю его за горло и закрываюсь от второго. Другой сектант молча подскакивает к нам, и пытается садануть катаной по моей руке, но я успеваю закрыться верещащим и истекающим кровью заложником. По его телу проходит дрожь — клинок собрата по «Свету» рассекает ему плечо. Откинув в сторону человека наношу косой удар сверху тростью, ловя на неё вновь поднявшееся в замахе орудие убийства.
