«Это мой шанс», — вдруг осенило его.

Уилл сунул руку под комбинезон, в карман брюк и нащупал перочинный нож.

«Шанс сбежать…»

Он посмотрел вниз, в абсолютную темноту неведомого. Тем временем веревка натянулась — вверху ухватились за нее и стали тащить.

«И папа там… где-то там, внизу…» — эта мысль засияла у него в голове, словно неоновая реклама.

«Внизу, внизу, внизу…» — мигала она, назойливо жужжа электрическими разрядами.

«Вода… Я слышу воду…»

— ЛЕЗЬ ПО ВЕРЕВКЕ, ПАРЕНЬ! — проревел откуда-то сверху человек со шрамом. — ЛЕЗЬ ПО ВЕРЕВКЕ!

Уилл лихорадочно вслушивался в плеск и журчание воды, доносящиеся снизу и еле различимые за скрипом толстой веревки, на которой он висел. Она впивалась ему в пояс, она связывала его с Колонией.

«Но насколько там глубоко?»

Внизу точно была вода, но Уилл не знал, сможет ли она смягчить его падение. Он вытащил лезвие и прижал к веревке, готовясь ее перерезать.

«Да… или нет?»

Если там недостаточно глубоко, его ждет верная смерть. Уилл представил себе картинку из комикса: бесконечные ряды зазубренных камней, острых как бритва. И следующая страница: его безжизненное тело, пронзенное насквозь, и кровь, сочащаяся в темноту.

Но он чувствовал решимость и готов был рискнуть. Мальчик провел лезвием по веревке, рассекая первый жгут нитей.

«Рискованный побег!» — ярче прежнего замигала в сознании фраза, будто из рекламы приключенческого фильма. Храбрые, гордые слова, но… Но тут перед его внутренним взором всплыло счастливое, смеющееся лицо Честера, и фраза рассыпалась на миллион осколков. Уилл вздрогнул от холода, почувствовав, как промокло его тело, облепленное грязью.

Сверху снова послышался крик человека со шрамом, приглушенный и искаженный, словно он пел в трубу, и отвлек Уилла от размышлений. Он знал, что нужно действовать. Потом он вздохнул, и от прежней решимости и бравады не осталось и следа. Вместо них появилась спокойная уверенность, что возможность сбежать еще представится, и уж тогда он ею воспользуется.

Уилл убрал нож, выпрямился и медленно полез наверх.

Через семь бесконечно долгих часов он потерял счет расчищенным скважинам. Они продвигались все дальше и дальше по туннелю, пока, наконец, человек со шрамом не поглядел на карманные часы при свете фонаря и не объявил, что на сегодня работа закончена. Они доплелись до лестницы, и Уилл отправился домой один. У него страшно болели руки и ноги.

Выбравшись из канавы, он медленно побрел по дороге. Вдруг мальчик заметил группу колонистов, собравшихся у здания с большими раздвижными дверями. По бокам возвышались башни из ящиков, составленных друг на друга.

Один человек отошел в сторону, и Уилл услышал высокий визгливый смех, а потом увидел в центре круга пританцовывающего мужчину в розово-коричневом пиджаке и соломенной шляпе. Мальчик заморгал, потом протер глаза.

— Не может быть! Нет! Это он! Это мистер Кларк-младший! — вырвалось у него.

— Что? — раздался голос у него за спиной. Это был один из мальчиков, с которыми они вместе работали. — Ты его знаешь?

— Да! Но… но… что он тут делает? — ошеломленно проговорил Уилл.

Он представил магазин Кларков на Центральной улице и попытался связать эту картину с призраком мистера Кларка-младшего, все еще плясавшим между коренастыми колонистами. Уилл присмотрелся и увидел, как тот театрально достает что-то из ящиков, гордо демонстрирует зрителям, вытаскивает из рукавов, будто торговец крадеными часами, а потом осторожно перекладывает на столик. И тут его осенило.

— Только не говори, что он фруктами торгует! — воскликнул Уилл.

— И овощами тоже, — подтвердил мальчик, с любопытством посмотрев на Уилла. — Кларки торгуют с нами с неза…

— Господи, а это что такое? — перебил его Уилл, увидев нелепую фигуру, вышедшую из теней. Странное существо встало около ящика с фруктами, чуть в стороне от колонистов, не обращавших на него никакого внимания, и принялось рассматривать ананас, будто редкостный артефакт. Мистер Кларк-младший тем временем продолжал жестикулировать и беседовать с покупателями.

Мальчик посмотрел на неподвижный силуэт, на который указывал Уилл. У него были руки и ноги, как у человека, но они торчали из туловища, напоминавшего раздутый водолазный костюм грязно-белого цвета. Существо было похоже на карикатурное изображение толстяка. Его голову и лицо закрывало нечто вроде капюшона, из-под которого поблескивали большие защитные очки. Его можно было назвать человекообразным слизнем или, скорее, слизнеобразным человеком.

— Ты что, вообще ничего не знаешь? — расхохотался мальчик. Видно было, что невежество Уилла его забавляло. — Это же просто копролит.

— Ясно. Копролит, — нахмурился Уилл.

— Он снизу, — объяснил мальчик, глянув на землю, и отошел. Уилл еще понаблюдал за странным медлительным существом. Оно напомнило ему пиявок, обитавших в тине на дне школьного аквариума. Эта сцена — мистер Кларк-младший в розовом пиджаке, выставляющий свои товары, копролит, разглядывающий ананас, — показалась ему невероятной.

Уилл подумал, не подойти ли к мистеру Кларку-младшему, но тут заметил в толпе двух полицейских и быстро ушел. По пути домой его терзала одна мысль: «Если Кларки знают о Колонии, сколько же еще народу в Хайфилде ведет двойную жизнь?»

Неделя шла за неделей. Уилл успел поработать в разных частях Колонии. Он немало узнавал о подземной жизни и старался заносить как можно больше информации в дневник. Верхнюю ступень иерархии занимали стигийцы, на которых не распространялись никакие законы. После них шла немногочисленная правящая элита колонистов, к которой имел честь принадлежать и мистер Джером. Уилл не представлял, в чем состоят их обязанности, и расспросил Кэла, но брат, как оказалось, тоже этого не знал. Далее следовали простые колонисты. К низам общества относились те, кто не мог или не хотел работать; им предоставили гнить в гетто, крупнейшим из которых были Трущобы.

Каждый день, смыв грязь и пот в так называемой ванной дома Джеромов, Уилл садился на кровать и под внимательным взглядом Кэла делал подробные записи, дополняя их рисунками там, где считал необходимым. Например, он хотел нарисовать детей, работающих на свалке. Это зрелище несомненно заслуживало внимания: маленькие колонисты, едва научившись ходить, ловко разбирали огромные горы мусора, тщательно сортируя его по тележкам для переработки.

— Все на что-нибудь да сгодится, — объяснил ему Кэл. — Я-то знаю, сам это делал!

Еще Уиллу хотелось запечатлеть обиталище стигийцев — грозную крепость в дальнем углу Южной Пещеры, окруженную железным забором. Этот рисунок давался ему тяжелее всего — мальчик никак не мог подобраться достаточно близко, чтобы рассмотреть детали. По окрестным улицам ходили патрули, и любопытство могло дорого обойтись Уиллу.

Кэл никак не мог понять, что заставляет брата вести дневник, и долго донимал его расспросами. Наконец Уилл объяснил ему, что отец учил его подробно описывать все находки, обнаруженные под землей.

Уилл не переставал думать об отце. Настоящим отцом для него все равно оставался доктор Берроуз, а мистер Джером, даже если и приходился ему родным отцом — в чем Уилл порой сомневался, — едва дотягивал до второго места. И безумную мать-верхоземку, и Ребекку Уилл по-прежнему считал своей семьей. Однако он так привязался к Кэлу, дяде Тэму и бабушке Маколей, что временами чувствовал себя предателем, вот только не мог понять, по отношению к какой семье.

Нанося последние штрихи на изображение колонистского дома, Уилл отвлекся и снова начал фантазировать о путешествии отца в Глубокие Пещеры. Он горел желанием узнать, что там скрывается, и знал, что рано или поздно последует за доктором Берроузом. Однако всякий раз в мысли о будущем вмешивалась суровая реальность — Уилл с горечью вспоминал о Честере, до сих пор томящемся в жуткой тюрьме.

Уилл закончил рисунок и потер мозолистые ладони друг о друга.