Кэл равнодушно посмотрел на светильник.

— Да я сам не знаю. Знаю, что формулу открыли ученые, которые работали на сэра Габриэля Мартино, а вообще…

— Мартино? — перебил его Уилл, вспомнив запись в дневнике отца.

Кэл отмахнулся и продолжал:

— Короче говоря, не знаю, почему они светятся. Там какие-то вещества смешаны под давлением. И, по-моему, для этого берут антверпенское стекло.

— Их тут, наверное, миллион.

— Мы без них не смогли бы жить, — ответил Кэл. — Это как солнце для верхоземцев.

— А как их выключать?

— Выключать? — озадаченно поглядел Кэл на Уилла. Шар ярко освещал их бледные лица. — А зачем их выключать? — удивился он.

Кэл отошел от светильника, но Уилл остался на месте.

— Расскажи мне, кто такой этот Мартино, — попросил он.

— Сэр Габриэль Мартино, — со значением произнес Кэл, словно упрекая Уилла в непочтительности. — Это Отец-основатель, наш спаситель. Он построил Колонию.

— А я читал, что он погиб при пожаре… э-э… несколько сот лет назад.

— Они и хотели, чтобы вы, верхоземцы, так думали. Пожар был, но он не погиб, — ответил Кэл.

— А что с ним стало на самом деле? — не сдавался Уилл.

— Он спустился сюда с остальными Отцами-основателями, что же еще?!

— С Отцами-основателями?

— Да, с Отцами-основателями, ясно? — недовольно сказал Кэл. — Хватит задавать дурацкие вопросы. Если тебе так интересно, почитай Книгу Катастроф.

— Книгу…

— Да надоел уже! — рявкнул Кэл, скрипнул зубами и поглядел на Уилла с таким раздражением, что тот почел за лучшее промолчать.

Мальчики прошли через всю площадку.

— А это моя комната, — сказал Кэл, открывая дверь. — Отец поставил вторую кровать, когда ему сказали, что ты будешь жить у нас.

— Сказали? Кто сказал? — тут же спросил Уилл.

Кэл поднял брови, как будто говоря, что Уиллу лучше не знать.

Комната была ненамного больше той, где Уилл спал дома. Две узких кровати и вплотную придвинутый к ним шкаф заполняли почти все пространство. Уилл присел на одну из кроватей и, увидев на подушке одежду, вопросительно посмотрел на Кэла.

— Да, это для тебя, — подтвердил тот.

— Пожалуй, переодеться мне и вправду не помешает, — пробормотал Уилл, глядя на свои грязные джинсы. Он развернул новую одежду и потрогал брюки. Ткань была шероховатая, едва не чешуйчатая на ощупь. Он предположил, что ее покрыли каким-то веществом, чтобы одежда не пропускала влагу.

Кэл улегся на свою кровать, а Уилл стал надевать непривычно жесткий и холодный костюм. Он натянул брюки, царапавшие кожу, застегнул их на металлические пуговицы и повязал пояс. Потом мальчик влез в рубашку, не расстегивая, и повертел плечами, как будто обустраивался в новой коже. Наконец он накинул длинный сюртук со знакомой пелериной, в которых ходили все подземные жители. Переодеться в чистое было приятно, но новый наряд сильно сковывал движения.

— Не бойся, отогреется — будет помягче, — сказал Кэл, заметив, что Уиллу неудобно.

Потом он встал, перелез через кровать Уилла к шкафу и достал из-под него старую жестяную коробку от печенья.

— Посмотри.

Он поставил жестянку на кровать Уилла и снял крышку.

— Это моя коллекция, — гордо объявил Кэл.

Он выудил из коробки потертый мобильный телефон и протянул Уиллу. Тот немедленно попытался включить его, но безрезультатно. «Ни пользы, ни красоты», как говорил доктор Берроуз в подобных случаях, невзирая на то, что большую часть его бесценной коллекции составляли как раз бесполезные и некрасивые предметы.

— И вот еще, — Кэл достал маленький синий радиоприемник, положил его перед Уиллом, нажал на кнопку и стал крутить ручку настройки. Но кроме металлического потрескивания, ничего не было слышно.

— Тут, внизу, он ничего не поймает, — сказал Уилл, но Кэл уже вытаскивал из жестянки другие сокровища.

— Гляди, какая красота!

Он расправил несколько покоробившихся рекламных брошюр, испещренных белыми пятнышками плесени, и с трепетом, будто бесценные папирусы, передал их Уиллу. Тот хмуро повертел их в руках.

— Знаешь, они очень старые, — заметил он, листая страницы с фотографиями спортивных и семейных машин. — «Новинка! Форд „Капри“!», — прочитал он вслух и незаметно улыбнулся.

Его брат тем временем любовно раскладывал по дну жестянки шоколадные батончики и пакетики леденцов, словно пытался создать идеальную композицию.

— А зачем шоколадки? — спросил Уилл, надеясь, что Кэл угостит его.

— Берегу для особого случая, — с нежностью произнес Кэл, погладив «Марс». — Мне нравится, как они пахнут. — Он поднес батончик к носу и с видом дегустатора понюхал. — Даже открывать не нужно… Я и так чувствую, — мальчик блаженно закатил глаза.

— И откуда у тебя это все? — спросил Уилл, положив на кровать брошюры. Они постепенно снова свернулись в трубочку. Кэл с опаской глянул на дверь и придвинулся поближе к Уиллу.

— От дяди Тэма, — тихо сказал он. — Он часто поднимается выше Колонии, только ты никому не рассказывай. Иначе его отправят в изгнание, — он помедлил и снова поглядел на дверь. — Он даже в Верхоземье ходит.

— Правда? — спросил Уилл, внимательно глядя в лицо Кэлу. — А часто он туда поднимается?

— Бывает иногда, — Кэл перешел на шепот, и Уилл его едва слышал. — Он выменивает то, что… — он запнулся, понимая, что чуть не сказал лишнего, — … что находит.

— Где находит?

— В путешествиях, — уклончиво ответил Кэл. Он собрал свое богатство в коробку, закрыл ее и задвинул обратно под шкаф, а потом повернулся к Уиллу, не вставая с колен.

— Ты хочешь сбежать, так? — с лукавой улыбкой спросил он.

— Чего? — оторопел Уилл.

— Да ладно, мне можешь сказать. Ты ведь собираешься сбежать? Я точно знаю! — Кэл буквально дрожал от волнения, ожидая ответа.

— Сбежать? Вернуться в Хайфилд, ты об этом?

Кэл энергично закивал.

— Может быть. Я пока не знаю, — настороженно ответил Уилл.

Несмотря на все чувства, которые вызывала в нем новая семья, он не хотел рисковать; внутренний голос подсказывал ему, что это может быть хитроумная ловушка. Вдруг и этот мальчик, называющий себя его братом, работает на стигийцев, которые хотят навеки заключить его под землей? Уилл еще не был готов полностью ему довериться.

Кэл пристально посмотрел на него.

— Если соберешься, я с тобой, — сказал он с улыбкой. Но глаза у него были серьезные.

Предложение застало Уилла врасплох. Он не представлял, что ответить, но тут его спас требовательный звон гонга, раздавшийся по всему дому.

— Это к обеду. Наверное, отец вернулся. Пойдем.

Кэл вскочил и выбежал из комнаты. Уилл последовал за ним, боясь отстать. Они быстро спустились в столовую. Мистер Джером уже сидел во главе стола и даже не повернул головы в их сторону. Он не сводил глаз с грубого деревянного стола.

Трудно было представить комнату, более отличную от роскошной гостиной, где мальчики пили чай. Обстановка в столовой была аскетичная, простой мебели, казалось, уже несколько сот лет. Присмотревшись, Уилл заметил, что стол и стулья сделаны из кусочков дерева разных пород, пригнанных друг к другу невзирая на цвет и направление волокон. К полированным или лакированным кусочкам примыкали неструганые. Стулья с высокими спинками и тонкими ножками казались хрупкими и очень древними. Они обиженно заскрипели, когда мальчики уселись по обе стороны от мрачного мистера Джерома, который едва взглянул на Уилла. Тот поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, и рассеянно подумал, как такая мебель выдерживает грузного мистера Джерома и не разваливается под ним.

Мистер Джером громко откашлялся, и вдруг они с Кэлом наклонились вперед, закрыв глаза и молитвенно сложив руки на столе. Уилл нерешительно последовал их примеру.

— Не закатится солнце, и луна не зайдет, ибо Господь будет вам светом негаснущим, и окончатся темные дни вашей скорби, — забубнил мистер Джером.

Уилл не удержался и посмотрел на него из-под ресниц. Молитва перед едой была ему в новинку — в доме Берроузов это было не принято, разве что мать могла крикнуть: «Да заткнитесь вы, ради бога!», если из-за разговоров ей не было слышно телевизор.