Соня протянула приятелю мятую, до сих пор дурно пахнущую бумагу.

– Вот! Надо определить, кому могла бы принадлежать эта подпись.

– Ну так бы сразу и сказали! А то опись какая-то… Бред!

– Ну, вы тут поговорите, – сказал Олег, – а я – на работу.

Софья укоризненно посмотрела на Рыбака. С ее точки зрения он совершал непростительное предательство.

– Ну все, я побежал! – махнул рукой Олег и выскочил за дверь.

– Ишь ты, опись! – кряхтел Степан Прохорович. – Пойдемте.

– Присаживайтесь! – сказал бывший эксперт, выдвигая стул, когда Соня прошла в маленькую комнатку с письменным столом, заваленным бумагами.

– Ишь ты, опись!

Соня села и принялась настороженно оглядываться по сторонам. Стены были оклеены бумажками с подписями.

– Что это, автографы? – спросила Соня.

– Где автобусы?

– Я спрашиваю, это подписи известных людей?

– Конечно.

– Вы их долго собирали?

– Нет. Как пришел на работу – получил.

– Это как?

– Так положено.

– А они откуда взяли?

– Из разных источников. Вот это, например, из книги про Сталина.

– Из книги?

– Конечно!

– Так они не настоящие?

– Сколько стоящие?

– Нисколько. Это копии?

– Конечно, копии! А вы думали, настоящие? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Соня приумолкла и принялась осматривать стены, оклеенные подписями, дальше.

– Сейчас посмотрим, что тут, – сказал Степан Прохорович, поправляя очки.

– Так-так-так… – бормотал он. – Интересно… Любопытно… А это уж совсем… Надо же! У-у-у! Ух ты! – Соня не подозревала, откуда в нем берется столько позитивных эмоций. Она-то с трудом избавлялась от негативных после контакта с этим письмом. – Ого… – продолжал восхищаться Степан Прохорович. – Ага… Угу…

Так продолжалось достаточно долго. Наконец Степан Прохорович отложил бумагу в сторону.

– Я сделал предварительные выводы, – объявил он.

– И какие же?

– Кто лишний?

– Какие выводы вам удалось сделать?

– Ну, во-первых, судя по завитушкам в письме, личность весьма незаурядная, я бы даже сказал, творческая. О том говорит и содержание стиха. Есть такое направление в современной поэзии – символизм. Так вот, данный документ писал человек, увлекающийся символизмом. Или как там еще называются подобные стихи. Кроме того, могу вам сказать, это женщина. Молодая. Страдающая полнотой. Но полнота у нее не чрезмерная. Наверняка следит за собой, а оттого привлекательная. Несмотря на полноту. Импульсивная. Видите, как вздымаются строчки, видите, как порой подпрыгивают хвостики? Это вам все не просто так.

– А по подписи можно что-нибудь сказать?

– Конечно. Человек писал весьма уверенный в себе, наверняка многого добившийся в жизни. Видите, какая размашистая огромная подпись? Вместе с тем это чрезвычайно чуткая натура, видите, как красиво оформлена подпись, хоть и написана небрежно? Это поэтесса! Точно вам говорю, поэтесса!

– А фамилию ее по подписи никак нельзя установить?

– Можно, но тут требуется помощь паспортного стола. В этом я никак вам помочь не могу. Тут способен помочь только ваш друг, который привел вас сюда.

– А хотя бы предположить, какая у нее фамилия, можно?

– Зачем нужно?

– Я спрашиваю, можно?

– Ах вот вы о чем! Да можно, конечно, отчего же нельзя? Корень фамилии – слово, похожее на «запах».

Соня догадалась, почему ей все время мерещилось, что пахнет именно от подписи.

– Значит, вы советуете просто обратиться за помощью к Рыбаку.

– А?

Соня повторила фразу.

– Извините, я опять не расслышал. Мне показалось, вы сказали, к рыбаку.

– Именно так я и сказала!

– Искали?

– Именно так я и сказала! – Соня перешла на такой тон, в котором ей приходилось орать во все горло. – Рыбак – такова фамилия моего приятеля, который привел меня сюда!

– Ах вон где собака зарыта! Да, советую.

Соня почесала затылок.

– И как я сразу не догадалась…

– Но проще будет сходить в клуб поэтов, – сказал Степан Прохорович.

– Вы думаете?

– Да. Поэтов ведь на самом деле не так много в городе. Я думаю, они сразу узнают подпись.

– Вы думаете, писал профессиональный поэт?

– Конечно. Много у нас, конечно, любителей, но они обычно пишут о погоде, о несчастной любви, но никогда – вот такое нагромождение символов.

– Звучит логично, – согласилась Соня. – Пожалуй, так я и сделаю.

– Оседлаете?

– Мне пора идти.

– Не вижу связи…

– До свидания! – Соня поднялась с места.

– Молодая девушка спешит на свидание! – поджав губы, произнес Степан Прохорович. – Эх, молодость, молодость! Ну тогда до свидания!

– Мама, ты знаешь адрес какого-нибудь поэтического клуба? – задала Соня вопрос Маргарите Ярополковне.

– Я знаю один, неподалеку от Театра оперы и балета. Могу позвонить своей бывшей коллеге, разузнать адрес.

– Ты уж постарайся, мама, пожалуйста.

«Театр оперы и балета! – восхищенно размышляла Соня. – Как давно я не работала в театре! А ведь я на самом деле талантливая актриса, а не какая-то там заштатная актрисулька! И быть частным детективом – не мое призвание!

Я актриса! И почему судьба так со мной обошлась? Совершенно непонятно!»

Соня еще не знала, что ей скажут по этому поводу неподалеку от Театра оперы и балета, в милом парке «Дубки». А если бы знала, пришла бы в состояние шока.

Потом она вспомнила, что ей предстоит общаться с поэтами, и подумала, что, если бы у нее был талант к поэзии, она наверняка бы выразила всю свою тоску по театру в стихах.

Соня наглядно представила себе этот стих. Он наверняка мог бы стать шедевром! Наверняка бы мог! Но… Увы. Таланта быть поэтессой ей как раз и недоставало.

Полчаса спустя Софье Невзоровой был известен адрес поэтического клуба.

«Собрание» поэтов располагалось в небольшом приземистом здании, окруженном березами, действительно неподалеку от Театра оперы и балета.

– Мне надо бы проконсультироваться с каким-нибудь знатоком поэзии, – сообщила Соня гардеробщице.

– Пройдите на второй этаж, найдете Марину Короевскую, она как раз этим занимается.

– Спасибо.

Только поднявшись на второй этаж, Соня сообразила, что представления не имеет, где именно искать Короевскую. А потому она решила попросту заглянуть в первый попавшийся кабинет и спросить. В конце концов, не съедят же ее там!

А в первом попавшемся кабинете Соня застала удивительную сцену.

– И вы считаете, что это стихи?! – орал на девушку с нарумяненными щеками и серьгами в ушах худой лысый мужик с усами в черном костюме.

– А почему же не стихи? Рифма сходится, размер есть!

Соня приоткрыла дверь, но обратиться к спорившим не решалась. Пришлось ей, таким образом, подслушивать чужой разговор.

– Да вы почитайте, что вы написали! – орал мужик. – Весенняя пора, я так люблю тебя! Играет детвора, домой бы мне пора, но я стою с утра средь твоего двора и жду, как и вчера, что встречу я тебя, и крикну я «ура, как я люблю тебя!». И это только начало стихотворения, а все остальное – в том же духе!

– Ну и что, по-моему, идеальная рифма и размер. Это должно быть напечатано!

– Попробуй выслать на сайт группы «Руки вверх!», или группы «Корни», или хотя бы группы «Дэмо». Быть может, там с радостью купят твой шедевр…

– Это действительно шедевр, я считаю. Моим подружкам очень нравится!

– Что ты от меня-то хочешь?! – продолжал кричать усатый мужик.

– Чтобы вы напечатали мое стихотворение.

– Я не могу его напечатать!!!

– Почему?

– Это невозможно.

– Как же быть?

Тут мужик заметил Соню.

– Вот, тут люди пришли, – сказал он, обрадовавшись, что наконец-то отвяжется от молодой поэтессы. – Проходите, девушка!

– Я расскажу про вас моему брату, он поговорит с вами! – угрожающе заявила девица, обиженно надула губки и гордой походкой вышла из кабинета.