–Не знаю! За то, что ты есть. Что со мной была. Что я не одна была.

Спасибо! Поеду?–

–Звони! Возвращайся! Марго, поверь, все утрясется,– Анна осторожно закрыла дверь. Сквозь стекло на нее молча смотрела Мария.

Анна отошла от машины, как бы освобождая ей путь, посмотрела на братьев, кивнула, желая легкой дороги.

Машина медленно покатилась вниз, выезжая на улицу. Анна видела, как замигал левый поворот, и, через секунду, машина скрылась за домом.

Она перевела взгляд на гору, по которой проходила дорога, словно надеясь, что сейчас там появится, пропавшая из виду машина.

До поворота Мария смотрела на стоящую на площади Анну.

Машина, петляя по улицам Городка, выбралась на дорогу и, набирая скорость, поднималась по ней все выше и выше.

Мария опять увидела, бабушкин дом, площадь, и ей показалось Анну, стоящую и глядящую на нее.

Еще минута и машина покатилась вниз. Впереди была длинная лента асфальта, сзади дорога кончалась серым прямоугольником, над которым плыли облака, под облаками был Городок, река, бабушкин дом, сад, Анна.

Машина катилась легко, радостно. Марии всегда казалось, что машины знают, где их дом, и всегда рады возвращению. Наверное, поэтому дорога назад всегда короче, чем от дома.

В машине было тепло и тихо.

Александр был за рулем, слегка откинувшись, смотрел вперед, изредка бросал взгляд на бумаги, которые перебирал Алексей, сидевший рядом, делая какие-то пометки. Алексей так же изредка бросал взгляд на Александра, как бы получая его одобрение. Мария смотрела в окно. Был вечер, день близился к закату. Те же деревья, опять освещенные солнцем, казались еще более яркими, чем вчера, но более грустными.

–Может быть, Вы хотите прилечь?– Алексей протягивал куртку, повернувшись к Марии.

–Места вам здесь хватит. Мы когда вдвоем, всегда кто-то ложится спать или подремать. Привыкли. Даже, кажется удобно, – Алексей явно хотел разрядить неловкую тишину.

–Думаю, можно поставить какую -нибудь музыку,– помогла ему Мария.

–Можно. Только у нас, знаете, своя, как-то сама собой появилась, другой и нет,– редко слушаем.

–Давайте вашу. Дорога длинная,– Мария прикрыла глаза.

Тихо раздалась музыка. Мария вспоминала рыжего коня, которого недавно видела, думала о том – куда бы он ее унес, соскочи тогда она с ветки, не слыша и не вслушиваясь в слова певца.

–Хорошо, что тихо и без барабанов, – подумала она.

–Гуляют там животные неви–да–н–ной красы,– вздрогнула Мария.

Запись была старая, тех времен, когда все светилось надеждой, голос был моложе, в нем была слышна не только надежда, но и вера в то, что так есть, так будет. В голосе не было тех сегодняшних грустных ноток, он был молодым. Таким и запомнила его Мария, с того концерта, на который попала, в общем-то, случайно. Видя его сейчас по телевизору, она всегда вспоминала о том, что время идет и старалась успеть переключить, что бы не расстроиться. Сейчас голос был, как привет из далеко. Он успокаивал, он поддерживал. Он был рядом. Мария представляла огнегривого льва рядом с конем, себя, сад, небо, осенний лес.

Как по заказу, потом пели про осень, небесные корабли, ветер, облака, даль.

Одна мелодия сменяла другую. Все они были знакомы, Мария про себя повторяла сотни раз эти слышанные слова, она их никогда не учила, она их знала. Она знала эти мелодии до того, как услышала их в первый раз. Она всегда знала эти слова. Они приходили всегда в какие-то переломные моменты и оставались навсегда. Потом жили вместе с ней, встречая новых, принимая или не принимая их в свое братство. И чем больше их становилось, тем труднее новым было пробиться в этот тесный круг друзей. Они всегда были под рукой, дома. И вот оказались здесь, в машине, опять с ней, опять все вместе. Ей всегда казалось, что когда она их слышит, то кто-то ее держит за руку. Спокойно и уверенно держит за руку и смотрит туда, куда смотрит она.

Мария чувствовала, как слезинка бьется о ресницы, стараясь предательски выскочить наружу. Она открыла глаза, часто моргая, старалась, что бы слезинка побыстрее высохла. Александр спокойно смотрел на дорогу, Алексей, откинувшись, дремал, слушая музыку.

Мария, стараясь не привлекать внимания, сбросила кроссовки и забралась с ногами на сидение, подложила куртку под голову.

Куртка была мягкая, пахла кожей, и чем-то еще давно забытым. Она знала этот запах, только забыла, откуда она его знает. Вспомнила. Это был запах из далекого, далекого детства. Так пахла папина куртка.

Она любила спать, свернувшись калачиком, поджав коленки к самому подбородку. Папе всегда казалось, что ей холодно. Они брал куртку и осторожно накрывал ее. Куртка была тяжелая, она обнимала Марию, прижимала к себе и Мария засыпала. Она вспомнила, откуда этот запах. Запах детства. Как она сразу не смогла понять этого? Где эта куртка сейчас?

Мария проснулась, за окном было темно. Теперь за рулем сидел Алексей. Александр дремал, повернув голову в сторону Алексея.

–Встречный свет, – подумала Мария. – Мешает!–

Музыка чуть тише, так же обволакивала все пространство машины.

–Алексей!– тихо позвала она.

Алексей повернул в ее сторону голову.

–Можно будет остановиться на 216 километре, там видно будет. Там авария была.–

Алексей кивнул.

–Мы не проедем мимо? Вы увидите это место?– Мария подалась, чуть вперед.

– Не проедем. Остановимся,– справа услышала спокойный голос Александра.

– Я думала Вы спите! – Мария повернулась к Александру.

– Сплю. Дорога еще длинная. Не беспокойтесь. Мы там остановимся.–

Александр это сказал как-то так, что она поняла, он все знает и про нее, Андрея, про аварию.

–Так лучше. Объяснять ничего не надо,– подумала Мария, устраиваясь поудобнее.

Она проснулась оттого, что не слышно было ни звука мотора, ни музыки. Было тихо. Машина стояла на обочине, освещая какие то бесформенные кучки земли, разбросанные то там, то здесь.

–Это здесь?– выдохнула Мария.

–Да здесь!–

Она вышла из машины. Свет фар выхватывал переворошенную, перемешанную с травой землю, в которой огоньками светили, выхваченные фарами осколки стекла. Справа откуда-то снизу выходила проселочная дорога. Местами земля лежала какими-то бесформенными валами, местами была ровная, как будто бы специально выглаженная с какой-то целью. Свет фар, в только что, начинающемся рассвете, освещал два рядом стоящих холмика. Над каждым возвышался букет цветов, охваченный осенними листьями.

Мария вернулась к машине, взяла цветы, стараясь не попадать в свет фар, подошла. В холмики были вкопаны, банки, в них плотно стояли цветы, места для ее цветов не было. Она стояла, смотрела на эти цветы, поддерживаемые яркими листьями, на ветку рябины с огненными ягодами, на конфеты. Стояла, пытаясь ощутить в себе, какое-то новое чувство. Его не было. Казалось, что уже все пережито днем. На душе было пусто и спокойно. Оглянулась на братьев, как бы ища у них ответа и поддержки. Они стояли за машиной, отвернувшись. Вспышки рыжих аварийных огней выхватывали из темноты их фигуры и опять прятали. Они смотрели на дорогу. Подошла к холмикам, наклонилась. Мария стала вынимать из букета цветы, кладя их прямо на глину холмиков. Постояла. Хотелось что-то сказать, но мысли были перепутаны, на ум ничего не шло. Пустота охватила все и чувства и мысли.

–Простите друг друга. И нас простите, за все,– как то само – собой шепотом вырвалось у Марии. Она повернулась, собираясь уйти. Остановилась, неожиданно для себя, перекрестила холмики, потом почему-то лес, потом опять каждый холмик.