— Ясное дело, — прошептала кошка Ватикоти.

Лайош Урод, самый добрый великан в мире, вскинул голову.

— А может быть, я тоже видел? — спросил он взволнованно.

— Может быть, — кивнул лев Зигфрид Брукнер.

— Но он тебе, наверное, показался кустом бузины.

— Или пеньком.

Лайош Урод был поражен:

— Надо же, мне это и в голову не приходило! А ведь сколько я кустов бузины и пеньков перевидал в последнее время… Так, значит, это были могопачи. — Он вскочил и повернулся к Бум-Бу-Буму: — Бум-Бу-Бум! Слышишь, Бум-Бу-Бум!

— Вести разговоры с ренегатом запрещается, — строго заметила кошка Ватикоти.

Великан Лайош Урод умоляюще посмотрел на своих друзей:

— Ну хватит вам, давайте его отпустим!

Но все на него зашикали.

— Ты что, не понимаешь? У нас военное положение! — рассердился лев Зигфрид Брукнер. — Не будем отвлекаться!

— Правильно, — согласился заяц Аромо. — Пожалуйста, Зигфрид, расскажи нам о своей встрече с могопачами.

— А почему я? — испугался лев Зигфрид Брукнер. — По-моему, лучше тебе начать.

Неудержимо мыслящий Аромо почесал в затылке.

— Пусть лучше кошка Ватикоти начнет, — сказал он.

Против этого лев Зигфрид Брукнер не стал возражать.

— Правильно, Ватикоти, твоя очередь, — поддержал он.

Тут уже у Ватикоти испуганно забегали глаза. Но испуг ее продлился лишь мгновение — она самоуверенно улыбнулась и начала:

— Ну, видите ли, могопачи… Могопачи в два раза больше слонов. У них по пять ног и по пять лап. И в каждой из пяти лап они держат по кортику.

— По чему? — переспросил Лайош Урод, позеленев.

— По кортику. Это кинжал такой. Нож, — пояснила Ватикоти.

— Ну все, конец! — задрожал от страха самый добрый великан в мире.

Лев Зигфрид Брукнер, впрочем, чувствовал себя не лучше.

— А ты уверена, что у них по пять ног? — спросил он.

— Я уверена в этом так же, как и в том, что у них по пять лап, — хитро ответила Ватикоти.

Заяц Аромо подозрительно посмотрел на кошку:

— Извини, конечно, Ватикоти, но не скажешь ли ты, где ты их видела? И с какого расстояния?

— То есть как где? То есть как с какого расстояния? Нигде я их не видела.

Все озадаченно смотрели на кошку, не зная, радоваться им или возмущаться.

— А откуда же ты тогда взяла, что… это… пять лап… пять ног… да еще кортики?.. — спросил неудержимо мыслящий заяц.

— Я их так себе представляю, — без тени смущения ответила кошка Ватикоти.

Презирающий смерть лев Зигфрид Брукнер вскипел:

— Нет, это просто смехотворно! Нам еще твоих представлений недоставало!

— Да будет тебе известно, что у меня самое богатое, самое чудесное в мире воображение, — заметила Ватикоти.

— На кой черт нам твое воображение! Оставь его при себе. Надо же, пять лап! А почему не двадцать пять?!

Аромо пытался примирить приятелей:

— Не стоит портить друг другу нервы бесполезными спорами. А что касается воображения, иногда оно бывает небесполезным.

— Ну, скажу я вам! — все возмущался лев Зигфрид Брукнер. — Не хватало еще, чтобы и ты могопачей видел только в своем воображении.

Лайош Урод, самый добрый великан в мире, испуганно топтался возле них, то и дело бросая взгляды в сторону связанного Бум-Бу-Бума.

— Давайте освободим медведя, — просил он, но лев Зигфрид Брукнер прикрикнул на него:

— Молчи! Пусть Аромо расскажет о могопачах.

— А что? И расскажу! Правда, я не видел могопачей…

— Ну вот, пожалуйста! Не видел! — закричал конь Серафим.

Заяц Аромо бросил в его сторону строгий взгляд:

— Видеть не видел, но зато слышал.

Лайош Урод с глубоким уважением посмотрел на неудержимо мыслящего Аромо.

— Они… разговаривали? — спросил он.

— Нет, не разговаривали. Они со свистом пролетали над деревьями.

Лев Зигфрид Брукнер вскочил, охваченный волнением:

— Ты хочешь сказать, что они умеют летать?

— Да. Была ночь. И вдруг я слышу: фьи-и, а потом: фью-у, ших-шух. Это они со свистом пролетали над деревьями.

— А почему ты решил, что это были могопачи? — спросила кошка Ватикоти.

— А кто же еще? Ты когда-нибудь слышала ночью что-нибудь вроде фьи-и-фью-у-ших-шух?

— Как-то раз… — сказала Ватикоти, — как-то раз слышала. Но это был храп льва Зигфрида Брукнера.

— Что? Неправда! Я не храплю!

— Давай не будем спорить, — вяло махнул лапой заяц Аромо. — Тебе, Зигфрид, везет.

— Почему это мне везет?

— Потому что, когда ты храпишь, ты всегда спишь. И слушать свой храп тебе не приходится.

Лев Зигфрид Брукнер открыл было рот, но возразить не успел. Над Лесом вдруг что-то засвистело и завыло: фьи-и-фью-у-ших-шух, а потом застучало, загудело, зазвонило. И снова установилась полная тишина.

Ватикоти, дрожа, спряталась за спину коня Серафима:

— О господи, а это еще что такое?!

Все переглянулись, охваченные страхом, думая об одном и том же. Неудержимо мыслящий Аромо сказал:

— Нет сомнения, это могопачи! Начали разведывательные полеты.

Тут снова раздались грохот, гудение и свист: фьи-и-фью-у-ших-шух-динь-дон-бом. Ой-ой-ой!

— А мы еще ничего не сделали, — причитала кошка Ватикоти за спиной у коня Серафима. — Скорее же, Лайош Урод! Наломай дубинок. Встретишь их на дороге и будешь бить дубинками до тех пор, пока они не повернут обратно. А если понадобится, научишься летать!

Самый добрый великан в мире побежал сломя голову за дубинками. Вот донесся хруст ломающихся веток: Лайош Урод очень старался, да и силы ему не занимать. Дубинки, должно быть, получались внушительные.

Неудержимо мыслящий Аромо стоял посреди лужайки, растерянный донельзя.

— С дубинкой против летающих могопачей… — прошептал он.

— Да, это верно, — вскинул голову конь Серафим. — Но вообще-то мы еще не знаем точно, какие эти могопачи. Зигфрид! Ты наверняка видел могопачей, скажи нам: какие они?

Лев Зигфрид Брукнер, от страха спрятавшийся за ствол ближайшего дерева, дико вращал глазами:

— Видишь ли, могопачи — существа исключительно странные.

— Ну, а все-таки?

— Они то такие, то совсем другие.

— Но летать-то они умеют, — вставил заяц Аромо. — В этом я был прав, не так ли?

— Это по-разному, — торопливо заговорил лев Зигфрид Брукнер. — Они нападают и на суше, и на воде, и в воздухе, и… — Он умолк и весь задрожал — слышно было, как у него стучат зубы.

— И? — спросил конь Серафим.

— И под землей, — произнес наконец лев.

Кошка Ватикоти сказала с надеждой в голосе:

— Но ведь поблизости нет никакой воды. Ни озера, ни речки.

— А что им до того, — ответил лев Зигфрид Брукнер замогильным голосом, — они себе водопровод проведут!

Лайош Урод выбежал из леса со связкой дубинок.

— Ну, этого нам вполне хватит, — решил самый добрый великан в мире. — Я возьму пока две дубинки и выйду на тропинку.

Он повернулся и пошел, но заяц Аромо окликнул его:

— Стой! Приказа еще не было.

Лайош Урод остановился и удивленно посмотрел на Аромо:

— Какого приказа?

Неудержимо мыслящий заяц гордо выпятил грудь:

— Ты, видимо, забыл: у нас введено военное положение. Ты должен действовать согласно приказу главнокомандующего.

Лайош Урод растерянно огляделся по сторонам:

— Ах, да. Правильно… но… но кто у нас главнокомандующий?

Аромо надулся так, что, казалось, вот-вот лопнет.

— Я! — сказал он.

Конь Серафим повернулся к нему:

— Что-что?

Тут и лев Зигфрид Брукнер выскочил из-за дерева:

— Как ты сказал? Почему это ты — главнокомандующий?

Заяц упер лапы в бока:

— А кто здесь, интересно, умнее всех? Я! Значит, я и главнокомандующий.

— Еще чего! — возмутился лев Зигфрид Брукнер. — Как бы не так! Зайцу командовать львом! И не просто там каким-то львом, а мной! Самым умным, самым храбрым в мире львом. Надо же, главнокомандующий! Курам на смех!

Конь Серафим одобрительно кивал:

— Да, сомнений быть не может: только один из нас способен командовать.