— Я удовлетворена, синьор, — произнесла Бажарат уже более мягким тоном.

— Так быстро? Судя по тому, что я читал и слышал о вас, на вас это не похоже.

— Я получила свое доказательство.

— Мое слово?

— Нет, имя.

— Стивенс?

— Нет.

— Хоторн?

— Этого мне достаточно, «Скорпион-1». Мне нужно оборудование. Время неумолимо приближается.

— Если оно меньше танка, то вы его получите.

— Оно небольшое, но довольно сложное. Я могу получить оборудование, которое доставят из долины Бекаа через Лондон или Париж, но я не доверяю нашим специалистам. В двух случаях из пяти оно оказывается непригодным. Рисковать я не могу.

— И мои единомышленники не могут рисковать, а они повсюду в этом городе. Так что вам нужно?

— У меня есть с собой детальные чертежи...

— Передайте их мне, — оборвал ее «Скорпион-1».

— Каким образом?

— Подозреваю, что вы не скажете мне, где находитесь.

— Конечно, нет. Я оставлю чертежи у портье в каком-нибудь отеле по моему выбору, а потом сразу позвоню вам.

— На чье имя вы их оставите?

— Выбирайте сами.

— Раклин.

— Что-то вы очень быстро выбрали.

— Он был лейтенантом, попал в плен во Вьетнаме и погиб. Он думал так же, как и я, возмущался нашим уходом из Сайгона, ненавидел этих гомиков из Вашингтона, которые отказались поставлять нам оружие.

— Очень хорошо, пусть будет Раклин. Позвонить вам по этому номеру?

— Я буду здесь еще несколько часов, а потом мне придется вернуться в офис на совещание... которое, кстати, собирается по вашему поводу, Кровавая девочка.

— Какое очаровательное прозвище, такое трогательное и вместе с тем такое зловещее. Я позвоню вам... скажем, в течение получаса. — Бажарат положила трубку и крикнула:

— Николо!

— Генри! — крикнул Тайрел в трубку. — Где ты, черт возьми?

— Что-то случилось? — спросил Пул.

— Не знаю, — ответил Тайрел, прищурился и потряс головой. — Генри всегда легко обо всем забывал, переключаясь на что-то новое. Возможно, ему доставили секретный отчет и он решил сразу прочитать его, забыв про телефон. Ладно, я позвоню ему позже, в любом случае он вряд ли узнал что-нибудь новое. — Хоторн положил трубку и посмотрел на лейтенанта. — Давай заканчивай с этой повязкой и дуй в госдепартамент. Хочу быстрее начать, мне не терпится познакомиться со скорбящими родными О'Райана и Ингерсола.

— Ты все равно никуда не уйдешь, пока я не принесу тебе одежду и документы. Могу я попросить вас, сэр, спокойно полежать и отдохнуть до этого времени? Я прошел курс медицинской помощи в боевых условиях и на самом деле считаю, коммандер, что...

— Заткнись, Джексон, и заканчивай с этой чертовой повязкой!

Позвонив «Скорпиону-1» и продиктовав название отеля, Бажарат оставила конверт со смертоносными чертежами у портье «Карийона». На конверте имелась пометка: «Для мистера Раклипа. При доставке с курьером проверить печати».

— Какой ужас! — прошептал Николо, когда их багаж начали грузить в лимузин. — Моя голова еще не вернулась в нормальное состояние. Я ведь обещал позвонить Эйнджел из нового отеля, но теперь уже опоздал!

— У нас нет времени на подобную чепуху, — сказала Бажарат, направляясь к громадному белому автомобилю.

— Ты должна его найти! — воскликнул портовый мальчишка, хватая ее за плечо. — Ты будешь уважать и меня и ее!

— Да как ты смеешь так говорить со мной?

— Послушай, синьора, я пережил вместе с тобой ужасные вещи и убил человека, который собирался "убить меня... Но это ты втянула мейя в свой сумасшедший мир, где я встретил девушку, которая мне очень понравилась. Ты меня не остановишь. Хотя я и молод, мне по разным причинам приходилось иметь дело со многими женщинами. Но эта девушка — совсем другое!

— По-итальянски твоя речь звучит лучше, чем по-английски... Конечно, позвони своей подружке из лимузина, если обещал.

Сев в машину, Николо сразу схватился за телефон, но в этот момент пожилой темнокожий шофер повернулся к Бажарат:

— Диспетчер сказал, что вы сами назовете мне адрес, мадам.

— Подождите, пожалуйста, минутку. — Она погладила Николо по щеке. — Говори потише, — сказала Бажарат по-итальянски, — потому что мне нужно объясниться с шофером.

— Тогда я подожду, пока ты закончишь с ним, потому что я могу закричать от радости.

— Если ты подождешь еще немножко, скажем полчаса, то сможешь орать от радости во все горло.

— Что?

— По дороге к новому месту жительства нам нужно... мне нужно сделать остановку. Тебе не придётся сопровождать меня, так что ты будешь один в машине по крайней мере двадцать минут.

— Тогда я подожду. Как ты думаешь, водитель не будет возражать, если я попрошу его поднять перегородку?

— А почему он должен возражать? — Бажарат замолчала и, прищурившись, уперлась в Николо холодным взглядом. — Уверена, что водитель не понимает итальянского. А ведь ты говоришь со своей актрисой только на итальянском. Или нет?

— Понимаешь, она раскусила меня перед отъездом в Калифорнию. Она знает, что я понимаю английский. Эйнджел сказала, что поняла это по моим глазам, когда мы разговаривали с другими людьми... по тому, как у меня в глазах появлялись искорки смеха, когда кто-то говорил что-нибудь смешное.

— И ты признался, что говоришь по-английски?

— По телефону мы все время говорили по-английски, но что в этом плохого?

— Все считают, что ты не знаешь английского!

— Ошибаешься, Каби. Это знал и журналист из Палм-Бич.

— Он не в счет, потому что...

— Что?

— Не бери в голову!

— Так какой же адрес, мадам? — вмешался шофер, заметив, что в разговоре пассажиров, говоривших по-итальянски, наступила пауза.

— Да, вот он. — Бажарат открыла сумочку и вытащила измятый клочок бумаги, на котором по-арабски были написаны закодированные слова вперемешку с цифрами. Расшифровав запись по памяти, она прочитала шоферу название улицы и номер дома в Силвер-Спринг, штат Мэриленд. — Вы знаете, где это? — спросила она.

— Найду, мадам, — ответил водитель, — это не проблема.

— Поднимите, пожалуйста, перегородку.

— Пожалуйста, мадам.

— А эта твоя Эйнджел рассказывает кому-нибудь о тебе? — сердито спросила Бажарат.

— Я не знаю, Каби.

— Все актрисы тщеславны и пытаются привлечь к себе внимание публики.

— Анджелина не такая.

— Ты же видел фотографии в газетах, все эти светские сплетни...

— Это было ужасно — то, что они писали.

— А почему, как ты думаешь, все это попало в газеты?

— Потому что она знаменитость, и мы это прекрасно понимаем. — Это все она сама подстроила! Ей нужна была публичная шумиха, вот и все, что Эйнджел от тебя требовалось.

— Я не верю тебе.

— Ты глупый портовый мальчишка, что ты можешь знать о таких вещах? Неужели ты думаешь, что если бы она узнала, кто ты такой на самом деле, то вообще посмотрела бы в твою сторону?

Николо молчал. Наконец, откинув голову назад, он заговорил:

— Ты права, Каби, я ничто и никто. Я слишком далеко зашел, поверив в то, во что мне не следовало верить, потому что все это внимание к моей персоне и великолепная одежда нужны только для той большой игры, которую ты ведешь.

— У тебя вся жизнь впереди, мой дорогой малыш. Считай все это просто опытом, который поможет тебе стать мужчиной... А теперь помолчи, мне надо подумать.

— О чем?

— О женщине, с которой я должна встретиться в Силвер-Спринг.

— Мне тоже надо подумать, — сказал портовый мальчишка из Портичи.

Хоторн облачился в новую одежду с помощью Пула, который завязал ему галстук и оглядел оценивающе.

— Ты знаешь, гражданские люди обычно выглядят плохо, но о тебе этого не скажешь, — заметил Пул.

— Чувствую себя накрахмаленным идиотом, — заявил Тайрел, втягивая шею в воротник рубашки.

— Когда ты в последний раз надевал галстук?

— Когда снял военную форму. — Зазвонил телефон, и Хоторн повернулся к нему, снова болезненно поморщившись.