– Да ничего, я всегда рад помочь ближнему. Это у меня профессиональное.

– А чем вы занимаетесь?

– Я техник по охране окружающей среды.

– Никогда не слышал о такой профессии.

– Вы и не могли слышать, раньше нас называли мусорщиками.

– Что же вас заставило изменить титул?

– Профсоюзные боссы. Они хотели показать, что борются за наши права вот и повысили нас в должности без увеличения оклада. Себе они громких титулов присваивать не стали, но зато зарплату удвоили. Вы, наверно, знаете, как это бывает.

Да, Юра знал.

– А как вы нашли номер моего телефона?

– Вы отправили факс на бланке своей компании, там всё и указано.

– А мою фамилию?

– Вы писали о миссис Смирновой, своей жене. Я подумал, что ваша фамилия должна быть Смирнов и, как видите, не ошибся.

– Вы могли бы работать частным сыщиком, – не удержался Юра.

– Психологом, – поправил Кевин, – это и есть моё хобби.

– Правда?

– Конечно, правда. По тому, как люди упаковывают свой мусор, где ставят бачок, куда кладут стеклянную тару, а куда бумажную, я могу точно определить их характер, даже семейные отношения.

– В каком районе вы работаете? – спросил Юра.

– Плимут.

– Что вы можете сказать о жителях дома 535?

– Вы человек очень аккуратный, всё планируете заранее, и наверно, любите свою семью, хотя иногда и устраиваете скандалы.

– С чего вы взяли?

– Скандалы – из вашего факса, а всё остальное из того, что ваши женщины держат свои машины в гараже, а ваша всегда ночует на улице. Кроме того машина у вас самая старая.

– А почему вы решили, что это моя машина?

– Я видел, как вы в неё садились.

– Ну что ж, мистер Шерлок Холмс, наверно, вы правы.

– Желаю вашей жене благополучного возвращения.

– Спасибо.

Прежде чем второй раз посылать факс Юра долго думал включать в него сердитую приписку или нет. В конце концов, он решил ничего не менять и несколько раз проверив код города и страны отправил копию водительского удостоверения жены в Париж.

Во Францию он позвонил, когда там была полночь. Трубку сняла его дочь.

– Алё, – сонным голосом сказала она.

– Наточка, что у вас произошло?

– Ты наверно знаешь.

– Нет, мама мне ничего толком не сказала.

– Сразу из аэропорта мы заехали в гостиницу и, не распаковывая вещи, вышли на несколько минут в город. Мама хотела вдохнуть парижский воздух и сразу же вернуться, потому что вечером мы планировали пойти в инвалидный дом.

– Куда? – не понял Юра.

– В инвалидный дом.

– В Дом Инвалидов, Наточка.

– Разве это не одно и то же?

– Нет, не одно, – сказал он и подумал, что надо будет заняться с дочерью русским языком, – что было дальше?

– Пока мама заполняла бумаги, я свои документы переложила в специальный кошелёк, тот который под платьем. В кафе я заказала себе бокал вина. И меня никто не попросил предъявить паспорт. Представляешь папа! Не то, что в твоей хвалёной Америке. Там мне ещё 3 года не разрешат пить в общественных местах. А здесь – пожалуйста.[18]

– Ну и как?

– Отлично, ты же сам говорил, что французские вина лучшие в мире, но у меня после них началась животная боль.

– Какая?

– Животная, – ответила Натка, подмигивая матери.

Они ожидали его звонка и весь день думали, как смягчить его недовольство.

– Боль живота, – поправил он.

– Я и говорю животная. Так вот мама повесила свою сумочку на стул и на секунду отвернулась. В результате у неё утащили все документы. После этого мы пошли в Американское посольство. Там я рассказала, что произошло, а секретарша даже не удивилась. У них такие случаи бывают довольно часто. Она обещала восстановить паспорт за полчаса. Для этого мама должна была сфотографироваться, назвать свой возраст, имя и точный адрес. Я ещё по дороге её предупредила, что буду вести все переговоры сама. Ну, сфотографировалась твоя жена молча, а потом, вместо того, чтобы тихо заполнить анкету, стала задавать разные вопросы. Услышав её акцент, секретарша срочно вспомнила, что для выдачи паспорта нужно удостоверение личности. Вот поэтому мы тебе и позвонили. Ты уж извини, но я не виновата. Я матери говорила, чтобы она молчала, а она, понимаешь, не слушает младших.

– Это всё?

– А тебе мало?

– Нет, конечно, но такую неприятность я переживу.

– Я тоже так думаю. Дать тебе маму?

– Нет. Международные разговоры очень дорого стоят, поэтому передай ей привет, а когда вы приедете, я с ней поговорю.

– Будь здоров, – сказала Натка.

– Ты тоже.

Общение с дочерью успокоило Юру. Конечно, в погоне за удовольствиями его девочки ведут себя как инфузории-туфельки, но за столько лет он уже к ним привык. Что делать, если он любит этих инфузорий в этих туфельках. Такова его судьба. Охранник окружающей среды был прав. Очередной скандал кончится очередным примирением.

И впервые за три дня Юра быстро и спокойно заснул.

– Не могу я к тебе на дачу ехать, – сказал Юра.

– Почему?

– Моих женщин нет, я дома один.

– Тем более приезжай, я познакомлю тебя с очень хорошенькой девочкой.

– А потом твоя жена меня заложит?

– Ни за что, я гарантирую, – пообещал Стив.

– Тогда выезжаю.

– Не-е, мы планируем там быть только в пятницу.

– Ладно, – ответил Юра и повесил трубку.

В конце недели он приехал на дачу приятеля. Увидев его, Стив расплылся в улыбке:

– Ты так торопился, что не дал мне возможности рассказать про девочку.

– Можешь это сделать сейчас.

– Она особа голубых кровей, очень ласковая и по-своему красивая, но тебе может и не понравиться.

– Почему?

– Потому что она лохматая, с хвостом и на четырёх ногах, а ко всему ещё и несовершеннолетняя. У меня даже документов на неё нет. Да ты проходи, знакомься.

Стив показал щенка, который смешно ковылял по полу. Собачка действительно оказалась забавной и Юра начал с ней играть, а папа – так Стив называл себя – с гордостью говорил, что она чистокровная немецкая овчарка, её прапрабабушка была любимой собакой Геринга, а все её родственники занимали призовые места на собачьих выставках. Профессор гордо распрямился и выпятил грудь вперёд, как будто в этом была его заслуга.

– Почему вы вдруг решили приобрести собаку? – спросил Юра.

– Это единственный способ быть любимым за деньги.

– А если серьёзно?

– Моя жена осталась без работы и я хотел хоть как-то её развлечь, к тому же собака – это моя детская мечта, я перечитал про них кучу книг, ходил на все выставки и в десять лет стал академиком по собачьей части. Тогда же я решил, что мой пёс обязательно должен быть породистым.

– Почему?

– Плебеи среди собак ведут себя также как и плебеи среди людей.

– Ты же демократ, – удивился Юра.

– Но не демагог.

– Как зовут твоего щенка?

– Арина.

Стив был одним из ведущих в Америке специалистов по истории России, он любил свою работу и за много лет так вжился в образ русского человека, что друзей всегда встречал бутылкой, а в конце вечеринки доходил до состояния, при котором вопрос «Ты меня уважаешь?» становился очень актуальным. В подпитии он часто спорил до хрипоты, но потом быстро отходил и никогда не обижался. В этом профессор тоже не был похож на рядового американского налогоплательщика. Юра приблизительно знал, по какому сценарию будут развиваться события на даче и дал себе слово не вступать ни в какие дискуссии. Присутствие жены Стива – Су, облегчило задачу, но когда Су уехала и они остались вдвоём, содержимое бутылки стало быстро убывать, а их голоса – приобретать дополнительную силу. Они не слышали, как щенок, которого звали Арина начал скулить, но когда он залаял, удивлённо на него уставились. Спор тут же прекратился и у Юры осталось неприятное чувство оттого, что ему не дали высказаться.