Вот как. Рассказанное о Поливанове очень важно, и надо будет потом вернуться к содержанию исключенной главы для его характеристики и вскрытия связи с общественными деятелями. Пока для нас важно, что Поливанов поднял «Русский инвалид» и сделал ее любимой газетой Государя, читавшего ее постоянно.
В 1901-м г. Краснов, один из тех, кто поднимал с Поливановым качество газеты, еженедельно размещает фельетоны о жизни Русской Армии. Несколько августовских фельетонов о красносельских маневрах, под заглавием «Трое в одной палатке», особенно понравились Императору Николаю II, который сказал Военному министру Куропаткину, что хотел бы узнать о жизни армии в недавно занятой Манчжурии, «как описывает Гр. А.Д. в фельетоне «Трое в одной палатке»» [24, с. 547].
Согласно Высочайшей воле, в сентябре П. Н. Краснов отправился на Дальний Восток. В этот раз Лидия Федоровна не пожелала расставаться с супругом-путешественником и 7 сентября выехала с ним из Петербурга. 17 сентября они были в Иркутске. Этот город Краснов назвал началом Азии и столицей Сибири. Здесь и далее он начинает сравнивать увиденное со всем, где был раньше. С пустынями Африки, бесподобным заливом Ялты, чересполосицей Литвы, донскими степями, кавказскими горами, ярким Каиром и широким Константинополем.
Владивосток он нашел красивее Севастополя, Пекин — грандиозной древней столицей, способной удивлять непривычной красотой, широтой и величием. Красновы объехали Маньчжурию, в которой построенную Россией Китайскую Восточную железную дорогу охраняли сотни казаков вольнонаемной казачьей стражи. «В Пекине, только что занятом войсками международного отряда, куда первыми в ворота ворвались восточно-сибирские стрелки и с ними казаки-забайкальцы 1-го Верхнеудинского казачьего полка, меня водил осматривать дворцы бравый урядник-забайкалец. Он совершенно свободно и бойко говорил по-китайски. Он был не победитель, но друг китайцев, и по его просьбе китайские офицеры показывали то, что было закрыто для других европейцев» [41]. Краснов подчеркивал, это борьба, а не война, — усмирение мятежа, защита железной дороги [38, с. 265].
Путешествие Краснова охватило Уссурийский край, Владивосток, Порт-Артур, Пекин, и продолжилось в Японии: Нагасаки, Йокогама, Токио. Таинственный знакомый Краснова (Карп Захаров?), оставивший воспоминания под псевдонимом Владикавказец, рассказывает о встрече в советском концлагере с Юрием Михайловичем Янковским, у которого Краснов останавливался с супругой около Владивостока. Кто-то из тех двоих перепутал дату — дело было не в 1904 г., поэтому в Японии Краснов смотрел не русских военнопленных, их тогда не было. На войну Краснов действительно поедет военным корреспондентом, но без супруги и не на острова, конечно же. В остальном Владикавказец рассказывает верно: Краснов ехал по поручению Государя, и после Японии совершил большое плавание до Индии и вокруг нее [Владикавказец «Пути-дороги» // «Русская эмиграция в борьбе с большевизмом» М.: Центрполиграф, 2005, с. 371].
Дмитрий Гурко в «Воспоминаниях генерала» рассказывает о встрече с Красновым в Токио. Д. И. Гурко — тот самый, что выпускался вместе с Деникиным и пользовался расположением Сухотина. Если на слово поверить Д. Гурко, он и П. Краснов на встрече в Токио договорились раскрыть правду русскому обществу о могуществе японских вооруженных сил, но зловредный министр Куропаткин не дал напечатать статью Д. Гурко, назвав пугалом изображение им японской армии, и запретил печатать Краснова после первой такой статьи. Тут надо следовать главному правилу историка: никому не доверять и все проверять.
Особенно важно понять Краснова через логику событий общегосударственного значения. Японцы, последние годы усиленно готовящиеся к войне с Россией, не стали бы показывать русским военным «туристам» ничего существенного. В одном лишь Токио, между беготней по магазинам и осмотрами храмов, Д. Гурко наблюдал смехотворную кавалерию, но хорошо обученных и смышленых пехотинцев. Совершенно не понятно, что нового мог «внушить» русскому обществу Дмитрий Иосифович, и какое пугало он мог сделать из этих пехотинцев и англоязычных офицеров. Да, англичане усиленно снабжали Японию деньгами, оружием и военными инструкторами, неудивительно, что Д. Гурко мог пообщаться на английском с японскими офицерами. В конце декабря 1903 г. в России опубликовали взятые из английской печати слова английского министра Нормена, несколько лет преподававшего в военных школах Японии. Нормен сообщил о безупречной организации армии и хорошей подготовке малосообразительных и безынициативных японских офицеров. А почти сразу после этого стало известно, что на днях через Варшаву проехал американский журналист, специально командированный на театр не начатой русско-японской войны. Заодно с американскими газетами в начале войны были уверены в европейских посольствах. Русский Главный штаб и без Дмитрия Гурко в 1903 г. располагал свежими донесениями полковника Ванновского, полковника Генерального штаба Адабаша, подполковника Самойлова, капитана 2 ранга Русина. Только часть из докладчиков была осведомлена о японских резервных войсках [52].
Младший сын героя русско-турецкой войны, на плакате с которым был изображен Н. И. Краснов, Д. Гурко подстраивается под общественное мнение, задним числом во всем на свете обвинявшее министра Куропаткина. Маршрут Дмитрия Гурко совпадал с путем Краснова: из Владивостока в Японию, оттуда прямым рейсом в Шанхай, английскую крепость Гонконг, жаркий Сайгон, Сингапур и Коломбо. Во все упомянутые города заедет и П. Краснов. Во Владивостоке Дмитрий получил последние известия об отце — он тогда был здоров. В середине декабря Д. Гурко на пароходе прибыл в Нагасаки. Фельдмаршал Иосиф Гурко заболел инфлюэнцей в январе 1901 г. и умер 15 числа. Телеграмму о смерти отца Дмитрий получил в Сингапуре. Встреча с военным писателем Красновым, печатавшимся в «Р. инвалиде», будто бы состоялась почти сразу после Нагасаки.
Общепринятые эмигрантские биографические данные генерала Головина и капитана Орехова датируют поездку Краснова по Азии осенью 1901, а не 1900 г. Тут нет ошибки. Труд Краснова «Борьба с Китаем. Популярный очерк столкновения России с Китаем в 1901 году» был закончен 18 декабря 1900 г. с пометкой С.-Петербург, и одобрен цензурой 14 апреля 1901 г. Очерк ставил задачу объяснить народу причины и обстановку событий в Китае, их значение для России, характер и смысл участия русских в дальневосточном конфликте. Очерк написан довольно быстро и не претендовал на полноту описания (121 стр.), в отличие от работы «У стен недвижного Китая», готовившейся непосредственным участником основных событий 1900 г. Д. Г. Янчевец-ким на протяжении трех лет. «Борьба» Краснова нигде не указывает на присутствие автора в описываемых местах. Зато «По Азии» говорит о путешествии с сентября 1901 г. по март 1902-го [93].
В заблуждение вводит название очерка Краснова, содержащего данные исключительно на 1900 г. Кроме того, на ложный след может навести упоминание Краснова о показанном ему «только что» занятом Пекине, то есть сразу после 1 августа 1900 г. На Пекин, как и на Токио, имеется самоличное опровержение Краснова: его рассказ «Труп» подписан: 20 сентября 1900 г., Ялта. Он входит в сборник крымских рассказов Краснова «Поездка на Ай-Петри» Берлин, книгоиздательство «Литература»: о супружеской измене, призраках, ощущении чего-то страшного потустороннего, о самопожертвовании матери в пользу единственного сына, столичного гвардейца. Как в «Донских рассказах» Шолохова можно увидеть ростки будущего «Тихого Дона», так и крымские (плюс петербургские 1899 г.) робкие, не искусные мотивы Краснова в преображенном виде вольются в шедевральный роман «В житейском море».
Перед отъездом Краснова пугали опасностью длительного путешествия по Азии. Он отмахивался: скорее на Невском проспекте прибьет отвалившейся штукатуркой, собьет извозчик или трамвай. А если в пути встретится открытый враг, то «не зря пятнадцатый год обучаюсь стрельбе и рубке». Но самое опасное происшествие случилось с Красновыми на пароходе «Успех» по пути из Харбина до Хабаровска. Амур в 10-х числах октября мог замерзнуть со дня на день, и Красновы согласились пойти на пароходе с не отапливаемыми каютами. 11-градусный мороз в каюте заставил греться с помощью ведра с углем. Посреди ночи Краснов проснулся от головной боли.
