Карсон продолжал относиться к Оливии с той же подобострастностью. Они постоянно вели разговоры о железной дороге и обсуждали планы строительства электростанции.

По-видимому, все колебания Оливии по поводу союза с Вандайверами исчезли. Она хвалила их за решительность и умение манипулировать людьми ради достижения своих целей. Оливия частенько заговаривала о Курте и при этом всегда бросала лукавый взгляд на Лорен, отчего та смущалась и чувствовала себя еще более скованно.

Однажды вечером за обедом Лорен уловила очередной недоброжелательный взгляд Оливии, направленный на нее из-под опущенных ресниц. Она так и не простила своей невестке того, что та сумела убедить Джереда разрешить этой больной мексиканке и ее ребенку остаться в доме. Уже одно то, что больная женщина осталась под ее крышей, было достаточно скверно, но, кроме того, это означало, что Лорен сумела перетянуть на свою сторону Джереда, она вынудила ее сына принять нужное для нее решение. Это могло помешать планам Оливии. Если Лорен удастся прибрать Джереда к рукам, под угрозу будет поставлено все.

Оливию раздражало еще и то, что ради соблюдения приличий она была вынуждена разыгрывать роль свекрови, обожающей свою невестку.

Боже! Друзья интересовались у нее, скоро ли появятся внуки. За чаем они, жеманно улыбаясь, рассуждали о том, какую красивую пару составляли Джеред и Лорен. Приходившие в банк клиентки непременно останавливались, чтобы сказать ей, как прав был Джеред, что не спешил с женитьбой, ведь теперь наконец он нашел себе подходящую пару. Оливия отвечала им всем принужденной улыбкой и приличествующими случаю словами.

Каждое воскресенье она, следуя обычаю, ходила с Лорен в церковь. Молодая женщина настаивала на непременном посещении церкви, а Оливия знала, что жену Джереда никто не должен видеть в одиночестве.

Совершенно очевидно, что Лорен привязалась к семье, обитавшей в «Кипойнте». В какой бы разговор ни втягивал ее Карсон, он всегда заканчивался тем, что она рассказывала о каком-нибудь забавном случае, произошедшем на ранчо. Она никогда не называла имен, но Оливия всегда безошибочно узнавала каждый персонаж в ее рассказах. Когда ненавидишь кого-нибудь так, как Оливия ненавидела Марию Мендес, ее сына и весь его выводок, то знаешь своих врагов очень хорошо. Оливия с маниакальным упорством старалась узнать мельчайшие подробности жизни этой семьи.

Не имея возможности наказать Мендесов за все испытанные ею унижения, она нашла в Лорен великолепного козла отпущения. Лорен была воспитана в традициях уважения к старшим, почитания семьи и смирения перед обидами.

Оливия не сомневалась, что брак Джереда и Лорен так и остался фиктивным, хотя была прекрасно осведомлена о сексуальных запросах своего сына. Ее губы обиженно сжимались, когда она сравнивала его со своим покойным мужем.

Оливия была уверена, что отчаянная гордость Джереда не позволит ему сблизиться с женщиной, выбранной для него отцом. И все же в этой девушке было нечто неотразимое, привлекающее мужчин, а Оливия в таких вещах разбиралась. Эта нежность и уязвимость проникали прямо в сердце. Самой ей такие качества не были свойственны, и она презирала женщин, обладающих ими.

Поэтому каждым своим взглядом, жестом и словом Оливия старалась причинить Лорен боль. Ей надо было постоянно сеять рознь между Лорен и Джередом. Одна мысль о том, что они могли полюбить друг друга и разрушить все ее планы, приводила ее в бешенство.

Это не ревность, убеждала себя Оливия. Ревность – мелкое и недостойное ее чувство. Она выше этого. Все, чего она требовала от любого союза, – это абсолютной преданности. Бен предал ее любовь. Но Оливия надеялась, что Джеред этого не сделает.

– Как Елена, Лорен? Надеюсь, что сейчас все хорошо?

Обед подошел к концу, и Карсон последовал за дамами в гостиную, где был подан кофе. Лорен поняла, что Оливию вовсе не интересовало здоровье Елены, ей просто хотелось напомнить, что Лорен не подчинилась распоряжению хозяйки дома.

– Да, она поправилась. Но от потери ребенка Елена не скоро оправится. И это естественно.

– Ужасно, что не удалось спасти ребенка. Однако вы совершили просто чудо, Лорен, вытащив эту молодую женщину буквально с того света.

– Благодарю вас, Карсон, но у меня были и личные мотивы. Я сама чуть не умерла от скарлатины. Теперь мне представилась возможность отыграться.

– Позор, что эти мексиканцы в Пуэбло не могут соблюдать в своем поселке элементарные правила гигиены, – со злобой, мгновенно преобразившей ее красивое лицо, сказала Оливия.

– Я уверена, что эти люди делают все возможное. Ведь не хотят же они, чтобы их дети умирали, – со спокойной убежденностью проговорила Лорен.

– Чепуха, вы здесь совсем недавно и не можете понять, насколько они грязны и порочны.

– Как вы можете так говорить и есть блюда, приготовленные Розой? Она самое чистоплотное создание, которое я встречала в жизни, – задохнулась от возмущения Лорен.

Оливия гневно вскинула голову. Ее зеленые глаза метали молнии, а длинные пальцы вцепились в подлокотники кресла, как когти.

– Думаю, скоро мы очистим от всего этого Пуэбло. Я не могу дождаться…

– Оливия, – резко перебил ее Карсон, – полагаю, нам не стоит продолжать этот спор. Вы принимаете все слишком близко к сердцу.

Он бросил на нее выразительный взгляд.

Оливия глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. Она чуть не сделала большую ошибку и была благодарна, что ей помешали.

– Вы совершенно правы, Карсон, это меня расстраивает. Еще кофе?

Лорен извинилась и пошла к себе наверх. Не в силах совладать с собой, она остановилась у двери комнаты Джереда и постояла так, не спуская с нее глаз. На что она надеялась? Что дверь исчезнет и она увидит Джереда, сидящего в кресле и курящего сигару? Неужели он мог материализоваться из воздуха и предстать перед ней, как это происходило каждую ночь в ее снах?

Нет. Его здесь не было. Он был в Остине, по «делам». Она подозревала, что это были за «дела», и сердце ее сжималось от боли. Другая женщина? Или женщины? Да какое ей дело до этого? Но Лорен знала, что обманывает себя.

Ее рука инстинктивно потянулась к часикам, приколотым на груди. Случайно коснувшись сосков под тонкой тканью блузки, Лорен почувствовала, как все ее тело обдало жаром, дыхание стало прерывистым.

«Ты действительно прикасался ко мне, Джеред?» – спросила она темноту. Лорен понимала, что не получит ответа. Но не смогла удержаться от того, чтобы задать еще один вопрос: «Что ты думаешь обо мне?»

Опустив голову, она открыла дверь и вошла в пустую комнату.

Джеред вернулся домой накануне Дня благодарения. Лорен сидела в своей комнате и читала. Когда она услышала знакомое позвякивание шпор, сердце ее на секунду остановилось. Лорен судорожно прижала книгу к груди. Дверь соседней комнаты открылась, и она услышала глухой стук брошенных на пол чемоданов. Некоторое время он ходил по комнате, потом заскрипела кровать, должно быть, он лег.

Все стихло.

Как Лорен ни пыталась заставить себя читать дальше, интерес к книге пропал.

Приготовление к обеду заняло у Лорен необычно много времени. Она выбрала платье, которое очень ей шло, и мягкие кожаные туфельки. Вымыла и расчесала щеткой волосы. У Лорен возникло странное желание распустить волосы по плечам, но, конечно, она не решилась на это и позволила Елене уложить их в прическу а-ля Помпадур.

Лорен слышала, как Джеред вышел из своей комнаты и спустился вниз. Через несколько минут она последовала за ним. Девушка страшно нервничала. Ведь это была их первая встреча после ее обморока, когда он отнес ее в комнату, раздел и уложил в постель. А потом… потом был тот сон или, может быть, не сон.

Лорен вошла в гостиную, и сердце ее сжалось, когда она увидела высокую, широкоплечую фигуру Джереда, склонившуюся над стойкой бара.

– Лорен, от вашего присутствия вечер становится солнечным днем. Как вы, моя дорогая? – спросил Карсон, подходя и целуя ее в щеку.