Алина воткнула недокуренную сигарету в пепельницу, сжала руками виски и застонала. Ее разрывало от противоречий — с одной стороны абсолютная реальность, с другой — их теории, полностью подтвердившиеся. Ее ладони съехали от висков к скулам, с силой стягивая кожу и превращая лицо в нелепую скомканную маску. Мелькнуло сожаление, что в доме нет ни капли спиртного. Подняться, попросить у Женьки — у той-то всегда что-нибудь да стоит?

Она встала, подошла к одной из стен гостиной, на которой висел «дартс», вытащила из мишени цветные дротики — пять штук, вернулась к креслу и, почти не целясь, быстро, один за другим начала метать их в цель. Ее рука двигалась уверенно, движения были резкими и злыми. Метнув последний, Алина рассеянно потерла шею, глядя на мишень. Три дротика попали точно в центр, два торчали за пределами круга, проколов дырки в обоях, и без того испещренных оспинками бесчисленных промахов. Алина не стала их вытаскивать, и вышла в коридор, где, включив свет, долго и вдумчиво изучала в зеркало свое лицо. Если раньше она относилась к своему отражению вполне спокойно, то сейчас оно внушило ей отвращение. Мышь, вот уж действительно мышь!

Ей бы то лицо. И ту жизнь. Эта теперь казалась глупой и ненужной. Ничего в ней не сложилось так, как она хотела. Что в это жизни есть, кроме никчемного «Чердачка»? Ничего. Пьяные работяги, под конец работы не менее пьяные друзья, потому что все выматываются и иного, более разумного способа снимать усталость и стрессы не находят. В выходные сил хватает только на то, чтобы поваляться на диване с интересной книгой, иногда сходить в театр, съездить на другой конец города к родителям, зимой погонять на катке, летом искупаться в мутной волжской воде и позагорать на песочке или скататься на острова на рыбалку… И все. Детей нет. Мужа нет. Никаких целей нет, мечта… была, да и та теперь кажется чем-то глупым. Может прав был Виталий, может, ее настоящей мечтой действительно является эта ненаписанная книга, просто она никак не могла этого понять? Да кому нужна будет эта книга, кроме нее?!

Внезапно ей стало жутко смотреть на себя в зеркало. На мгновение даже показалось, что ее отражение бледнеет, растворяется в серебристых глубинах, словно в страшных фильмах про вампиров. Зачем отражение человеку, которого практически не существует? Человеку, который почти ни о чем не думает? Человеку, которому всегда проще отмолчаться и забиться в угол? Человеку, который никому не нужен? Человеку, которого никто не любит? Кто заметит, если однажды она просто исчезнет? Жизнь вокруг нее — словно шумная вечеринка в огромном доме, где она — случайная, незваная гостья, которая посидит немного на краешке стула в темном уголке и уйдет, и вслед ей никто не посмотрит. В этом странном сне она каким-то образом сумела поднять голову, выбраться из своего угла и даже что-то сделать. В том сне она была нужной. В том сне для кого-то было важно, чтоб именно она его помнила. В том сне она заслужила право на отражение, но отражение оказалось чужим…

Алина резко отстранилась от зеркала и встряхнула головой, разметав по плечам спутавшиеся каштановые пряди. Что за мысли?! Еще депрессии ей не хватало для полного счастья! Нет уж! Мы бодры и веселы, и наше тайное общество еще покажет себя! Ух, как покажет! Нужно быть оптимистом, нужно во всем находить хорошие стороны. Что ни делается — все к лучшему, как сказал один человек, которого укусила змея по дороге на реку, где он собрался утопиться! Да, она не красавица, ничего не имеет и мечом махать не умеет. Зато умеет бросать дротики и довольно часто попадает.

Она закрутила волосы на затылке, заколола их и почти бегом вернулась в гостиную. Плюхнулась в кресло и начала просматривать бумаги. За окном раздался грохот, в темном проеме форточки появились два страшных горящих глаза, следом возникла и их обладательница, после чего ссыпалась на пол со звуком доски, упавшей с большой высоты. Горделиво прошлась по комнате, пару раз крутанулась за кончиком своего хвоста, после чего обнаружила на полу под батареей торопливо семенящего куда-то по своим делам сенокосца, с размаху хлопнула по нему лапой и тут же убрала ее, чтобы посмотреть, что получилось.

— Слушай, шла бы грохотать в другое место! — слегка раздраженно сказала Алина, открывая вордовскую программу. Кошка лениво-презрительно глянула на нее, давая понять, что для нее подобные приказы весьма легковесны. Ее хозяйка пожала плечами, потом уткнулась взглядом в верхний исписанный лист, прочитала название: «Правовые аспекты личных и имущественных прав автора произведений науки, литературы и искусства», прищелкнула языком, отчаянно зевнула и застучала по клавишам.

Подходя к середине листа, Алина скосила глаза на экран, и ее пальцы застыли над клавиатурой. На компьютерном листе не было ни слова о правовых аспектах. Вместо этого ее растерянный взгляд скользнул по строчкам:

— Что за черт! — испуганно прошептала она, дочитав стихотворение до конца. Стихотворение из сна. Стихотворение Виталия.

Сама она никогда в жизни не писала стихов.

Мало сознавая, что делает, Алина сохранила файл, потом резко обернулась, словно за спинкой кресла кто-то стоял, готовясь покарать ее за нарушение правовых аспектов прав автора, но за креслом была только Стаси, вальяжно развалившаяся на паласе и подставившая свету люстры полосатое брюхо.

Алина нервно хрустнула суставами пальцев, потом включила принтер и сунула в него лист бумаги. Древний «хэпэшник» взвыл, возмущенный, что его заставляют работать, всосал в себя бумагу и неохотно выплюнул ее в нетерпеливые пальцы. Алина прочитала напечатанное от начала и до конца несколько раз, потом смяла лист и уткнулась в него лицом. Как мог такое написать человек, которого никогда не существовало?! Ведь это не ее стихи! Они никак не могли принадлежать ей!

Вскинув голову, она зло отшвырнула лист и дробно застучала по клавишам, и до самого конца работы больше не думала ни обо сне, ни о людях, которых никогда не существовало.

Но спать в эту ночь Алина так и не легла.

— Тетя Аля?

— Аюшки?

Она обернулась, держа в руке нож, которым резала чеснок. Кухню наполнял свежий пряный аромат, из щели плохо закрывавшейся духовки тянуло горячим воздухом. Под столом крутилась Стаси и истошно орала, сходя с ума от запаха сырой куриной тушки, распластанной на противне. За окном хилое осеннее солнце изо всех сил заливало лучами серый двор, пытаясь хоть немного отогреть замерзшую землю, рассевшихся на толстой трубе потрепанных котов, голую изгородь из кустарниковой акации, простуженно ругающихся ворон, облепивших огромные тополя, старушку из первого подъезда, выгуливавшую на поводке дряхлого, страдающего от ожирения пекинеса; усыпанный палыми листьями «фокус» и до отказа заполненные мусорные баки. Пейзаж оживляла круговерть целлофановых пакетов и смятых разноцветных оберток, весело порхающих в воздухе. Картина неизвестного художника «У дворников выходной».

Вовка забрался на табуретку и тоже посмотрел в окно, потом на Алину.

— Тетя Аля, а что у тебя случилось?

— А разве я похожа на человека, у которого что-то случается? — Алина хмыкнула, потом аккуратно отделила краешек куриной кожи и принялась проталкивать под нее чесночные ломтики. — Вовка, у меня никогда ничего не случается. Словно я не человек, а портрет.

— Портреты не плачут по ночам, — рассудительно заметил Вовка, отрезая себе кусок от очищенной сырой морковки. — Я сам слышал. Уже два раза.

— Тебе приснилось, — недовольно сказала Алина, не прекращая своего занятия. — Слушай, ты играть пришел — вот и иди играть! Не мешай мне! Я не мама, церемониться не стану. Чеснока много, духовка большая…