— Дура, наоборот — теперь мы предупреждены, и он это знает! — перебила ее Ольга. — Теперь ему к нам так просто не сунуться! А так… если б они нас не нашли, где гарантии, что он бы не передумал и не решил бы обставиться?! Сбила бы тебя в один прекрасный день машина — и привет! А так будешь теперь хоть по сторонам смотреть!

— Если этот Лешка существует!

— Это уже другой вопрос!

— Во всяком случае, Альку действительно пытались убить! Я это видел своими глазами! — сказал Алексей. — А мне выдумывать и быть заодно с кем-то из вас вообще нет резона!

— Да ты за бабки что угодно сделаешь! — отрезала Кристина, лихорадочно блестя глазами, и Алина, бросившая на нее косой взгляд, подумала, что бывшая певица, верно, размышляет, куда побежит, выйдя отсюда — в церковь или к психиатру?

— Идиотка! — Алексей отвернулся, разглядывая противоположную стену. Петр вздохнул, потом жалобно спросил:

— Так теперь, может, выпьем уже?..

— Да подожди ты, блин! — отмахнулся от него Олег, хотя Сливка этого отмаха не увидел. — Я не могу понять… Во-первых, каким образом они все это провернули?! Как они создали нам новые жизни?! Как заставили забыть все прежнее, свою внешность, свой возраст?!

— Лешка говорил, — Виталий задумчиво потер подбородок, — что это каркас мира, на который мы спроецировали свои истинные сущности, смешанные с мечтами и потребностями. То есть мы сами этого хотели.

— Я понимаю. Но как это вообще возможно?! Как заставить двенадцать человек увидеть такой сон… или что это вообще было такое?!..

— Кроме них, никто нам на этот вопрос не ответит, — заметил Борис. Он снова сидел, выпрямившись, и его глаза чуть поблескивали. — Надо их найти. Обязательно надо найти!

— А не найдем — что тогда?! — вопросил Жора. — Останемся психами до скончания веков?!

— Просто нужно пытаться не придавать всему слишком большое значение, — посоветовал Олег, заслужив насмешливый взгляд сразу нескольких человек, среди которых был и Виталий, сразу же спросивший:

— А ты сам-то справляешься?

— Пока нет, но я пытаюсь, я же говорил! Хуже всего с этим детским грешком… — Олег начал выстукивать ногтями по банке незатейливый мотивчик. — Хуже всего.

Борис зажмурился. Грязное просторное помещение и люди в нем внезапно исчезли, и снова протянулся бесконечный светло-голубой палас, по которому снова зашагала своей жуткой спотыкающейся походкой Наташка, держа за руку ненавистную Аену и гримасничая непроизвольно дергающимся лицом. Он открыл глаза и испуганно огляделся — не заметил ли кто? — но на него никто не смотрел. Марина разглядывала стразы на своих ногтях и вспоминала вчерашнюю ночь, когда она в очередной раз проснулась в холодном поту, увидев старуху Шахнозу Норматову — именно такой, какой помнила ее еще той, детской памятью — высоченная, тощая, морщинистая, страшная, похожая на гигантскую сушеную воблу. Она снова шла к ней, глядя слепыми бельмами выпученных глаз, а на указательном пальце ее протянутой к Марине руки болтались, оглушительно громко звеня, ключи со множеством брелоков. Столько лет она не вспоминала о ней, а теперь та приходила каждую ночь… Но она никому не скажет об этом, как не скажет и Ольга об изъеденном кислотой лице бывшей однокласснице по модельной школе, которое смотрит на нее так часто… и о том, что с некоторых пор она говорит себе, что все это совсем не так уж здорово, и что спустя три дня после сна она узнала, что Татьяна Дердюк умерла полгода назад где-то на Украине, однажды просто не проснувшись в своей постели, и теперь она уже никак не сможет ни отправить ей денег, как неоднократно собиралась, ни сказать что-нибудь, хотя Ольга даже конкретно не знала, что именно.

— А второе, чего я понять не могу своим бедным, перегруженным мозгом, — пробормотал Олег в наступившей тишине, болтая ногами с риском свалиться вместе со стремянкой, — так этого того, по-чему взяли именно нас? Почему не взяли каких-нибудь бомжей, одиноких людей, о которых никто не будет беспокоиться? Ведь мы все помним лишь потому, что у них что-то случилось, а исправлять ситуацию не было времени — нас уже пора было возвращать… я ведь правильно понял? — он вопросительно посмотрел на Алину.

— Значит, кто попало им не подходил, — Алина встала, повернула стул и уселась задом наперед, положив на спинку согнутые руки и подбородок. — Им нужны были люди с определенными особенностями. И, значит, у нас есть эти особенности.

— Но какие? — недоуменно произнесла Кристина. — Мы совершенно разные люди. Нас ничто не связывает. Мы никогда не встречались!

Она вытащила ключи с брелоком в виде большой сияющей жемчужины и начала нервно тереть ее в пальцах, точно пыталась добыть из нее огонь.

— Наверное, это какие-то психологические особенности. Мы можем сами о них не знать, — Ольга встала и изящно потянулась, разминая затекшее от долгого сидения тело.

— Да?! — отреагировал Кривцов с неожиданной свирепостью, внимательно разглядывая ее ноги. — Интересно, какие это у меня могут быть общие психологические особенности с этим придурком?! — он мотнул головой в сторону Евсигнеева, который моментально вскипел:

— Да ты достал уже, хрен вшивый! Сейчас как приложу витриной об стену, блоха! Будешь сам себе очко ли…

— Ой! — перебил его Олег, надвигая кепку на нос. — Как это пробирает! Что — нахватался по верхам, так думаешь, что уже весь расписной?!

Евсигнеев вскочил, зло ощерившись, но Виталий, сидевший неподалеку, чуть передвинулся и подсек его вытянутой ногой, отчего Алексей с размаху плюхнулся обратно на стул.

— Договаривались — никаких разборок! — ровно произнес Воробьев. — Как все закончится — хоть съешьте друг друга без соли, а сейчас — сидеть! А ты, Олег, сделай одолжение и высказывайся только по делу. Еще что-нибудь подобное — и я тебя очень сильно расстрою. Многократно и в разные места! Понял?!

— Понял! — хмуро ответил Олег из-под кепки. — Когда так вежливо просят, чего ж не понять? Высказываюсь по делу — какие, на хрен, психологические особенности?! Я люблю пиво, женщин и поговорить! Это как — психологические особенности?!

Ольга покачала головой, словно врач, наблюдающий за ужимками неизлечимого душевнобольного.

— Уж у меня с тобой точно не может быть ничего общего!

Олег с готовностью открыл было рот, но тут же зажал его ладонью, опасливо покосившись на кулак Виталия, которым тот многозначительно постукивал по своему колену.

— Может быть, это как-то связано с нашими снами? — предположил Жора, поднимая в воздух торчащий указательный палец, и все внимательно проследили, как он нажал в воздухе невидимую кнопку. — Может, мы видим какие-нибудь особенные сны. Или видим их как-то по особенному. Вам вообще часто снятся сны? Ну, вернее, те, которые вы запоминаете?

— Когда как, — сказала Марина. Остальные ограничились пожатием плеч.

— Может, вам часто снятся кошмары?

— Редко…

— Только после этого сна часто.

— Только в детстве…

— Бывает…

— Года два, как не снились. Примерно…

— Ваши сны красочные?

— Да.

— Как правило.

— Вроде бы да.

— Ну…

— Запах, боль, вкус — вы часто ощущаете их в своих снах.

Переглядывание, длительная пауза.

— Вроде бы да.

— Как правило.

— Часто.

— Да всегда практически! Выпьешь там пива — и…

— Оргазм тоже считается?

— Уж при падении ощущение точно как в реальности. Даже желудок схватывает…

Жора помолчал мучительно морща лоб и бормоча «да-да, и у меня тоже». Потом оглядел остальных и изобрел новый вопрос.

— Ваши сны… они всегда логичны?

Большинство посмотрело на него непонимающе, только Борис аккуратно кивнул — то ли в знак согласия, то ли каким-то собственным размышлениям.

— Поясняю, — палец Жоры снова устремился в воздух, и его движение снова было внимательно прослежено от начала и до конца, — вам, например, снятся двухголовые люди? Или, там, зеленолицые, а вы воспринимаете это, как нечто само собой разумеющееся? Или то, что вы ходите голыми по улице? Или вверх ногами? Или что камни летают сами по себе. Животные разговаривают. Вы сами летаете. Не падаете, а именно летаете, как птицы… Алогичные сны, понимаете? Неправильные. Не соответствующие вашим знаниям и представлениям.