Он изменился — шрамы на лице, след от ожога, неизъяснимая старость в глазах, прихрамывающая походка. Но это был он — человек из сна, и глаза его смотрели со знакомой ненавистью. Алексей мгновенно вспотел, и в его голове мелькнула безумная мысль, что Виталий каким-то образом выбрался из его сна и пришел за ним, чтобы наказать за все — и за изрезанные тела, и за Алину, и за Жорку, которого он застрелил… хотя ведь Жорка потом оказался жив и с целой головой, а ведь Алексей четко видел, как пуля вошла ему чуть выше правой брови… Он до сих пор четко это видел. Но, конечно, почему нет — это ведь был сон… Но неторопливо пересекающий холл Воробьев сном не был. А может, он спит?

Алексей завел руки за спину, ущипнул себя за запястье и почувствовал боль. Хотя и во сне он чувствовал боль тоже. Особенно, когда Виталий переломал ему руки, а потом прострелил ногу.

Да господи, чего он паникует?! Этот человек просто похож на Виталия! Это ведь не может быть он! Это просто обычный посетитель, он здесь по делу, а он, Алексей, вместо того, чтобы исполнять свои обязанности, стоит столбом, вытаращившись на него. Еще подумает, что он не в себе, и сообщит, кому не следует!

Евсигнеев отмер и с непривычной для себя робостью шагнул вперед и в сторону, чтобы дать ему пройти, и Виталий, холодно наблюдавший за ним, задумчиво произнес:

— Я вот размышляю, что мне делать — начать с тобой светскую беседу или сразу дать в морду?! Откровенно говоря, второго мне хочется гораздо больше!

— Что?! — с ошеломленным испугом пробормотал совершенно сбитый с толку Алексей, не решаясь подойти к страшному посетителю и вытолкать его взашей. — Вы… Кто?!..

— Кто я? Я — продолжение кошмара, который приснился тебе пару недель назад, — Виталий блеснул зубами. — Только на этот раз ты не спишь. Ну, скажи что-нибудь, Евсигнеев, что ты так поник задумчиво? Я же вижу, что ты меня узнал.

Алексей несколько секунд безмолвно, по-жабьи, открывал и закрывал рот, потом наконец выдавил из себя вопросительное:

— Виталий?

Тот удовлетворенно кивнул.

— Ну наконец-то, оно заговорило. Да, голуба, Виталий — тот самый. Ты мне в плечо пулю всадил — помнишь? Когда пытался Альку застрелить, чтобы тебя, падлу, из особняка выпустили!

Алексей попятился — и перемещался до тех пор, пока родное кресло не подсекло ему ноги, и он с размаху сел в него, продолжая смотреть на Виталия во все глаза. По его лицу с умопомрачительной скоростью пробегало множество выражений.

Виталий спокойно подошел и опустился в соседнее кресло, разглядывая Евсигнеева. Он был доволен, что поиски завершились так быстро, он даже не ожидал этого, с трудом скрыв шоковое состояние, когда, отворив дверь, сразу же увидел Алексея, разгуливающего по холлу. Евсигнеев практически не изменился, только на лице прибавилось морщин, сильно поредевшие волосы на голове были сбриты, да взгляд из надменно-властного стал заискивающим, как у дряхлеющего шакала. Он не выглядел человеком, у которого жизнь сложилась удачно, и Виталий подумал, что Алексею теперь, верно, несладко охранять фирму, там принадлежавшую ему, но не испытывал к нему ни крошки сочувствия.

— Короче, времени у меня мало, поэтому объясняю быстро! — сказал Виталий, глядя бывшему бизнесмену в переносицу. — Все, кого ты видел в своем сне, существуют на самом деле. Не все выглядят так же, как там, но они — реальные люди. Как и я. Все видели то же самое, что и ты. Все там умерли, как и ты. И все все помнят. Похоже, что над нами действительно поставили какой-то дебильный опыт, и теперь мы ищем остальных и ищем этих людей, чтобы узнать, что, как и зачем, а заодно объяснить им, что мы думаем по этому поводу. Нам нужна взаимная помощь. Пока нас трое — я, Алина и Жорка, — Алексей дернулся, словно его ударило током, и Виталий усмехнулся. — Но нас будет больше. Можешь присоединяться к нам, а можешь продолжать охранять свой «Модильон» и тихо сходить с ума. По твоим глазам я вижу, что ты уже начал это делать. Не могу сказать, что не рад этому.

Виталий вытащил из кармана папиросную пачку, оторвал от нее краешек и, придерживая его правым запястьем на колене, быстро написал на ней несколько цифр. Потом встал.

— Ну, все. В принципе, я закончил. Переваривай. Как переваришь, можешь позвонить и сообщить, что ты думаешь по этому поводу. Может, вспомнишь что-нибудь — тоже звони. Тебе лучше нам помочь, Леха, поскольку я, — Виталий нехорошо улыбнулся, — очень злопамятный человек.

Он бросил бумажку Евсигнееву на колени и пошел к выходу. Когда Виталий уже взялся за ручку двери, Алексей позади негромко, деревянно произнес:

— Так я там… тоже умер?

Виталий повернулся и холодно взглянул на него.

— А ты этого не помнишь?

— Я… — Алексей сглотнул, глядя на лежащую на коленях бумажку так, словно это был ядовитый паук. — Жорка меня ударил… а потом… я проснулся.

— Это был не Жорка. Это был Лешка в облике Жорки. Он тебя вырубил, а потом взял один из твоих боулинговых шаров и превратил им твою голову в кровавое пюре, — Виталий поморщился. — Было очень неприятно смотреть. Честно — меня чуть не стошнило.

Лицо Алексея приняло нежно-зеленый оттенок, потом он осторожно потрогал свою голову, точно проверяя — цела ли она.

— Лешка? Этот пацан?! Так он меня…

— Он всех! — отрезал Виталий. По лицу Алексея расползлась неуверенная, но очень откровенная знакомая ухмылка.

— И тебя тоже?

— И меня тоже. Но и я его тоже. Из твоего «вальтера». Кстати, почему ты представил именно его?

— У меня такой был… давно. Лешка! Этот дохляк! Меня! Вот сука! — Алексей начал медленно приходить в себя. — А вы говорили, что я его…

— Все, что я хотел сказать, я сказал, — отрезал Виталий. — Дальше реагируй без меня! А ты, Евсигнеев, оказывается, в обоих мирах убийца. Честно говоря, меня это совсем не удивило, — он прищурился.

— Тише! — прошипел Алексей и огляделся. Потом вскочил и быстро подошел к Виталию. — Слушай, это вышло случайно! По пьяни, понимаешь?! Случайно! А с Жоркой — тем более! Он сам виноват… а я был не в себе! Не в себе, понимаешь?! Все это вокруг… теории ваши дикие… Я же не соображал ничего! Я только потом в себя пришел! Это был несчастный случай!

— Тем не менее, думаю, Жорка бы очень хотел, как говорил Олег, уестествить тебя неестественным способом! — Виталий чуть склонился к лицу Алексея, и глаза его внезапно стали волчьими. — Я видел твою дочь, Леха. Это тоже несчастный случай?!

Виталий резко развернулся и вышел, умудрившись громко хлопнуть импортной самозакрывающейся дверью. Алексей тупо смотрел, как он идет к автостоянке и садится в «лендровер». Потом в мозгу у него яростно вскипело. У Виталия хорошая тачка, значит, и деньжат хватает. Почему у Виталия?! Почему не у него, не у Алексея?! Почему Воробьев, сука, и в этой жизни в шоколаде, а он тут должен холуем прозябать?! Разве это справедливо?!

Нас уже трое. Я, Аля и Жорка.

Алексей сглотнул и побрел туда, где на паркете валялась спорхнувшая с его колен бумажка с телефоном. Поднял ее и, не глядя, сунул в карман пиджака, потом медленно опустился в кресло и вытащил сигареты. Его руки ходили ходуном, и он с трудом прикурил, потом откинулся на спинку кресла, глубоко вдыхая дым и роняя пепел себе на брюки. Его мутило от злости и страха, перед глазами стояло ненавистное улыбающееся лицо. Они существуют. Они все живы. Они все все о нем знают.

Похоже, что над нами действительно поставили какой-то дебильный опыт…

Вот гниды, а! Из-за них все! Найти их и бить башкой о стенку, пока не сдохнут! Делать из Евсигнеева подопытную крысу, да еще чтобы потом всякая тварь, вроде Воробьева, приходила и скалила зубы, зная все его тайны! «Господи ты боже! — с ужасом подумал Алексей, впервые за долгие годы помянув имя Господа без матерного обрамления: — Они же ведь даже про дождь теперь знают. А если кто из знакомых пронюхает или в конторе?! Ржать будут лет десять! Заму это так вообще будет, как холодный кефир на обгоревшую попу! Какой кошмар!»