— Господи, что случилось?! Тебя сбил поезд?!

— Не смешно! — пробурчал Жора, с трудом шевеля разбитыми губами. Его правый глаз заплыл, под левым виднелся небольшой синяк, левая скула была разодрана, да и сам Жора весь как-то скособочился на сторону, из чего следовало, что у него, скорее всего, имеются и другие, скрытые от глаз повреждения.

— Да какой, на фиг, смех?! — воскликнула Алина, перекидывая ремешок сумочки через плечо. — Тебе же в больницу надо, причем в горизонтальном положении. Ненормальный! Ты чего пришел?!

— Я пришел внести ясность в свою жизнь! — ответствовал Жора, слегка выпрямляясь. — А в больницу мне не надо. Я осмотрен, подлечен и признан годным к строевой! У меня мама профессор — забыла?

— Но что случилось?! Кто тебя так?!

— Братан, — Жора криво улыбнулся, продемонстрировав выбитый зуб. — Любезный братан Коленька. Уже третий месяц за наш с матерью счет живет, козел!.. Опять сегодня попросил денег методами физического воздействия… и ведь я обычно даю… — он снова улыбнулся, — здесь-то я не Рок, сделать ничего не могу… А вот сегодня, представляешь, не дал! В смысле денег! Но дал другого! В смысле в морду! Накатило что-то… не мог уже больше! Ну… он мне и объяснил, что так делать нехорошо.

— Но денег ты ему так и не дал? — Алина обошла его и пошла с ним рядом, осторожно взяв Жору под руку. Жора кивнул.

— Нет. И ты знаешь… несмотря на повреждения, мне почему-то хорошо. Может, я скрытый мазохист?

— Вряд ли. Скорее всего, ты тоже проснулся, — негромко ответила Алина. — Как и я.

Жора неопределенно пожал плечами.

— Возможно. Но, я тебе скажу, жить проснувшимся очень больно. Конечно, долго я фланировать с тобой по улице не смогу, хотя очень хочется. Мне бы добраться до ближайшего Интернета и развалиться в нем — и я буду счастлив, дееспособен и полезен. Мой компьютер временно вышел из строя.

— У Виталия есть. Я ему уже позвонила насчет тебя, он сказал, что ему нужно кое-что выяснить, а потом он перезвонит, — Алина похлопала ладонью по сумочке. — Кстати, Жор, у тебя, случайно, нет знакомой манекенщицы или модели… в чем, кстати, между ними разница?

Жора резко остановился и сердито посмотрел на нее одним глазом.

— Если ты и дальше будешь продолжать…

— Господин офицер, вы болван! — сообщила Алина и решительно потянула его вперед. — Я не шучу. Мне срочно нужна манекенщица, обучавшаяся манекированию годах в девяносто пятых-девяносто шестых. Или существовавшая тогда школа манекенщиц «Галатея». Возможно, она и сейчас существует, но я пока ничего не знаю.

Утягиваемый Жора снова затормозил и уставил на нее торчащий указательный палец.

— Олька! Верно?! Ты что-то о ней узнала?!

— Я узнала, где обучалась ее жертва. Помнишь, она говорила… о модельном бизнесе?

— Черт подери! — прошептал Жора, побелев, отчего синяки на его лице стали еще более страшными. — Так она действительно это сделала?! Облила девчонку кислотой?! Вот сука, а!

Проходившая мимо них полная женщина бросила на него испуганный взгляд, потом прибавила шагу, колыхаясь всем телом. Алина посмотрела ей вслед, потом, приподнявшись на цыпочки, сердито прошипела Жоре в ухо.

— Ты чего кричишь?! Если хочешь выдавать подобные реплики — делай это нежным шепотом, а то мы так далеко не уйдем! Между прочим, ты с Ольгой целую ночь проворковал!

— Так я ж не знал!.. — Жора передернулся, потом расстроенно взглянул на нее. — Нет, ну кошмар какой-то! Я помню это так, будто все это действительно было! С ума можно сойти! Я даже помню… — он запнулся и начал медленно краснеть. Алина кивнула.

— Я понимаю. Но, видишь ли… еще я помню, что Харченко пыталась меня спасти. Сама чуть из окна не вывалилась. А она-то ведь не знала, что все как бы не по-настоящему.

— Человек — очень сложное существо, — глубокомысленно заметил Жора, потом махнул в сторону здания, мимо которого они проходили. На углу здания пристроилась яркая синяя табличка с буквой «М». — Ладно, пока Виталий не позвонил, зайдем и попытаемся хоть что-то сделать.

Алексей неторопливо прогуливался по небольшому вестибюлю взад и вперед — от стеклянной входной двери к лестнице из трех ступенек — и обратно, сердито разглядывая узоры на паркете. Голова у него трещала от вчерашней попойки и он бы предпочел половину рабочего дня провести как обычно, дремля в одном из кресел, изредка задумчиво открывая один глаз на входящего посетителя, благо что те входили в «Модильон» не так уж часто. Но поздним утром, когда он проводил свою смену именно так, его извлек из мягкого кресла заместитель директора, долгое время проведший в торговом флоте и вследствие этого весьма простой в обращении, и громко сказал на всю контору, так что из офисов повыглядывали любопытствующие лица.

— Тудыть-растудыть твою в корягу!.. не маминым местом сделанный!.. полетишь до Каспия, ягодицами хлопая!.. дохлыми раками набитый!.. чем бабам вставляешь, на том и подвешу!.. — и много еще тому подобных выражений, из чего следовало, что его работой заместитель директора недоволен. Оказалось, что недавно Алексей пропустил в фирму буйно настроенного по причине каких-то личных неудач посетителя, по той же причине не очень трезвого, который устроил скандал и разбил стекло в одном из офисов, прежде чем Евсигнеев успел его выставить. Только что вернувшийся с какой-то встречи заместитель узнал об этом и теперь объяснял Алексею, для чего он, едрит его налево, собственно принят на работу в солидную контору.

— Чтобы в первый и последний раз! — сказал заместитель под конец выговора, показав Алексею веснушчатый кулак. — Ты охранник или где?! Забыл, с какими соплями тебя сюда приняли?! Чтобы бдел, как сука!

И теперь Евсигнеев исправно, по-собачьи бдел, курсируя от двери к лестнице, зло поглядывая во все стороны и мысленно понося зама последними словами. Вслух он сказать ему ничего не мог. Платили здесь нормально, и устроиться сюда ему стоило большого труда — претендентов хватало.

Алексей сжал зубы. Все слышали — все, и симпатичная помощница бухгалтера Лиля, к которой он подбивал клинья уже не первую неделю, тоже слышала. Ну, пусть только хихикнет кто-нибудь!

Он провел ладонью по вспотевшему лбу, потом на секунду зажмурился. Сон, недавний сон, так похожий на реальность… Ведь именно он там владел «Модильоном», а не эти козлы! Там у него все было! Там никто и пикнуть не смел в его присутствии… пока он не приехал в этот чертов особняк! И снова, и снова в памяти вставали два ненавистных лица: одно женское, веснушчатое с медно-рыжими кудрями, другое мужское, светловолосое, с холодным взглядом серо-синих глаз. Остальные, конечно, тоже суки, но эти — больше всех. Даже больше Жорки, который, войдя к нему в бильярдную, сразу же вырубил его ударом в челюсть, после чего он, Алексей, проснулся здесь, в своем кресле. Жаль, что он не кончил хотя бы одного из них! Они были настолько реальны, что иногда Евсигнеева пробирала дрожь. Не может человек присниться настолько реальным — разве так бывает? Может, он знал их раньше? Знал — и забыл? Вспомнить бы и найти…

Алексей одернул пиджак и поправил галстук, маскируя жирное пятно с краю темной ткани. Рубашку бы следовало постирать — когда он надевал ее, то заметил по краю воротничка темно-желтую полосу. Но ничего, на день сойдет. С чистыми рубашками дома была проблема. Раньше ими занималась Ирка, теперь следить за чистотой его гардероба было некому. Женщины никогда не задерживались у него надолго, и сейчас он в очередной раз жил один. Последние две недели были особенно мучительными, и теперь он накатывал с друзьями не только по обычаю, но и для того, чтобы, возвращаясь домой, не замечать небогатой обстановки. Ему мучительно хотелось обратно в сон. Не в особняк, за окнами которого лил ненавистный дождь, а в свою жизнь, где над ним никто не стоял и никто не смел орать на него при всех, потому что он был главным.

Дверь позади него отворилась, и Алексей поспешно развернулся к посетителю и окаменел — жили только быстро моргавшие глаза.