— Не-а.

— Так это в первый раз?

— Угу.

Ошарашенный, он недоверчиво взглянул на нее.

— Тебе что, раньше никто не лизал?

На секунду задумавшись, она с достоинством повела плечом.

— Ну — целовали…

Взволнованный, он убежденно помотал головой.

— Целовать недостаточно. Нужно — целенаправленно.

Словно насквозь видя и понимая его, она встречно-радостно кивнула.

— Ага.

— Как же так… Но ты ж как-то удовольствие получала?

Серьезно отнесясь к его вопросу, она кивнула.

— Ну, приятно же, когда мужчина тебя хочет, желает…

Переживая, не дослушав ее, он, вспомнив кем-то сказанную фразу, покивал.

— Ну понятно. Двадцать мужиков, и все плохие.

Быстро вскинув глаза, она с задорным вызовом взглянула на него.

— Почему двадцать? Может, сорок?

Опустив глаза, словно сводя какие-то счеты с собой, она помотала головой.

— Нет. Не все плохие.

Подняв на него глаза, она почти с гордостью посмотрела на него.

— Одно время у меня сразу двое было.

— Как это?

— Ну так. Получилось как-то. Парень со студии — не тот, о котором рассказывала, а другой, мы с ним в одной квартире комнаты снимали. Я с ним два года жила. Он мне с самого начала предложение сделал, я отказалась, ну жила и жила. И другой, в институте учился, на три года младше меня, он там тоже комнату снимал, большая квартира, в старом доме под снос, ее из пригорода приезжим сдавали. — Блестя глазами, она светло взглянула на него. — Не могла я их разделить. Сейчас вспоминаю, как все было, прям внутри все колотит, не понимаю, как жила тогда. И их мучила, и сама мучилась, каждый день разборки всякие, ни тот ни другой ничего не понимает, я сама ничего не понимала.

Словно радуясь, она покачала головой.

— Парень этот молодец. Сам меня бросил. Я потом не знала, что со мной было, по улицам ходила, глазами искала его. Представляешь? По улицам ходила, в метро спускалась, думала, может, встречу.

— Нашла?

— Нет. Потом студию разогнали, я с квартиры съехала с этой, на Профсоюзную вернулась, пришлось снова работу искать. Наши все разбрелись кто куда, я и того, первого парня потеряла. Потом, как на мебельный склад поступила, совсем другая жизнь началась.

Оживившись, словно вспомнив что-то, она с быстрыми искорками в глазах повернулась к нему.

— Сегодня, как на встречу с тобой собиралась, мне Лариска, наша учетчица, говорит: ты куда? Ну, я говорю, вот, с мужчиной встречаюсь. «Это тот, что но телефону звонил?» — «Ну, как бы да». — «Так у тебя новый мужчина? Новый?» Еле отлепилась от нее.

— А новый мужчина — это такое событие?

На секунду задумавшись, она легко пожала плечом.

— Не знаю. Раньше нет, наверно. — Она хитровато-уклончиво опустила глаза. — Ну сейчас, когда у меня секс бывает раз в полгода…

С безотчетной радостью от ее слов, он подвинулся к ней.

— Опусти ноги.

— Зачем?

— Я тебя голой толком и не видел.

— Ага.

Опустив до того подтянутые к груди ноги, она вытянула их, перебросив через плюшевый подлокотник кресла. Чуть согнутые в коленях, ее длинные ноги белели перед ним, широкие гладкие икры были тщательно выбриты. С нежностью подумав, что крупность и полноту своей фигуры она, видимо неосознанно, старается исправить заботливостью ухода и тщательным выбором парфюма и косметики, он светло посмотрел на нее.

— Мне нравится, что у тебя такие большие ступни.

Удивленная, она весело-признающе вскинула на него глаза.

— Таких комплиментов мне еще никто не делал.

— Чего тебе сейчас хочется? Скажи.

— Мне?

— Ну да.

— Не знаю. Вроде и так классно все.

— Ну скажи. Я все сделаю.

Она задорно взглянула на него.

— Все-все?

— Ну да.

— Ладно.

Весело раздумывая, она мечтательно подняла глаза к потолку.

— Хочу — арбуз.

Он изумленно взглянул на нее.

— И все?

— Пока — да.

— А он где-нибудь продается?

Она уверенно кивнула.

— В коммерческих магазинах. Только дорого очень.

Вскочив, он оглянулся в поисках одежды.

— Где это — объяснишь?

— А тебе не в лом идти?

— Нет. Я быстро, только дождись, пожалуйста. — Он махнул рукой. — Впрочем, не надо ничего объяснять. Сам все найду.

Лучистыми глазами глядя на него, словно понимая его, она с улыбкой кивнула.

— Подожди. Сейчас вместе пойдем.

— А тебе не в лом?

— Нет. А чего, пройдемся, нормально.

Допив мартини, она легко встала, забросив руки за голову и потянувшись. Чувственно вздрогнув, увидев ее во весь рост, он, быстро подойдя, обнял ее. Весело постояв секунду в его объятиях, легко отъединившись, она подняла с пола одежду. Быстро одевшись, они вышли на улицу. Вдоль улицы стлался ветер. Оглянувшись, она знающе повернула направо, он двинулся вслед за ней. Высокая и статная, она неторопливо шагала рядом с ним, глядя по сторонам, в спокойно-веселых глазах отражалось небо, заходящее солнце высвечивало ее веснушки. Переполненный радостью оттого, что она идет рядом с ним, он, чуть опередив ее, заглянул ей в лицо.

— Знаешь, ты какая? Ты — ясноокая.

Ответив ему задорной улыбкой, она, вздернув нос, огляделась кругом. Перейдя улицу, они повернули на проспект, двинувшись мимо рядов неоновых вывесок и богатых витрин. Свет и покой были разлиты в мире. Незаметно дойдя до светлых стекол магазина, они прошли сквозь автоматически раздвинувшиеся двери в торговый зал с европейским интерьером, подойдя к витрине, где были разложены фрукты; увлеченно-серьезно, по-крестьянски обстоятельно она выбрала арбуз, по-хозяйски передав его ему; оплатив все у кассы, с тяжелым пакетом в руке, он вышел из магазина вслед за ней. Ничего не говоря, просто идя по улице рядом друг с другом, они проделали путь обратно. Поднявшись в номер, он вынул арбуз из пакета и поставил на стол; найдя на подносе в тумбочке ножик, она склонилась над арбузом, разрезая его. Увидев ее бедра под вздернутой юбкой и напружиненные полно-длинные икры, он, подойдя, обнял ее и развернул к себе. С вспыхнувшим огоньком удовольствия и интереса она влажно-весело следила за ним, ожидая, что он сделает с ней. Снимая с нее платье, он вдруг понял, что она в восторге именно от спонтанности его действий; блестя глазами, она сама начала раздевать его; расстегнув его джинсы, она обрадовано-смешливо вскинула на него глаза.

— Ты что, не один вернулся?

Отбросив платье, он опрокинул ее па кровать, быстро снимая с уже лежащей все остальное. Движениями тела помогая ему, она с радостным любопытством следила за ним. В летящем головокружении, вновь увидев близко ее поднятые бедра, широко-белые, тяжелые икры у себя на плечах, он снова пронесся через туго-щемящее единение с ней; уже лучше приноровившись к ней, он видел, как сладость снова несколько раз пропутешествовала сквозь нее. Догнав ее, он повалился на бок. Несколько секунд они валялись рядом, взявшись за руки; уже погрузившаяся во тьму комната подсвечивалась празднично-голубоватыми всполохами телевизора. Придя в себя и спеша восстановить прервавшуюся за эти несколько мгновений связь с ней, он, приподнявшись на локте, ждуще склонился над ней. Веселыми глазами, в которых отражалась синева экрана, она снизу вверх смотрела на него. Угадав, как ему показалось, желание в ее глазах, он, вскочив и включив свет, подбежал к столу, собирая на поднос еду, чтобы принести ей. Жестом остановив его, она, быстро поднявшись, босиком прошла в туалет, покачиваясь на высоких ногах; вернувшись, она весело-размашисто уселась в кресло, снова перекинув длинные ноги через подлокотник; капризно поведя головой, она с комической претензией вскинула на него глаза.

— Мне писать больно.

Обеспокоенный, он мгновенно придвинулся к ней.

— Я тебе натер?

Развалившись в кресле, притворно, по-детски обиженно надув губы, она с достоинством отстранилась.

— Ты меня изнасиловал. Уже второй раз. Маньяк. Насильник.

Растерянно, он подался к ней.