В любой другой ситуации, с любым другим человеком Вэнс бы на это не согласился. Но беспомощность беглеца в чужой стране, без денег заставила его изменить решение. Зависимость вынуждает людей, подумал он мрачно, усаживаясь на стул через два столика, спиной к Сюзанне. Он даст ей и этому типу Тони всего час; а потом, черт по бери, начнет действовать. Делай что-нибудь, даже если это неправильно, — таков был его девиз. Никакой пассивности. Всего один час.

Размышления Вэнса прервал незнакомый голос.

— Сюзанна, ты, как всегда, очаровательна.

Боже! — Вэнс закатил глаза. Он это уже в третий раз повторяет.

— Понимаешь, я так и не смог до конца забыть тебя.

На массивной челюсти Вэнса задергались мышцы, а губы плотно сжались.

— Тони, прошу тебя, — сладким голосом пропела Сюзанна. — Не начинай сначала. Ты ведь знаешь, что ничего бы не получилось.

— Это ты так думаешь. — Четкая артикуляция и акцент Тони, свойственный баловням британского общества, действовали Вэнсу на нервы. Он рассеянно взял с соседнего столика вилку.

Тони его не замечал, а Вэнс наблюдал за этим стройным, безупречно одетым англичанином: приятной наружности, лет сорока, с темными волосами, начинающими седеть у висков. Вэнс согнул зубец вилки в кривую окружность.

— Боюсь, Тони, что на повторение древней истории у нас сегодня нет времени. Нам нужно поговорить о том, что действительно важно, — напомнила Сюзанна собеседнику. — Это не имеет отношения к прошлому. Нам лучше идти разными дорогами. Ты это знаешь.

— Ты ведь можешь ошибаться.

Вэнс согнул второй зубчик — получилась очень тугая кривая.

— Что касается нас? Не думаю.

— Возможно, и что касается нас, — сказал Тони, — но точно ошибаешься по поводу срочности этой встречи.

— Что ты хочешь сказать?

— Я связался сегодня утром с итальянской разведкой — сразу после того, как ты позвонила. Похоже, они вчера вечером получили анонимное сообщение, в котором содержалось кое-что из того, что ты мне рассказала: они уверяют, что сегодня к двум часам дня… уже меньше чем через час… всех людей, замешанных в этом деле, арестуют и посадят в тюрьму.

— Людей? — растерянно повторила Сюзанна, — но… — Она мысленно вернулась к обрывкам разговора, который подслушала, притворяясь, что лежит без сознания. Она слышала, что упоминали только одного человека. — А Хашеми — один из них?

— Вот это странно, — ответил Тони. — Мне удалось разузнать все имена, но такого там не было. Все они — итальянцы, и, насколько известно, прозвищами никто не пользовался. Ты уверена в том, что слышала это имя?

— Абсолютно, — ответила Сюзанна. — Я абсолютно уверена, что человек по имени Хашеми должен убить Папу.

— Ты по-прежнему не хочешь сказать мне, откуда у тебя эти сведения?

— Послушай, Тони, это не имеет значения. И у меня есть причины скрывать это. — Голос Сюзанны был настойчивым и деловым. — Важно то, что убийца Папы все еще где-то на свободе.

— Этого мы не знаем наверняка, — спорил англичанин. — Я полагаю, что кого-то с кем-то перепутали.

— Черт возьми! Это не так!

— Сюзанна, ты не знаешь, права ли ты. И ты не хочешь давать мне достаточно информации, чтобы я помог тебе оценить ситуацию.

— Тони. — Сюзанна подалась к нему через столик. — Ты же знаешь, что я такого не говорила бы, если бы не была уверена. Ты сам это знаешь. — Она подняла руку, чтобы он не перебивал. — И если мы начнем спорить, ничего хорошего у нас не выйдет. — Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали как призыв к перемирию. — И если ты не прав, если есть вероятность, что права я, имеет смысл связаться со службой безопасности Ватикана и заставить их сделать что-нибудь: изменить маршрут кортежа, расписание или вообще все отменить.

Тони покачал головой:

— Боюсь, что это не обсуждается. Ты же знаешь, каков Папа; он лично беседует с паствой и не окружает себя отрядом помощников и охранников. Объявляет свои маршруты за несколько дней, даже если это ставит под угрозу его безопасность. Если он изменит расписание или маршрут, то разочарует тысячи верующих, собравшихся ради него. Мы предупредили Ватикан — больше ничего сделать нельзя.

— Тогда помоги мне найти Хашеми.

— Как? Хашеми — очень распространенное иранское имя. Что ты хочешь от полицейских? Чтобы они арестовали всех мужчин по имени Хашеми?

— Нет, — устало ответила Сюзанна. Испытания последних двух суток внезапно лишили ее сил. — Нет, ты же знаешь, мне бы не пришла в голову такая глупость.

— Я думаю, для начала тебе стоит явиться с повинной.

— Что? — От его слов Сюзанна проснулась. — Что это значит — явиться с повинной?

— Сегодня утром пришло по факсу. — Тони залез во внутренний карман пиджака от Савил-Роу и достал листок бумаги. Он смотрел на Сюзанну, пока та читала. Сообщение было коротким. Ее подозревали в связи с неким Вэнсом Эриксоном, которого искала полиция Милана и Белладжио за убийства.

— Почему ты мне не сказала? — спросил Тони, когда она все прочла.

— А почему ты сразу не сообщил мне об этом? — спросила она в ответ.

— Потому что я надеялся, что это ошибка. Я в самом деле не хотел в это верить. Но…

— Но ты счел мою реакцию на это сообщение подтверждением, которого ждал? — Его взгляд говорил о том, что Сюзанна поняла правильно.

— Но я знаю, что за этим стоит нечто большее, — продолжал Тони. — Я никому ничего не сказал. Я хочу лишь восстановить твою репутацию. Я могу тебе помочь; я могу это сделать. Я теперь руковожу подразделением в Риме.

— Я знаю, Тони, — сказала Сюзанна, — но если ты это сделаешь, ты сам погибнешь. Ты ведь это осознаешь? — Он кивнул. — И ты хочешь это сделать? — Он снова кивнул. Сюзанна взяла его за руку. — Дорогой, милый Тони, — сказала она. — Я бы не позволила тебе это сделать. Я не смогла бы так поступить. И я бы не сделала этого, если бы не… если бы я…

— Есть кто-то еще? — спросил Тони, умоляя взглядом, чтобы она сказала «нет».

— Есть кто-то еще, Тони. — Сюзанна сжала его руку сильнее, когда он попытался ее вырвать. — Неужели ты не понимаешь, что у нас ничего не могло получиться? — Тони молчал. — Пожалуйста, постарайся понять. Прошу тебя.

— Я старался понять — почти три года старался, — ответил он после секундной паузы. — Но как-то не удается. Ты это понимаешь?

— Нет, но я хочу понять. Очень хочу.

Когда к их столику подошел официант, чтобы принять заказ, женщина замолчала.

— Тони, — сказала Сюзанна, — нам надо пока отложить этот вопрос. Нельзя тебе и дальше жить нашим прошлым. Нельзя.

— Я полагаю, это тот самый Эриксон, о котором написано в факсе, — наконец произнес он.

— Да. Я хотела бы объяснить; рассказать тебе все.

— Я не уверен, что мне действительно хочется это слушать.

— Пожалуйста, Тони, выслушай меня. Когда я тебе все расскажу, ты поймешь. Ты только выслушай меня.

И не дожидаясь его разрешения, журналистка начала свой рассказ. Она поведала Тони о Комо; о монастыре, убийцах в Белладжио, о смерти графа Каицци. Рассказала о перемещениях Вэнса, о смертях Мартини и специалистов в Вене и Страсбурге. Сюзанна говорила, и в глазах Тони разгорался интерес. Он перебил ее, что-то уточняя, потом спросил, не против ли она, если он будет кое-что записывать. Пока Сюзанна рассказывала, Тони быстро что-то помечал, перебивая ее все чаще, переспрашивая, как пишется какое-нибудь имя, уточняя даты, время или адреса.

Сюзанна объяснила, почему Вэнс начал поиск пропавших документов; рассказала о бумагах, хранящихся в Ватикане, о том, что Тоси держат в заключении; вскоре Тони перестал смотреть на собеседницу, а вместо этого сконцентрировался на деталях, записывая их в маленький блокнот на пружинке.

— Боже мой, — пробормотал он, когда Сюзанна дошла до того, как они спрыгнули с горящей виллы и добрались до Рима. Когда она закончила рассказ, Тони попросил ее вернуться к началу, повторить те части, которые он пропустил, погрузившись в густой желтый туман жалости к самому себе. Наконец Тони поднял руку.