Товаби был смугл и черноволос, как и положено потомку южан. Черные глубокие глаза. Экспресс-сканирование.

— Садись, Денис. Подключись к компьютеру.

Я соединил разъем компьютера с имплантатом и сложил руки перед собой на столе. Теперь все мои программы были доступны для Рауля в любой момент. Я даже не замечу, как он в них залезет. Впрочем, если я хочу видеть его своим господином, не стоит этого пугаться. К тому же Высшей не будет менять установки чужого дери без крайней необходимости.

— Теперь вспомни, пожалуйста, как можно подробнее и по порядку, что с тобой произошло в воздухе.

Информацию из меня качали сразу по двум каналам: через имплантат на бортовой компьютер и непосредственно товаби. Вероятно, мое сегодняшнее приключение казалось Раулю очень важным.

— Все, спасибо, — кивнул Рауль.

Я потянулся к разъему.

— Не надо отключаться. Теперь расскажи, что привело тебя ко мне.

— Я хотел бы сменить господина, товаби, — без предисловия выпалил я. — Уйти от Александра и перейти к вам.

Рауль приподнял брови.

— А Александр отпускает?

— Не знаю. Я не спрашивал.

— Тогда нам не о чем говорить.

— Я думал, что ваше слово будет весомым аргументом для товаби Александра.

— Нет. Это не этично. И неправильно. Если мы будем сманивать друг у друга пасси — это приведет к дестабилизации общества.

— Но вы же не сманиваете. Я сам.

— У дери нет своей воли.

— Это не логично и противоречит фактам.

Рауль улыбнулся.

— Твоя воля в руках господина, Денис. Ты здесь только потому, что Александр позволил. А что случилось?

— Неважно.

— Важно. Как правило, такие конфликты не стоят того горючего, которое ты потратил на перелет, и легко улаживаются.

Я помолчал. Раулю это надоело быстро, и он начал сканирование. Ощущения от сканирования чужого господина скорее неприятные, но ничего, потерпим. Так как-то проще, чем объяснять.

— Ах, вот оно что! — усмехнулся Рауль. — Ну, чего и следовало ожидать. Так. Я верну тебя Александру. Если не передумаешь, можешь попросить его отпустить тебя ко мне. Я тебя приму. Но только смысла в этом не вижу. К тому же Александр говорил мне, что доволен своей командой. Он не отпустит.

— Он доволен своей командой! — прошептал я.

— Да, я пишу имена пасси в своих статьях. Но это не совсем правильно. Александр просто честнее. Вы имеете очень мало отношения к содержанию наших работ.

— Зачем же называть имена?

— Чтобы порадовать моих ребят. Это очень помогает в работе. Мне это кажется важнее абсолютной объективности. Но у всех свои взгляды. Я думаю так, Александр — иначе.

— Я не полечу обратно.

— А я и не позволю. Это не нужно. Мы соединяем станции. Передам с рук на руки.

— Когда?

— Часа через два. Пока можешь сходить пообедать. Столовая на третьем этаже, под куполом.

— Спасибо.

Я отключился от компьютера, встал и вышел из комнаты.

Столовая была залита ярким солнечным светом. Жарко. Я подошел к автомату раздачи еды и сунул руку под идентификационный луч. О-па! Свободный выбор. В моей голове пронеслось длиннейшее и разнообразнейшее меню, благополучно осев на управляющем имплантате. Дома такого нет. То есть не меню, а свободы выбора. Автомат выдает сразу установленный господином рацион. Меняться блюдами с другими дери строго запрещено. Объясняется это медицинскими причинами, хотя, думаю, есть и другие.

Но здесь! Я начал сладострастно выбирать наименее знакомые мне яства. Конечно! Зачем товаби Раулю составлять специальный рацион для чужого дери. Делать ему больше нечего! И в этом есть свои преимущества.

И вот на подносе появилось нечто пряное, мясное и перченое. С овощами и толстыми макаронами. В сопровождении взбитых сливок с ягодами и двух чашек крепчайшего кофе. Последнее меня особенно порадовало, поскольку сей напиток напрочь исчез из моего рациона года три назад. Я подумал еще. И ко мне покорно выплыла рыба под маринадом. Ух ты! Значит, ограничений по количеству тоже не было. И пусть местные дери думают, что хозяин всю жизнь морил меня голодом. Так ему и надо! И я нагло завершил это безобразие острым морковным салатом, который еле уместился на заполненном до отказа подносе.

Я сел за свободный столик в общем зале. Солнце пекло нещадно. Хотелось надеть что-нибудь с длинными рукавами и покрыть голову. К тому же было невероятно шумно. Все-таки южнороманцы очень громкие люди. Невыносимо! Я прекрасно понимал их болтовню (язык записан на имплантате), но зачем же обязательно на повышенных тонах и все одновременно?

— Разрешите?

Передо мной стоял высокий плечистый парень, столь же смуглый, как и все местное население. Homo naturalis.

Я пожал плечами.

Низший поставил поднос и сел напротив.

— Извините, деваби… Просто… Новый человек… Всегда интересно…

Я посмотрел на него уничтожающим взглядом. Зачем их только держат, этих безмозглых здоровяков? Давно пора модифицировать!

Он сник и уставился в тарелку.

— Меня гораздо больше интересует, почему ваш товаби так высоко поднял станцию, — снизошел я. — Мы тут так изжаримся.

— Не знаю… На то воля товаби.

— Ладно. У вас тут есть отдельный стол для Homo passionaris?

— Да. Вон там.

Он махнул рукой, указывая на что-то за моей спиной.

Я встал, взял поднос с оставшейся едой и отправился в том направлении. Это было жутко невежливо. Товаби точно наедет. Не хочешь общаться с вульгарисами — нечего садиться в общем зале.

Стол пасси был длиннее прочих и отделен от зала деревянной ширмой и парой растений в кадках. Трое ребят, пользуясь этими самыми растениями и ширмой, пытались натянуть над столом простыню. Я поставил поднос и пришел им на помощь.

— Тео, — представился один из них, когда навес был сооружен. — Спасибо, тебе. Садись.

— Ден, — я пожал смуглую руку. — А зачем это? Станции никогда не поднимают так высоко.

— Господин говорит, что-то происходит в нижних слоях атмосферы. Там опасно. Нужно увести станцию.

Близился вечер. Багровое солнце висело над горизонтом у самой кромки облаков и жгло уже не так яростно. Но предыдущих полутора часов вполне хватило. Жутко горели обожженные руки и лицо. Голова разламывалась. И местные дери чувствовали себя не лучше. Товаби Рауль велел нам покинуть столовую и спуститься сюда, в оранжерею. Здесь действительно было попрохладнее. Но не намного. Растения безвольно опустили листья, а маленький фонтанчик, призванный охлаждать воздух и радовать глаз, казался насмешкой над нашими страданиями.

Я сел на край фонтана, опустил руку в воду и протер лицо. Теплая! В довершение всего у меня схватило живот. Черт! Этого еще не хватало! Я согнулся пополам и чуть не застонал.

— Ден! Тебе плохо?

Я нехотя поднял голову. Тео стоял рядом и испуганно смотрел на меня.

— Немного.

— Держись. Я позову товаби.

Наступила пауза. Потом я услышал растерянный голос Тео.

— Товаби занят. Велел нам найти кого-нибудь из Иных.

Легко сказать! За последний час я видел пару Иных. Но они спешили куда-то по коридорам, мало обращая внимания на окружающее. Остальных вообще не наблюдалось.

— Да ладно, брось. Не смертельно.

— Ну, что ты! Это безответственно. Обязательно надо сказать кому-нибудь из высших. Мы принадлежим господину. Подожди, я сейчас.

И он побежал к выходу из оранжереи.

В общем-то, Иной бы здесь не помешал. Я не привык терпеть боль. Все мы не привыкли.

Багровые облака клубились у подножия купола, за стеной оранжереи, а вдали, под закатным солнцем, сияло маленькое кровавое озеро. Озеро красного тумана среди облачных гор.

За спиной послышались торопливые шаги. Я обернулся. Тео вел за собой молодого Иного, невысокого и черноволосого. Мелко вьющиеся волосы собраны в хвост.

— Вот он, ваби Луис.

— Только быстро, дери. У меня буквально минута.

Он наклонился ко мне и положил руку на плечо.

— Так. Во-первых, с вашим давлением кофе противопоказан, во-вторых, перец не для вашего желудка, и в третьих, ну нельзя же так обжираться в такую жару.