Литмир - Электронная Библиотека

— Завтрак будет? — деловито осведомился я, вернувшись в камеру.

— В виде исключения, будет. Вам понадобятся силы. — Тэн лучезарно улыбнулся и показал рукой на кресло. — Присаживайтесь. Если позволите, я буду прислуживать вам.

«Началось, — подумал я. — Интересно, что придумал этот мерзавец? Что-нибудь оригинальное или мне предстоит свидание с банальным каленым железом и щипцами для вырывания ногтей? Выдержу ли? А если и не выдержу, то что? Военную тайну я все равно не знаю. Анекдот, блин. Говорил, давай запишем, а ты запомним, запомним».

— Господин Ломакин, вам в любом случае придется сесть в это кресло. Для вас же будет лучше, если вы не будете спорить, — поторопил меня Тэн.

Дабы эта мразь не подумала, что сумела запугать меня, я неспешно устроился на мягком сиденье. Тэн извлек из шкафчика в стене пластиковую тарелку и принес мне. На тарелке высилась горка странной субстанции. При некотором напряжении воображения это было похоже на мелкую лапшу, перемазанную томатной пастой.

— Что это? — опасливо спросил я.

— Ваш завтрак, — уверенно ответил Тэн.

— А ложка?

— Не положено.

— Руками ешь сам.

Цацкаться со мной никто не собирался, и тарелка незамедлительно отправилась обратно в шкафчик.

— Теперь, когда с завтраком покончено, — Тэн ехидно ухмыльнулся, — позвольте мне все-таки довести до вас мысль, которую вы так и не дали мне высказать до конца.

— Я весь внимание.

— Замечательно. — Тэн сложил ручки на впалом животике. — Я понял, что разумными доводами мне не удастся заставить вас отказаться от ваших убеждений. Даже если вы и воспримете их, ваши инстинкты будут сопротивляться. Но все же я надеюсь дать вашему разуму необходимое оправдание для принятия правильных решений, ибо ключ к скрытой в вашем мозгу информации, безусловно, упрятан в вашем сознании. Нарушение логических цепочек может сломать блокировку.

— Вы уверены?

— Вы желаете ознакомиться с методикой моих расчетов? Нет проблем! Как только наши отношения станут дружескими, я предоставлю вам доступ ко всей документации.

Эдгар сделал знак неграм, и буквально через две секунды мое тело оказалось надежно прикрепленным к креслу. Меня охватило ставшее почти привычным ощущение физической несвободы. Я не сопротивлялся. Сопротивляться нужно было раньше, когда меня оставили одного. Тогда нужно было бить унитаз и перепиливать себе глотку острым осколком. Теперь поздно. Если уж решил воевать и дойти до конца — вперед! Последний бой начинается. От ожидания чего-то невероятно страшного в животе похолодело. Я шумно сглотнул.

— У меня есть гипотеза о наличии у вас и подобных вам особей неких устойчивых императивов, в некотором приближении аналогичных нашей морали, — с лекторской убежденностью сообщил Тэн. — Вы, как человек, рожденный в тоталитарном обществе, не привыкли делать выбор, но если все-таки заставить вас его сделать, то возможен интересный эффект, который и приведет к нужному результату. Скажите, пожалуйста, сколько будет два плюс два?

— Восемь, — буркнул я.

— Отлично.

— А если бы я сказал четыре?

— Неважно, что бы вы сказали. Так же неважно, что вы выберете и как себя поведете. Меня устроит любой результат. — Тэн отодвинул в сторонку негра, встал на его место и положил мне на плечо свою сухую костлявую ладонь. — Каждому из нас время от времени приходится менять свои принципы. Только покойники остаются вечно верны своим заблуждениям. А жизнь очень изменчивая штука. Именно этим она отличается от смерти. Жизнь, хоть и бывает, уродлива, беспрестанно развивается и часто на одни и те же вопросы дает разные ответы, а смерть, как бы она ни была совершенна, не может сотворить ничего нового. Любые убеждения — это смерть.

Тэн щелкнул пальцами, и серая скучная плоскость, рубившая пространство моей камеры, отпрыгнула и преобразилась, засияв белоснежным кафелем, медицинской сталью и бактерицидными лампами. Гладкая стена оказалась толстым голубоватым стеклом, за которым скрывалась довольно большая пустая комната.

Единственным предметом мебели там было кресло, совсем не похожее на то, в котором сидел я сам. Вместо потертого кожзаменителя все его части сверкали нержавейкой. Металлическая спинка смахивала на крупную терку из-за покрывавших ее овальных отверстий.

Подлокотники с зажимами выглядели так же, как и мои, только окаймлялись узкими желобками.

«Все-таки изувечат, — решил я. — Скверно. Но почему я здесь, а не там?»

Мои пальцы сами собой сжались в кулаки. Ну, изувечат. Ну и пусть. Не я первый, не я последний. Сколько нас таких на нашей веселой планете страдало в разные времена. Ничего нового в этом нет.

— Через минуту у вас не будет возможности остановить процедуру, — сказал Тэн скучным голосом. — Вам следует прямо сейчас сделать небольшое эмоциональное усилие по преодолению заложенных с детства барьеров.

Ну почему? Почему я выжил в том бою у «Автово»?

Все равно моя смерть — вопрос времени, и только от меня зависит, станет ли она гнусно-пакостной или торжественно-праздничной. Как там в классике? Летят самолеты — салют Мальчишу. Но не будет ничего такого.

Тот фарш, который от меня останется, скинут на какую-нибудь грядку для удобрения местной почвы или просто сожгут и забудут. А что дома? Поставят в файле отметку: «Погиб при выполнении боевого задания» и тоже забудут. Мать вспомнит. Обязательно вспомнит. На то она и мать. Даже такая, как моя. Тумана будет помнить всегда. Всю свою, надеюсь, бесконечную и счастливую жизнь, если нас, конечно, не победят эти безумные «освободители». В общем, не будет никакого салюта Ломакину, и даже я сам очень недолго буду гордиться своим подвигом, ибо меня тоже не будет.

— Время на размышление истекло. Я жду вашего решения, — проскрипел Тэн. — Предупреждаю, у вас нет ни одного шанса выдержать наше воздействие.

— Давайте попробуем.

— Ответ неправильный. Возможно, у вас имеется иной вариант. — Рыбообразное ощетинилось и напряглось.

— Пошел ты, — со скукой в голосе сказал я и назвал конкретный адрес, который не может быть упомянут в общедоступном тексте.

— Каждый человек сам делает свой выбор. Не вините потом никого, кроме себя. — Тэн обиженно выпятил вперед нижнюю челюсть и стал окончательно похож на глубоководную рыбину.

В комнату за стеклом ввели знакомую мне женщину.

У Меня перехватило дыхание. Прежде я видел ее только один раз, но запомнил навсегда. Полковник танковых войск Солнечной Системы. «Железная старуха» с лицом и телом молодой женщины. Двое негров, неотличимых от тех, что стояли рядом со мной, быстро приковали ее к стальному креслу. Она не вырывалась и не протестовала. Она просто смотрела на своих мучителей, и в ее глазах клокочущее море ненависти. Казалось странным, почему враги не умирают от одного этого взгляда.

— Это Татьяна Грозная, — голосом циркового конферансье сказал Тэн. — Она примет мучительную смерть у вас на глазах. Сейчас вы можете отменить пытку. По вашей просьбе возможна также отмена смертного приговора относительно этой женщины. Учтите, что она в настоящий момент видит и слышит нас.

Она действительно заметила и узнала меня. Улыбнулась. Очень светло и радостно. Будто я неожиданно подошел к ней на улице и угостил мороженым. Хоть и была она бледна, и дрожала всем телом, и кусала губы, покрытые кровавыми сгустками, и все-таки она улыбнулась мне. «Эти твари слишком хилы против нас», — вспомнились мне ее слова. К Татьяне приблизился человек в белом комбинезоне. Он был похож на резиновую надувную куклу. Таких часто используют на полигонах для изображения пострадавших. Почему-то до последнего момента я не замечал его и так и не понял, откуда он взялся. Может быть, в соседней комнате имелась какая-то потайная дверь или малозаметная ширма. Очень скоро этот вопрос перестал меня волновать. Через минуту мне уже было совершенно безразлично все, что происходило вне металлического кресла. Весь мир, вся Вселенная сосредоточились на двух квадратных метрах.

47
{"b":"178720","o":1}