Светлана сжала в кулаке сигарету, на подстилку посыпались табачные крошки.

— Подружки объяснили мне, что так часто бывает: «Им от нас только это и надо. Добился своего — и привет!» Так говорили мне познавшие уже жизнь мои бедные школьные подружки. Но я-то знала, что так бывает с их наглыми, циничными подонками. Мой-то был не такой. Не он меня выбрал, а я его. Я-то не могла ошибиться…

Светлана ладонью о ладонь звонко стряхнула табачные крошки, заправила за ухо волосы, совсем как Марина:

— Еще через месяц я встретила его на Невском… с Милочкой… Ми-лоч-ка… Загадка природы… Страшненькая, пучеглазенькая. Но все мои рыцари, все кончали ею! Ну ладно, оскорбленные моим невниманием, ничего от меня не добившиеся. Но он-то! И он кончил ею. Как вы это объясните, доктор? А?…

Алик задумался, но Светлана за подбородок подняла его лицо, повернула к себе, заглянула ему в глаза:

— Знаю, о чем вы думаете, доктор! Знаю. Думаете, что я оказалась плоха как баба? А Милочка, страшненькая Милочка оказалась пределом сексуальных мечтаний? Так? Так вы думаете?

Светлана, улыбаясь затаенно, осторожно кончиками пальцев прошлась по небритой щеке Алика:

— Ну как, доктор? Вы верите, что я могла оказаться плоха? Верите?

Алик дернул подбородком и сглотнул. Светлана тихо засмеялась и убрала руку:

— Все оказалось значительно проще, доктор. Дело-то было не в Милочке. А в ее папе. Папа ее был директором страшно секретного КБ морских приборов. А гениальный мальчик Вася уже тогда вынашивал идею новейшего неконтактного оружия. Вот как просто все объяснилось.

Алик понимал, что она не права, но спорить пока не стал:

— А комсомольское собрание было? А исключение его было?

— А как же! — вскинула голову Светлана. — Разве мы могли ему это простить?

— Кто это «мы»?

— Я и мама. Пришлось все рассказать ей. Кавказская женщина решила его наказать. Там не прощают такую обиду. Был бы у меня родной брат… даже хотя бы двоюродный. Но у меня никого не было. Никого… И мать решила отобрать у него самое дорогое. Его мечту о профессии. То есть, проще, вышибить его из института. Но нужен был повод. Сессию-то он все-таки сдал. На отлично сдал. Нужен был повод, чтобы никто не подумал, что всему виной я. Николай Николаевич Паршин, наш доцент, старый знакомый отца, и придумал его. В каких-то бумагах он откопал, что Васин отец служил при Сталине в КГБ, участвовал, что ли, в каких-то кровавых репрессиях. А Вася при поступлении это скрыл. За это и ухватились для начала.

Светлана опять через спину Алика полезла за сигаретой. Лежа грудью на его спине, щелкнула зажигалкой. Но Алика уже не волновала ее близость. Светлана это поняла и оттолкнулась от него, как от предмета. Алик спросил ее:

— А Милочка?

— Что Милочка? — нахмурилась, не понимая, Светлана. — Ах, Милочка. Милочка вышла замуж за нашего однокурсника Никиту. Самого умного нашего мальчика, но ужасного зануду.

Алик улыбнулся. Так вот где корень испуганной осторожности очкастого полковника. Алик был рад, что одну загадку уже разгадал. Самую простую.

— А в чем ваша загадка? — спросил он Светлану. — Вы же сами мне все прекрасно объяснили.

— Что я вам объяснила?

— Мать Василия строгая, властная, черноглазая. Кстати, у нее действительно черные глаза?

— Сжигающие. Как уголья. До сих пор их помню.

— Так вот… Его мать сказала вам: «Оставьте его в покое. Он выбрал свой путь». Вы отлично запомнили эту ключевую фразу. Вы считаете, что он из-за матери предал любовь. И выбрал карьеру, то есть Милочку.

Светлана глубоко затянулась и задумчиво покачала головой:

— Слишком похоже на плохой советский роман. Любовь и карьера. Чушь. Марина считает вас гением. Я думала, вы ответите мне.

— Я отвечу, — вдруг сказал Алик. — Он любит вас до сих пор.

Светлана от неожиданности вздрогнула и засмеялась:

— Так любит, что после первой же ночи сбежал от меня?

— Бывает, — мягко перебил ее Алик. — Вы ведь тоже были у него первая. Так бывает. Первый сексуальный опыт — очень ответственный момент. Особенно у тонких, ранимых людей. Это рубеж, переправа на другой берег. Вся жизнь вдруг становится прошлым. Она остается на том берегу…

Теперь Светлана перебила его:

— На том берегу он встретил не меня, а Милочку!

Алик смутился, а Светлана довольно улыбалась его смущению:

— Вы не гений, Саша. А деньги берете как гений. Стоит ли вам так много платить за Марину? — Светлана вдруг нахмурилась. — А что с ней было, Саша?

Алик растерялся:

— А вы разве не знаете?

— Мы с ней не говорим на эту тему. Достаточно, что про нее все знаете вы. Я боюсь ее случайно поранить. Она такая хрупкая девочка. Хотя и кажется с виду сильной и современной. — Светлана задумчиво оперлась на руку. — Я догадываюсь… У нее что-то связано с сексом… с юношеским сексом… Правда?

— Правда.

— Но ничего серьезного, правда? — Светлана улыбнулась вопросительно. — Она еще не перешла на другой берег? — И сама себе ответила: — Я в ней уверена. Когда ей исполнилось тринадцать лет, бабушка тоже провела с ней политбеседу о цельности. Марина себя бережет для своего настоящего…

— Перед лагерем? — тихо вскрикнул Алик.— Бабушка с ней говорила перед лагерем?

— Да, — не заметила его волнения Светлана. — Мы с Николаем Николаевичем уезжали в командировку. Бабушка заболела сердцем. Девочка впервые осталась одна. Георгий Аркадьевич заверил нас, поклялся Николаю Николаевичу, что в лагере волос с ее головы не упадет.

Алику вдруг захотелось встать и уйти. Алик взял себя в руки и задал ей последний, самый главный вопрос:

— Света?

Светлана сделала вид, что удивлена такой фамильярностью, но милостиво улыбнулась Алику:

— Что, Саша?

— Света, скажите мне правду… только правду… вы одна ее можете сказать…

Светлана насторожилась:

— Саша, я вас разве когда-нибудь обманывала?

И Алик выпалил:

— Марина дочь Василия! Правда?

Светлана тряхнула отрицательно головой, растерянно заправила за ухо прядь, испуганно оглянулась:

— Кто вам это сказал?

Алик отвернулся от нее:

— Я это высчитал.

И опять была тишина. Только тихий плеск волны и чуть слышное дыхание сосен.

— Об этом знаю только я, — наконец сказала Светлана. — Еще знали мама и Николай Николаевич. Но их уже нет.

— А Василий? — осторожно спросил Алик.

— Он даже не догадывается об этом.— Светлана осторожно коснулась плеча Алика.— Теперь об этом знаете вы. И больше никто. Вы мне обещаете?

Алик кивнул задумчиво. Светлана ему благодарно улыбнулась:

— Вы действительно гений психоанализа.

Алик рухнул лицом на махровую подстилку:

— Я кретин! Я дурак! Я болван! Вот кто я такой, Света!

С каким-то диким неистовым хрипом заорал горн. На пляж у причала с гоготом ворвались голые волосатые дядьки и длинноногие красавицы. Рыжий толстяк, красный от натуги, выдувал из горна непотребные звуки. Омерзительный рев раздавался над пляжем, пока вожатый в черной пилотке не вырвал у толстяка горн. Светлана забеспокоилась:

— Шесть часов. После купания ужин. После ужина Георгий Аркадьевич рассчитается с вами.

Щелкнули динамики у главного корпуса, и на всю округу грянули радостные детские голоса:

Вспенился залив. «Пионеры», как стадо гиппопотамов, полезли в воду. Истошно визжали обрызганные холодной водой «пионерки». Последней в воду заходила бледная унылая фигура в длинных цветастых трусах. Алик узнал в нем «голубого песца».

Светлана достала из пляжной сумки короткий халатик, сидя надела его.

— Вы сказали, что больше не увидите Васю?

Алик плечами пожал и сказал правду:

— Это не от меня зависит.

— Вы должны увидеть его, должны.

— Зачем?