— Утверждено место для хранения груза.

— Получена и проанализирована информация, касающаяся энергосистемы города. Сделаны соответствующие выводы.

— Проведена текущая аналитическая работа по местным СМИ целью отслеживания важных событий в жизни Кировогорска и области.

— Продолжалась работа по определению круга лиц, пригодных для вторичной вербовки. Их число на начало месяца определяется нами в пределах двухсот человек.

— Продолжалась работа по определению круга лиц, враждебно настроенных, и потенциально имеющих возможность оказать сопротивление осуществлению планируемых нами мероприятий в разных формах. На данных лиц (сотрудники органов государственной власти, силовых структур, члены политических партий антироссийской направленности, активисты антироссийских общественных организаций) заведены досье. Устанавливаются их личные данные, адреса проживания, круг общения, привычки и слабости. Определяется степень их возможной опасности.

— Велась деятельность, направленная на проведение всестороннего и глубокого анализа политической архитектуры власти в городе и области. Изучалась деятельность политических партий и депутатских фракций в обл- и горсовете. Определялся круг лиц, пригодных для привлечения их ко второму этапу операции.

— Продолжалась работа по изучению инфраструктуры города с целью составления в дальнейшем плана боевой операции.

— Противодействие со стороны спецслужб и правоохранительных органов.

Не наблюдалось.

— Состояние членов группы.

В целом, состояние членов оперативной группы никаких опасений не вызывает. Случаев неподчинения, либо игнорирования прямых приказов не зафиксировано. Оперативники относятся к исполнению своих служебных обязанностей со всей серьезностью и ответственностью. Особо необходимо отметить весьма результативную работу Десятого по вторичной агентуре.

Морально-психологическое состояние членов группы опасений не вызывает.

— Потребность в дополнительных силах и средствах.

Желательна дополнительная поставка аппаратуры для прослушивания и слежения.

— Финансы.

Отчет прилагается.

Аякс

24.01.2009. Краина, г. Кировогорск. ул. Соколовская. 22:14

— И вот представляешь, она и говорит: "Дай мне его на время. Чего, жалко, что ли?". Как тебе, а?

Тело молодой женщины затряслось неслышным смехом. Она инстинктивно попыталась еще глубже спрятаться под теплое одеяло и уютно уткнулась под мышку Толику. Он знал эту ее привычку. После секса она обожала вот так вот свернуться клубком и устроиться у него под боком, словно маленький котенок, инстинктивно жмущийся к теплу. Она могла так лежать часами. Иногда молча, иногда болтать без умолку. Рассказывать какие-нибудь глупые истории про своих подруг. Или про сына. Обо всем и ни о чем.

И ему это было приятно. Особенно, когда слабо горел торшер в дальнем углу комнаты. Особенно, когда за окном — холод и слякоть, и темнота, и неизвестность. А самое страшное в такие темные и холодные ночи то, что за окном — только прошлое, и никакого будущего. Только прошлое смотрело на него из темноты…

Как тогда, когда уже не было патронов. Когда верный, сроднившийся с ладонью "Стечкин" отброшен в сторону, беспатронный, опустошенный, бесполезный. Когда не было связи. Не было ничего вокруг. Только темнота. И холод. И мелкий, кажется, режущий кожу лица дождь. И тишина. И в этой тишине протяжный, жалобный, словно рев раненого слона где-то далеко за спиной, гудок локомотива. И состав, медленно, как будто нехотя, начинающий ползти в черную вселенскую даль. Совсем рядом — ползущий товарный вагон, на который нужно вскочить и уехать. Обязательно надо уехать. Потому что если не уехать — тогда смерть. Тогда убьют. Они будут здесь уже скоро. Обязательно будут. Такого не может быть, чтоб они не приехали. Приедут — и убьют. И не просто убьют. Порвут в клочки. От ярости, от звериной злобы. И — не единого шанса…

Но он не может вскочить на него. Потому что напротив — стоит он. И безумно странно все это как-то. Они — словно братья. Родные братья. И нет сейчас во всей Вселенной никого ближе, чем они. И нет вообще никого, кроме них во всем Мироздании. Пусто в мире. Холодно и тихо. Да дождь ледяной царапает лицо. И они вдвоем, друг напротив друга. Не живые и не мертвые. И состав ползет так медленно-медленно…

И нет между ними ненависти. И делить им нечего. И роднит их эта тишина и безысходность огромного, черного и холодного мира больше, чем кровные узы.

Одна между ними только разница. Одному обязательно нужно вскочить на этот вагон. Он для него — последний рейс из подземного царства. Последний. А второй — допустить этого никак не может. И никто в этом не виноват. Вся прошлая жизнь логично и закономерно привела их в это темное место с холодным, дьявольски холодным и мелким дождем и тишиной в темноте. И тусклым, словно торшер в чьей-то уютной комнате, старым уличным фонарем, раскачивающимся над входом в деревянный барак, утопающий в темноте. И с этим последним поездом…

Толику показалось тогда, что он ему улыбнулся. Глазами. Они стояли молча друг напротив друга, сжимая в руках ножи. И он ему улыбнулся…

Схватка длилась не больше пяти секунд. Оба были профессионалами, много времени не требовалось. Толик рванулся к нему, и отблески стали заметались вокруг, словно светлячки. Широкое лезвие "финки" вошло в его бедро как в масло, не достав, как потом выяснилось, до бедренной артерии пол сантиметра. Но Толик даже не почувствовал боли. Его кинжал в этот самый момент вошел противнику в живот по самую рукоять.

Времени больше не было. Состав уже отъехал метров на десять и продолжал набирать скорость. Толик, из последних сил зажимая рану на бедре, догнал последний вагон и взобрался на пустую платформу, оставляя за собой на шпалах кровяной след, который тут же смывался дождем. А он, тот самый, так и стоял на коленях, держась на живот, и улыбался ему одними глазами…

— Ну как, дать тебя, что ли, на время?

— Что? — Толик отвел взгляд от торшера. — Извини, пупсик, я задумался….

— Говорила тебе! — Она элегантно вытащила из-под одеяла тонкую красивую руку и шлепнула его по животу. — Не называй меня пупсиком?

— Где малой-то? — Червонец властно взял ее руку и спрятал обратно под одеяло. — Ты меня опять начала насиловать еще с порога. Даже "здрасти" сказать не дала…

— Да бедный же ж ты мой! У отца он по выходным.

— Ах, да. Точно. Забыл. — Толик нагнул голову и поцеловал женщину в лоб. — Как там у тебя на работе? Чего нового?

— Да чего там может быть нового? — Она устало вздохнула. — Одно и то же. Единственное, слухи, вроде, ходят, мол, начальником городского УВД Киян недоволен. Могут заменить…

— Чего так?

— Не знаю. Может, денег наверх стал отсылать мало.

— Какая же ты все-таки циничная! — восхитился Червонец. — Кстати, как там дела с твоим полезным человеком.

— А как там дела с моим гонораром?

— В порядке. Я все уладил. Как договорились, половину принес сегодня. Остальное — после дела. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — А ты не боишься заниматься со мной такими опасными делами?

— Да ладно… Ваши игры эти мальчишечьи… — Женщина плавно, но решительно освободилась от держащей ее голову ладони. — Думаете, все это имеет значение? — Она отвернулась и уставилась немигающим взглядом в ночную темноту окна. — Все эти шпионства ваши… Вы ведь никогда не взрослеете. Так и остаетесь мальчишками. Все что-то кому-то доказываете. Воюете, боретесь за какие-то идеалы…

Толик молча слушал. Не перебивал. Лишь медленно и как-то особенно нежно перебирал тонкими пальцами ее красивые блестящие черные волосы, раскинутые по подушке.