— Ребята, а чего это у вас тут? — вдруг тихо спросил он, причем сам не ожидал от себя такой смелости.

— Восстание, дед… — после долгого молчания, ответил Саша.

— Восстание?! — изумился Петрович. — Против кого?

— А то ты не догадываешься? — насмешливо бросил Толик. — Против сволочи "желтой" всякой, которая страну "америкосам" продала.

— Во на как? — Петрович потер лоб. — И чего ж Вы хотите делать-то?

— Известно, чего… — глубоко вздохнул Максим Павлович. — Выгонем их всех в три шеи на "западенщину". Пусть там орут да бесятся, сколько хотят. Упираться станут — им же хуже. А мы — к России…

"Хвост" их двух машин неотрывно следовал за машиной Петровича. "Пятерка" въехала в ворота и остановилась на просторной заасфальтированной площадке перед большим складом. Большие двустворчатые ворота были настежь открыты. Вокруг было бы совсем темно, если бы не тускло горевший уличный фонарь над входом.

Машины, ехавшие сзади, остановились слева от "пятерки". Невдалеке, ближе к входу на склад, стоял желтый "Дельфин" с раскрытой передней дверью пассажирского сиденья, и несколько легковушек. Людей нигде не было.

— Пошли… — коротко бросил Саша, — ты тоже с нами, — сказал он Петровичу, вылезая из машины.

В ночной тишине раздались хлопки дверей. Из двух машин тоже вылезали люди. Такие же обычные мужики и молодые партии, что и пассажиры Петровича. И выражения лиц у всех одинаковые: каменные, неулыбчивые…

— Здравствуйте… — сказал кто-то робко.

Ему никто не ответил.

Из открытых ворот склада вдруг стали выбегать вооруженные мужчины.

"Ого, человек сорок, — автоматически отметил про себя ошарашенный Петрович".

Практически все были в обычной гражданской одежде. Кроме двух-трех в камуфляже. Однако, видно было, что форма эта, так сказать, домашняя, не новая, надетая "по случаю".

У всех — разгрузка с рожками и гранатами и "калаши". Кое у кого — укороченные, десантные. Крепкий полный усатый мужик — с ручным ленточным пулеметом на правом плече… Кое у кого черные платки на шеях, повязанные так, чтобы можно было быстро закрыть лицо, а на левой руке какие-то непонятные повязки. В темноте не разобрать. Трое несли большие новенькие флаги

"Краинские, вроде, — скользнул взглядом по ним Петрович. — Да не совсем… Наш-то — просто двухцветный. А этот — с трезубцем посередине. И российский — в верхнем правом углу…".

Высокий спортивный парень, положив на переднее сиденье автомат, внимательно осматривал рацию. Двое бойцов погрузили в "Дельфин" несколько одноразовых гранатометов.

— Живее, народ, живее, — поторопил группу боец с закрытым платком лицом, стоящий у ворот, немного в глубине помещения, с автоматом в руках. — Пять минут у вас… Давайте, в конец склада… Бегом. Там дверь открыта.

Мужчины, как по команде, резко сорвались с места и пробежали через большое помещение, заставленное каким-то поддонами и коробками, к небольшому дверному проему, из которого был виден яркий свет. Петрович не отставал, тем более что сзади его подгонял Саша.

Картина, открывшаяся взору заскочивших в дверь мужчин, на секунду заставила их испуганно остановиться и инстинктивно сбиться в кучу. Небольшое помещение было залито светом множества ламп и завалено каким-то мусором на три-четыре метра в высоту. У левой стены были сложены ящики разных размеров, в большинстве своем, либо пустые, либо вскрытые. Метрах в пятнадцати от входа на несущей колонне был прикреплен большой флаг с уже известной Петровичу расцветкой. Рядом стояло несколько столов, занятых разными предметами.

На составленных друг к другу школьных партах лежал большой раскрытый черный футляр, в котором в ряд стояло несколько десятков одинаковых раций со светящейся маленькой зеленой точкой вверху. Рядом лежала толстая пачка листовок. На одном из столов лежали несколько красивых пистолетов в кобурах и магазины к ним.

"Стечкины", — уважительно отметил Петрович.

Возле колонны, прямо на полу, на мужчин смотрели составленные на сошках в ряд пулеметы "ПКМ". Рядом — несколько коробок с уже заправленными лентами и сменных стволов. За ними на почтительном расстоянии красовались, по всей видимости, также подготовленные для стрельбы гранатометы "АГС-17".

"Солидно, — сам того не заметив, покивал Петрович. — Очень солидно".

Возле сложенных ящиков стояло множество "калашей" с пристегнутыми рожками. Большинство АКМ, но были и укороченные. Здесь же, как то небрежно были сложены в кучу ручные гранатометы "Муха". На столах рядом — всякая всячина. Какие-то приспособления, дымовые шашки, вроде, пара ящиков с гранатами. Один стол уставлен большими ручными фонарями. А в углу, как Петровичу показалось, мешки сложены. Пригляделся… Нет, разгрузки… Рожками запасными забитые. И ящики тут же, с бутылками. Горлышки обернуты каким-то материалом.

— Стань в сторону, — потребовал Саша, пальцем указывая Петровичу направо.

Петрович торопливо отошел и молча наблюдал за происходящим, хлопая глазами и переводя взгляд с одного человека на другого. Через секунду к нему подбежал низенький пузатый и, как видно, жутко перепуганный мужичонка в белой грязной футболке.

"Тоже таксист, — сразу понял Петрович, с первого взгляда распознав коллегу по цеху. — Брат, так сказать, по несчастью….".

— Мужик, а мужик…Чего это тут? — испуганно спросил таксист, как то умоляюще глядя на него.

Петрович неопределенно отмахнулся.

Возле столов, заложив руки за спины, стояли три человека с закрытыми платками лицами. Все трое — в черной форме и армейских ботинках. У каждого на ремне — кобура. Глаза — решительные, спокойные, вселяющие уверенность. В руках — какие-то бумаги на планшетах.

— Командиры групп! — резко выкрикнул тот, что стоял посередине.

— Ярыгин, Двадцать седьмая, четыре, — выкрикнул первым Саша.

— Коломоец, Сорок первая, шесть, — гаркнул кто-то из толпы.

— Панарин, Двадцать первая, пять…

— Почему не шесть? — быстро пролаял черный, стоящий справа.

— Не явился на точку сбора.

— Ярыгин, ко мне с группой! — крикнул тот, что посередине.

К нему тот час же побежали пассажиры Петровича. Двое других призвали к себе остальные две группы.

В помещении началось хаотичное движение. Но это — на первый взгляд. На самом деле, по наблюдениям Петровича, все было как раз таки очень организовано. Подбежавшие бойцы получали резкие и точные указания одного из трех парней. Затем следовало броуновское движение молекул. Кто-то бежал в угол и набирал сразу несколько разгрузок, а затем нес их в одну точку. Кто-то брал автоматы. Командиры хватали рации, флаг и листовки.

— Сорок первая, возьмите один цинк с патронами, — не отрываясь от бумаг, выкрикнул один из парней. — Вам может понадобиться…

"Эх, была не была", — выдохнул Петрович и подбежал в надевающему разгрузку Саше".

— Командир, возьми меня! — почти крикнул он.

Тот молча уставился не Петровича, оглядел его с головы до ног. Другие бойцы не обращали на происходящее никакого внимания.

— Тебе, дед оно зачем? — буркнул, наконец, он.

— Затем же, зачем и тебе, — неожиданно резко ответил таксист.

Саша хмыкнул и посмотрел на стоящего посередине бойца с завязанным лицом. Тот краем глаза наблюдал сцену.

— Возьми автомат, — бросил он Петровичу, что-то помечая в бумагах. — Тебе хватит. И "зажигалок" захвати штук пять, — крикнул он в спину бегущему к ящикам таксисту, — там пакеты рядом…

— Четыре двадцать! — громко крикнул один из парней, глядя на висящие на стене большие электронные часы, отсчитывающие секунды.

Петрович, тяжело дыша, закинул автомат за спину и огляделся. Все мужчины были вооружены и теперь стояли, примерно разделившись на три части, поправляли на себе разгрузки и бегло осматривали оружие.