— Что ты там делаешь?!

— Гуляю, жду тебя.

— Надеюсь, на этот раз ты никуда не исчезнешь?

— Зачем? Я тебя люблю и никуда от тебя не денусь. И не надейся, любимый!

Отдав телефон девушке, я присаживаюсь на скамейку в тени. Как прекрасно никуда не спешить, не убегать, не бояться, а просто спокойно жить!

Сижу на скамейке в скверике напротив театра Ивана Франко. Наблюдаю, как резвятся трехлетние ребятишки, пока их мамы что-то горячо обсуждают, энергично жестикулируя, ослабив контроль за своим потомством. Меня беспокоит то, что малыши возятся у бортика фонтана с головами львов, извергающими хрустальные струи. Несмотря на все старания, никому из них не удается забраться на бортик, и они бегут к чугунной собачке, примостившейся у ног чугунного же хозяина — в прошлом популярного комедийного актера Николая Яковченко, любившего здесь отдыхать. Мамы сразу бросаются вдогонку за чадами и, вернув их к небезопасному фонтану, продолжают свой бесконечный разговор.

Как для осени, еще довольно тепло, но листья уже постепенно приобретают золотисто-бурый окрас. Пройдет немного времени, это убранство опадет, и тогда повсюду будет ощущаться сладковато-приторный запах тления и похоронных венков. Время истекает неуловимо, и мы это замечаем лишь на кратких остановках на полустанках, в паузах сумасшедшей гонки, которая называется жизнь. Чем ближе мы к конечной станции, тем дольше становятся эти паузы и короче расстояние между полустанками.

Огромная уродливая тень, напоминающая страшного монстра, выросла рядом с моей и словно готовится ее заглотнуть. Тени — это неразлучные с нами наши двойники. Они бесхитростны и ничего не скрывают. Смерть у многих древних народов означала расставание физического тела с тенью, отправляющейся в подземное царство для существования в единой ипостаси.

— Нечего стоять столбом! Присаживайся, Мануель, — говорю, не поднимая головы.

— Рад тебя видеть, Иванна.

Тень глотнула мою и безобразно растолстела.

— А я тебя — нет.

— Без нашей помощи ты бы не вернулась обратно.

— Меня мучают подозрения, что в происходящем со мной вы активно участвовали.

— Зато все благополучно закончилось.

— Для меня — да. Я снова вместе с Егором, через неделю у нас свадьба. Тебя нет в списке гостей, тех, кого я хотела бы видеть на этом торжестве.

— Я не напрашиваюсь. Ты знаешь, о чем я тебя хочу спросить. Можешь не спешить с ответом, я могу прийти через месяц или через год. Время не играет роли, так как впереди у нас вечность, ну, или почти вечность. Многие мечтали бы оказаться на твоем месте.

— Помнишь легенду об Агасфере? Он отнюдь не счастливчик, и вечная жизнь дана ему в наказание. Мой ответ такой же, как и прежде: не хочу и не буду! Забери это. — Протягиваю ему анкх. — Сыта до не хочу путешествиями во времени! Надеюсь, на этот раз вы не станете меня помещать в психушку или куда похуже?

— В этом нет необходимости. Анкх оставь у себя, возможно, со временем ты сама захочешь встретиться со мной.

— Я хочу забыть обо всем, что связано с этим крестиком, а он будет мне об этом напоминать. Выбирай: или я его сейчас зашвырну в фонтан, или ты заберешь его у меня.

— Будь по-твоему. — Мануель протягивает руку, и я кладу на раскрытую ладонь анкх.

В глубине души мне жаль расставаться с ним, ведь он меня неоднократно выручал. Вроде бы анкх — неодушевленный предмет, а ощущение такое, словно прощаюсь с другом.

— Хотела узнать (просто женское любопытство) о судьбе ведьмы Илоны. Или теперь я не могу об этом спрашивать?

— Илона, не зная механизма действия ловушки времени, просчиталась и попала в конец восемнадцатого века. В каком-то смысле ей повезло, так как, окажись она в своем времени, костра инквизиции было бы не избежать. В новом для себя времени она прекрасно адаптировалась, окрутила аристократа, тот женился на ней, затем вышла за другого, в итоге графиня Илона оказалась при дворе французского короля Людовика XVI в роли фрейлины королевы. Французская революция отправила на гильотину многих аристократов, возможно, и ее не миновала эта участь. По крайней мере, ее следы затерялись.

— Чтобы у вас кто-нибудь потерялся! Ну ты меня и насмешил, Мануель! Не сомневаюсь, она вас заинтересовала своей способностью быстро адаптироваться при смене времен, и теперь она одна из вас — эмиссар времени. Вы забыли, что она была пособницей кровавого чудовища — графини Батори — и…

— Это и в самом деле тебя не касается, — холодно прерывает меня Мануель.

— Хорошо, оставим Илону. Какова судьба Ульяны?

— Она умерла от гангрены. Ловушка времени в Невицком замке заблокирована, и больше никто в нее не попадет. Есть еще вопросы?

— Прощай!

Я быстро поднимаюсь и, не оглядываясь, иду к выходу из скверика. Достаю мобильный и набираю номер Егора.

— Я соскучилась по тебе! Хочу немедленно тебя увидеть! Встречаемся через полчаса в нашем кафе на Подоле. И никаких отговорок! — истерично выпаливаю на одном дыхании.

— Я уже там, любимая, и жду тебя! — Слышу счастливый смех Егора. — Тебя ожидает букет роз без колючек, как ты любишь.

Вагон метрополитена полупустой, но я не сажусь, а, с нетерпением ожидая встречи, стою у дверей. Мне выходить на станции «Контрактовая площадь», это через одну. По вагону идет невысокий парень, продавец газет, и хорошо поставленным голосом актера драмтеатра рекламирует свой товар:

— В мире непознанного! Феномен блуждающих могил! На Байковом кладбище обнаружена могила французской графини, исчезнувшая с парижского кладбища Пасси!

Протягиваю деньги и беру газету. Выйдя на платформу, удивляюсь своему поступку: ведь сама не так давно была журналисткой подобной бульварной газеты и знаю, что большинство сенсаций — выдумка самих журналистов или психически больных людей. Решаю, не читая, выбросить газету, но не оставлять же ее на сиденье! Сую газету в сумочку и спешу на встречу с любимым. У нас все будет хорошо! Иначе и быть не может! Стать счастливой так же просто, как сделать вдох!

27 февраля 2013 года