Литмир - Электронная Библиотека

Соня открывает дверь черного хода, и мы выходим в больничный сад. Я с жадностью вдыхаю ночной воздух, напоенный ароматом трав и другой растительности. Нарушая тишину, рядом стрекочет кузнечик. Я ощущаю умиротворенность, и так хорошо становится на душе! Соня теперь держится увереннее, ее движения четкие, как у человека, который не сомневается в том, что поступает правильно. Она освещает нам дорогу фонариком, хотя и света луны достаточно. Неожиданно Соня резко останавливается.

— Что это?

В луче фонаря вижу стоящую у стены стремянку, которая должна находиться в запертой каптерке, расположенной возле черного хода. У меня радостно колотится сердце — достаточно сделать несколько шагов, и через мгновение я окажусь на воле! С трудом сдерживаю себя: я не могу подвести Соню, если сбегу, у нее будут крупные неприятности.

— Готовится побег? — Соня, повернувшись ко мне, ослепляет меня светом фонарика.

Я понимаю, о чем она думает: я специально подбила ее ночью выйти в сад, где все приготовлено для побега. И тут меня осеняет.

— Скорее наоборот: кому-то ночью потребовалось проникнуть на территорию больницы и ему в этом помог кто-то из медперсонала.

— Кому и для чего? — с сомнением произносит Соня, перестав светить мне в лицо.

После того как мои глаза вновь привыкают к темноте, я уверенно говорю:

— Чтобы это узнать, нам надо попасть в морг.

В устремившемся вверх здании угадывается его ритуальное предназначение. И одновременно в его облике мне видится нечто живое, затаившееся, словно хищник перед прыжком на добычу. Я даже мотаю головой, чтобы прогнать наваждение. Хотя окна закрыты ставнями, через щель из одного из них пробивается слабый лучик света — там явно кто-то есть.

— Что будем делать? — шепотом спрашивает Соня.

— Пожалуй, нам стоит вернуться и сообщить об этом дежурному врачу.

Умираю от любопытства, очень хочется заглянуть внутрь, но озвучила то, что считаю наиболее разумным в данном случае.

— Раз мы здесь, то должны посмотреть, что там происходит, а дежурному врачу могу позвонить по мобилке — она у меня с собой, — говорит Соня.

Вижу, она полна решимости. Соня боялась темных сил, в основном существующих в воображении человека, а столкнувшись с реальной опасностью, храбрится, явно недооценивая ее.

— Ну что ж, пойдем, — опрометчиво соглашаюсь, не в силах побороть любопытство.

Соня выключает фонарик, но уже через несколько секунд мы прекрасно ориентируемся благодаря свету звездного неба и луны. С молчаливого согласия Сони я первой заглядываю в щель, образовавшуюся из-за неплотного прилегания ставни. Увиденное повергает меня в ужас!

На секционном столе лежит растерзанное тело Любы. Живот вскрыт, видны сизо-бордовые внутренности, точнее, то немногое, что там осталось. Фигура в операционном одеянии, в длинном резиновом фартуке, заляпанном кровью, с маской на лице и в надвинутой на самые брови шапочке вытаскивает толстую коричневатую лепешку — видимо, печень — и помещает ее в прозрачный сосуд. Я чувствую, как к горлу подступает тошнота, но какая-то сила удерживает меня на месте. Фигура вооружается скальпелем и, переместившись к голове Любы, начинает производить манипуляции с глазом.

— Что там? Дай посмотреть! — нетерпеливо шепчет Соня.

Будучи в шоковом состоянии, я уступаю ей место. Никогда не считала себя слабонервной, но увиденное меня потрясло.

— Японский бог! — довольно громко произносит Соня. — Любу разбирают на органы, извлекают из глаза роговицу.

Надо что-то делать! Я оттаскиваю ее от окна.

— Хватит, насмотрелись! Звони в милицию или куда хочешь, но этого мерзавца надо задержать!

— Профессионально действует, специалист. Кто бы это мог быть? — бормочет Соня.

Увиденное потрясло ее не меньше, чем меня. Она словно в трансе, не осознает опасности нашего положения.

— Пусть милиция разбирается, — говорю я.

— Надо поставить в известность дежурного врача, а уж потом…

— Звони! — Я снова приникаю к щели.

В прозекторской вижу еще одну фигуру, точно так же экипированную, как и первая. Этот человек укладывает сосуды, в которых что-то бултыхается, в большую сумку. Видно, он спешит. Первый патологоанатом начинает приводить тело несчастной Любы в порядок. Он запихивает в живот тряпки и начинает зашивать. Вдруг слышится звонок мобильного телефона. Патологоанатом в окровавленных перчатках продолжает делать стежки и что-то говорит другому, закончившему складывать сосуды с органами в сумку. Тот выпрямляется, подходит к первому, засовывает руку в карман его халата, смотрит на высветившийся номер звонящего и отрицательно качает головой. Соня дергает меня за одежду.

— Феликс Маркович не отвечает. Наверное, сто грамм выпил и лег отдыхать. Что там происходит?

— Их двое. Они уже заканчивают.

— Что будем делать? Возвращаемся и…

Неожиданно в ее руке мобильный телефон громко разражается мелодией «Ориентация — Север». Соня, увидев номер звонящего, довольно кивает. Я понимаю, что это «проснулся» Феликс Маркович, и тут мне все становится ясно! Прежде чем она отвечает, я выхватываю у нее телефон и сбрасываю вызов.

— Бежим! — командую ей.

Соня недоуменно на меня смотрит, а я вижу позади нее быстро приближающуюся фигуру. Схватив за руку, я тащу Соню за собой и в отчаянии кричу:

— Скорее, Соня! Опасность!

Подчиняясь мне, она сделала пару шагов… В этот момент что-то хрустнуло под ногами преследователя, и она оглянулась.

— А-а-а! — закричала Соня, вырвала свою руку и бросилась бежать в сторону больничного корпуса.

Глупее в нашем положении трудно было что-либо придумать, преследователь буквально дышал нам в затылок. Я с трудом догнала ее, хотела остановить, но она вырвалась и побежала к черному ходу. Следовать за ней было неразумно, и я резко рванула в сторону. Боковым зрением я заметила, что Соню у самой двери настигла темная фигура и повалила на землю… Раздался ее отчаянный крик о помощи, но сразу же стих.

Неожиданный маневр позволил мне оторваться от другого преследователя, сероватым пятном маячащего в темноте. Видимо, патологоанатомы сбросили тяжелые резиновые фартуки, мешающие быстро передвигаться.

Как ни странно, я не боюсь. Дыхание ровное, ритмичное, ноги, соскучившиеся по бегу, легко увеличивают расстояние до преследователя. В голове бьется мысль, что надо вернуться и помочь Соне. Чуть снижаю темп, даю возможность преследователю приблизиться, уже слышу за спиной его тяжелое дыхание. Со спортом он явно не дружен. Резко остановившись, приседаю, с трудом удержав равновесие. Прием, неоднократно использовавшийся мною в детстве, когда играли в «догонялки» или «квача». Преследователь, наскочив на меня, летит на землю, пропахивая ее носом.

Меняю направление, бегу к черному ходу, чтобы помочь Соне. В этот момент вижу двигающийся мне навстречу серый силуэт второго преследователя, понимаю, что Соне не смогу помочь. Этот бежит гораздо быстрее, чем тот, от которого я избавилась. Делаю рывок в сторону, едва ускользаю от него, но он не отстает. Приходится бежать, напрягая все силы. Количество принятых лекарств и малоподвижный образ жизни в последние два месяца дают о себе знать, и только отчаяние помогает не сбавлять темп. Если бы второй преследователь не был в хирургическом одеянии, стесняющем движения, мне не удалось бы убежать от него.

Но куда бежать? Игра в догонялки по саду в конечном счете может закончиться для меня проигрышем, несмотря на увлечение легкой атлетикой в юности. Укрыться в морге, запереться изнутри? А дальше что? Впереди замаячил силуэт первого преследователя, пришедшего в себя и подключившегося к погоне. Он бежит мне наперерез.

Вижу стремянку, прислоненную к стене, и, добежав до нее, стремительно взбираюсь по ней на забор. Оказавшись наверху, ногой отталкиваю стремянку, та валится на землю. Этим выигрываю несколько спасительных секунд. Спрыгнув на землю по другую сторону забора, бегу в направлении поля подсолнечника, которое тянется вдоль дороги, ведущей в село. Надеюсь укрыться там и уже тогда решить, как дальше действовать.

20
{"b":"178444","o":1}