Я думала поселиться с Эльсамере только тогда, когда мы с Джорджем станем слишком стары для жизни в походных условиях, но после происшедшего со мной несчастного случая выяснилось, что моя покалеченная правая рука нуждается в длительном лечении, и Эльсамер стал моим домом на несколько лет. В это время я не могла целиком посвятить себя изучению леопардов, требовавшему многолетних непрерывных трудов. Но я все же совершала небольшие путешествия между операциями. Это было необходимо для расширения различных Фондов Эльсы в защиту диких животных, которые теперь завоевали всемирное признание. С тех пор как я стала инициатором создания Фонда Эльсы в Англии, я успела осознать, как важно участие Эльсы во всемирном движении за сохранение диких животных, особенно в США. Подбодренная взносами, полученными от школьников, которые собрали средства в Фонд Эльсы, организуя вещевые лотереи, ярмарку сластей и другие мероприятия по сбору денег, я стала убеждать доверенных лиц Фонда Эльсы в Лондоне развернуть аналогичную кампанию в США, так как полагала, что гонорары, которые финансировали организацию Фонда Эльсы в Англии, не могут гарантировать необходимых средств на вечные времена и что необходимо продолжить нашу работу и в США. Поэтому мы создали совет доверенных лиц в Калифорнии, имея в виду основание бездоходной организации Фонда Эльсы в защиту диких животных. На это потребовалось целых четыре года.

А школьники тем временем провели денежные сборы в пользу Эльсы и открыли первый клуб Эльсы в штате Миссури. У инициаторов появились последователи. Чтобы облегчить клубам распространение информации и пополнить фонды, ежегодно публикуется прекрасно иллюстрированный учебный комплект — результат исследований образа жизни диких животных. Успех Фонда Эльсы способствовал появлению такого же Фонда Эльсы в Канаде. В 1975 году меня пригласили в Японию для организации Фонда Эльсы. Каждая организация работает независимо от другой в соответствии с законами своей страны, но все ее участники ставят перед собой одну и ту же задачу: так воспитывать людей, чтобы они понимали ценность дикой природы и охраняли ее. Все организации проводят работу по созданию национальных парков и резерватов для содержания диких животных и исследования повадок и привычек диких животных, живущих в естественных условиях.

Помимо Фонда Эльсы в защиту диких животных, действующего сейчас в Англии, США, Канаде, Кении и Японии, мы используем гонорары, полученные и в других странах.

После того как я уехала из национального парка Меру, меня стало очень заботить потомство Пиппы, и я поняла, что о развитии ее детей и о том, приносят ли они потомство, я смогу узнать только в том случае, если буду периодически посещать Меру.

Во время первых четырех поездок туда мне посчастливилось найти двух ее потомков второго помета — Тату с ее двумя детенышами и Уайти с одним детенышем-самцом.

Посетители парка несколько раз видели Уайти с детенышем, который был очень робким. Однажды утром я нашла их возле болотца, где оба отдыхали под кустом. Как только я приблизилась к ним в лендровере, малыш убежал, хотя Уайти подпустила мою машину на расстояние нескольких метров, продолжая спокойно лежать на месте. Локаль — егерь-африканец, бывший моим помощником на протяжении тех лет, пока я жила в лагере в Меру, — оставался вместе со мной в машине. Мы сидели не шелохнувшись, надеясь, что детеныш вернется. Так и случилось. Он возвратился, когда Уайти позвала его, издав тихий звук, похожий на стон, по-видимому убедивший малыша в том, что нам можно доверять. Оба гепарда провели время полуденной жары, дремля под кустом; они оставались там, пока жара не спала и не стало достаточно прохладно для их дальнейшей деятельности. Чтобы проверить память Уайти, я предложила ей воду в старой миске, из которой она всегда пила еще котенком. Уайти подошла напиться так свободно и непринужденно, как будто мы не были с ней в разлуке три с половиной года.

Детеныш Уайти сначала было убежал, но, когда я села в машину, вернулся и хотел попробовать жидкость из странного сосуда. Тут Уайти оттолкнула его, не позволив подойти к миске, и наконец прогнала. Сама же она продолжала лакать и не проявила никаких признаков нервозности, даже когда я подошла к ней, чтобы добавить в воду сгущенного молока, на такое близкое расстояние, что могла коснуться ее рукой. Напившись, она медленно пошла прочь.

К моему удивлению, ее малыш появился снова и осторожно подошел к миске. Фыркнув на разбавленное молоко, он недовольно сморщил нос и быстро побежал за матерью. Затем они неторопливо скрылись из виду. Уайти все еще вела себя со мной как с другом и даже передала свое доверие ко мне своему детенышу.

Во время следующей поездки в Меру, в мае 1972 года, меня снова сопровождал мой добрый старый Локаль, который был неотъемлемой частью моей жизни в Меру в прошлом, и мы оба были счастливы от того, что он мог оставаться моим помощником во время моего пребывания здесь.

Когда мы проходили мимо одного дерева, Локаль схватил меня за плечо и зашептал: «Посмотрите, на что вы могли наступить». На расстоянии нескольких сантиметров от своей ноги я увидела свернувшегося кольцом большого питона. Он не мог двигаться, потому что внутри его было что-то огромное. Вероятно, он только что проглотил козла, равного по размеру газели Гранта, и был не в состоянии защищаться; даже маленький шакал мог бы сейчас откусить ему голову. Локаль сказал, что пройдет не меньше месяца, а может быть, даже и больше, прежде чем питон переварит эту огромную порцию еды. Насколько ограниченны его движения, мы поняли, когда он, едва двигаясь, заполз под ближайший куст, который, конечно, не мог защитить от хищников, но все же служил каким-то укрытием. Меня поразило, как может сильно растягиваться кожа питона, когда он проглатывает убитую добычу, — одна чешуйка отделялась от другой примерно на два с половиной сантиметра.

В течение нескольких дней мы «навещали» питона. Он продолжал оставаться под тем же кустом.

Мы часто следили за грифами, кружившими над каким-либо местом, в надежде, что они приведут нас к добыче, убитой детьми Пиппы, но каждый раз оказывалось, что это только добыча львов; хотя львы и интересовали меня, но в то же время их присутствие усиливало мое беспокойство, так как я знала, что львы враждуют с гепардами. Однажды, когда мы обследовали колючие кустарники в надежде найти в их тени наших гепардов, мы увидели, как оттуда украдкой выбираются львы. Очевидно, мы нарушили их полуденный отдых, но, к счастью, они или были слишком сонными, чтобы нападать на нас, или, возможно, поняли, что мы не желаем им зла.

На этот раз визит в Меру совпал со временем ежегодной миграции слонов, и, поскольку лагерь был расположен на их пути, мы встречали этих гигантов очень часто. Однажды вечером, когда я сидела в своей маленькой брезентовой ванне прямо на лоне природы, наслаждаясь теплым воздухом и глядя на звезды, два слона, тихо, как привидения, появились из темноты и быстро направились ко мне. Я бросилась в палатку — больше для собственного успокоения, чем с целью самозащиты, — но оба гиганта прошли мимо меня в поисках удобного водопоя и направились вверх по реке.

В другой раз меня разбудило ритмичное жевание у самой палатки. Думая, что эти звуки издает пасущийся буйвол, я выглянула в маленькое окошечко и увидела огромного слона. Он стоял так близко, что все заслонял собой. У меня не было времени советоваться с Локалем, единственное, что я могла сделать, — громко закричать. Гигант повернулся, сделал несколько шагов и оглянулся, видимо удивленный непривычным звуком. Когда я закричала снова, он свернул в сторону и в конце концов исчез в темноте.

День, проведенный в буше, никогда не бывает скучным, однако не всегда он бывает удачным. Как раз в один из таких утомительных дней, бродя по плато, покрытому лавой, мы заметили несколько кустов акации. Они были похожи на кусты, под которыми наши гепарды всегда любили лежать во время жары, пользуясь тенистой завесой как местом, откуда они могли наблюдать за всем, что происходит на равнине, не выдавая своего присутствия.