— Началось... Слушай, Джованни, мне нужно поразить эту шишку фигурами высшего пилотажа. Чтобы от нас отстали и не лезли с проверками.

— Похоже, проверки тебе совсем не нужны, а?

— Ты и трети всего, что я тут провернул, не знаешь, — признался Бускалья. — Но показуху начальство любит. А я, как ты помнишь, совсем не ас. Так что выручай — блесни мастерством.

22 марта 1942 года, авиабаза Литториа

Генерал прибыл.

Осмотрел чистые казармы, аккуратно одетых летчиков. Взглянул на выстроившиеся на поле «Савойи». Пожал руку командиру эскадрильи.

Лейтенант Фаджиони явился, уже готовый к вылету.

Генералу принесли кресло. Он уселся, закурил сигару. Солнце сверкало на его сапогах.

Фаджиони поднял в небо тяжелый трехмоторный самолет и... начал выписывать «мертвые петли» и «бочки».

У генерала аж дух захватило:

— Ваш лучший пилот летает на бомбардировщике как на легком истребителе!

— Именно так, — наклонил голову капитан Бускалья.

— Ну а вы, капитан, что ж не показываете высший класс? — прищурился генерал.

— О, я приготовил для вашего превосходительства гораздо более интересный аттракцион, — ответил Бускалья. — На самом деле я хотел пригласить вас принять участие в боевом вылете. Посмотрите, как я пилотирую самолет в условиях плотного зенитного огня противника...

После этого генерал отбыл, и ни одной проверки со стороны высокого начальства в элитной эскадрилье Бускальи не проводилось.

12 ноября 1942 года, побережье Алжира

Флайт-лейтенант Стоунмен поднял кружку пива:

— За удачу!

Бухту прикрывала 154-я эскадрилья «Спитфайров». Накануне английским летчикам удалось отогнать четыре итальянских S.M.79: те уже подходили к побережью и заходили на цель, когда истребители набросились на них.

Сбить трехмоторник трудно, самолет большой и живучий. Но один они все-таки отогнали прямо на зенитные орудия, и он взорвался, буквально забросав палубу корабля ошметками машины и останками тел экипажа. Прочие ушли, сбросив торпеды мимо цели.

Сегодня атака итальянцев повторилась. И надо же было такому случиться! Как раз в ту самую бухту и в то самое время вылетел патруль «Спитфайров».

— Мы ведь могли там оказаться раньше или позже, мы могли вообще в другую бухту вылететь! Вот что значит — оказаться в нужном месте в нужное время.

— Одна «Савойя» сгорела, — добавил сержант Томсон. — Все мы видели, как она падает.

— Говорят, двух летчиков подобрали живыми. Французы утащили их в свой госпиталь.

10 сентября 1943 года, лагерь военнопленных, штат Мэриленд

— Капитан Бускалья, — обратился майор Дебби к вошедшему, — как вам должно быть известно, ваше правительство подписало с союзниками перемирие. Мы предлагаем вам вступить во вновь образованную итальянскую армию.

Бускалья провел в плену год. Сменил несколько лагерей — в Теннеси, Арканзасе, Северной Каролине. Теперь вот Мэриленд. Неволя везде одинакова.

Он помнил, как горел, падая в море, его самолет. Помнил, как во французском госпитале закрыл глаза раненому товарищу, который, как и он, пережил тот бой. В отличие от Бускальи — ненадолго.

Теперь ему вновь предлагают летать.

Раздумывал он недолго.

— Я согласен.

26 июня 1944 года, расположение эскадрильи «Бускалья», Северная Италия (Итальянская Социальная республика)

— Как — Бускалья вернулся? Разве он жив?

...Посмертно награжденный Золотой медалью за воинскую доблесть, погибший герой войны, чье имя носит оставшаяся верной Муссолини торпедоносная эскадрилья, — жив и воюет на стороне союзников?

— Срочно переименовать!

«Под рукой» оказался другой погибший герой войны — капитан Фаджиони. Он командовал «группой Бускальи» до самой своей смерти в апреле сорок четвертого. Теперь за дуче сражалась «группа Фаджиони». Главное — сохранить лицо.

23 августа 1944 года, 7 часов 20 минут, аэродром Кампо Везувио, район Неаполя, расположение «Stormo Baltimore»

Командовать новым подразделением оказалось нелегко. И причина была отнюдь не в персонале — соединение укомплектовано итальянскими пилотами. Причина — в самолете.

Союзники дали «второсортным» летчикам «второсортные» машины — устаревшие американские бомбардировщики «Балтимор».

— Если тебе нужно мое мнение, то вот оно: хочешь жить — летай хоть на корыте, — высказался майор Эрази, старый товарищ и бывший командир Бускальи.

Аэродром был неудобным: небольшая площадка, со всех сторон окруженная оливковыми рощами и виноградниками.

Неудобен и самолет. Он сильно отличался от привычной «Савойи» на взлете и посадке, ошибок не любил. Бортинженера не было, поэтому пилоту приходилось самостоятельно следить за двигателями, расходом масла и топлива.

Но хуже всего было то, что двигатели сильно «крутили» самолет влево. На «Савойе» винты вращались в другую сторону.

Как командир, Бускалья считал своим долгом освоить самолет как можно быстрее. И нынешним утром решил попробовать взлет самостоятельно.

Он запустил моторы, прогрел их и начал выруливать на полосу.

Развернувшись против ветра и придавив тормоза, дал полный газ. Моторы взревели на взлетном режиме. Бускалья начал разбег.

Скорость возрастала, и самолет начало заносить влево, где находились стоянки. Останавливаться было уже поздно. Бускалья попытался взлететь.

Молотя пропеллерами воздух, задрав нос и кренясь на левое крыло, «Балтимор» взлетел, перевернулся и рухнул в оливковую рощу. Самолет загорелся, но летчик был еще жив.

...Автомобиль несся в Неаполь — в госпиталь. Эрази гнал что было сил. Он остался с раненым другом до самого конца: Карло Бускалья умер на следующий день.

© А. Мартьянов. 09.06. 2013

76. Двадцать первый «фоккер»

14 ноября 1934 года, Южный Амстердам, завод компании «Фоккер»

— Никто не имеет права разговаривать со мной в таком тоне! — негромко произнес доктор Эрих Шацки и поправил очки в тонкой золотой оправе.

— А в каком тоне с вами разговаривать, если вы не понимаете самых обыкновенных вещей? — глава фирмы Антон Фоккер пожал плечами. — Я не интересуюсь вашими политическими взглядами. Если вам было угодно не сойтись во мнениях с Адольфом Гитлером — это ваше дело. Вы бежали из Германии. Очень хорошо. Однако не нужно требовать, чтобы я выдал вам дополнительный кредит доверия в связи с этим прискорбным обстоятельством! Вам был заказан самолет для колониальных войск в Юго-Восточной Азии.

— И я работал над проектом тщательно и добросовестно, — мрачно ответил Шацки. — Вы не можете упрекнуть меня в недоработке проекта. Я вложил в ваш самолет все свои новые идеи, рассчитывая, таким образом, послужить... Да черт побери! — вскинулся он. — Мои передовые мысли, мои находки должны были послужить к вашей пользе, к вашей же славе, господин Фоккер.

— Мне достаточно моей собственной славы. — Безупречно элегантный, красивый, раздражающе холеный Антон Фоккер пожал плечами. — Вас наняли для того, чтобы вы выполняли работу, а не развивали собственные творческие идеи. Специфика применения нового истребителя в колониях требует не рекордных показателей, а легкости управления, неприхотливости обслуживания, удобства эксплуатации. Нужно было думать не о совершенстве обводов и скоростях, а о том, что самолету придется взлетать с плохо оборудованных площадок и работать в жутких климатических условиях.

— Однако следует учитывать, что гипотетический противник... — начал было Шацки.

— Кто? — перебил его Фоккер. — Китай? Япония? Не смешите меня, доктор Шацки! Кто принимает всерьез японскую авиацию? В общем, так. Проект я у вас изымаю. Его переработкой в соответствии с требованиями займется новый ведущий конструктор — господин Беелинг.