поместья Салисбери Холл. Ехать недалеко — пять миль.

— Абсурд! — сказал Бишоп, наклоняясь к рулю автомобиля. — Конструкторский состав

нарочно эвакуировали подальше от возможного места бомбежки. И вот вы мчитесь прямо

в эпицентр...

Де Хэвиленд не ответил. Он сделал знак остановить машину — до завода оставалось

меньше мили. Вышел. В небе виден был «Юнкерс». Навстречу ему шел какой-то другой

самолет. «Харрикейн»! Сэр Джеффри стиснул зубы.

Ju-88 падал. За ним тянулся длинный шлейф дыма.

Бишоп тоже выскочил из машины, подбежал к шефу, тяжело дыша.

— Сбит, сэр! Падает!

Земля вздрогнула от сильного взрыва.

Сэр Джеффри направился к машине:

— Едем. Необходимо оценить ущерб.

Вместе с инженерами завода и руководителями цехов он ходил среди дымящихся

развалин. Кто-то из работников позаботился дать де Хэвиленду респиратор.

Погибших вытаскивали из-под развалин и относили на площадь перед административным

зданием.

— Двадцать один убитый, — доложили сэру Джеффри. — Еще около семидесяти

раненых. Отойдите, сэр, здесь тяжелый воздух.

Сэр Джеффри сел на скамью. Он чувствовал страшную усталость.

— Самолет?.. — прохрипел он.

— К сожалению... — Бишоп подошел к нему с блокнотом в руках. Блокнот был весь в

черных пятнах копоти, и руки у ведущего инженера тоже были черны. — К сожалению,

сэр, почти все деревянные заготовки для прототипа уничтожены.

«Нас могут задержать, но нас не остановят», — вспомнились де Хэвиленду слова сына.

Он улыбнулся. Под респиратором улыбки не было видно.

25 ноября 1940 года, Хатфилд

Ярко-желтый самолет стоял на аэродроме, готовый к взлету.

Такой жуткий канареечный цвет был выбран нарочно — чтобы исключить недоразумения

с зенитчиками.

Силуэт «Москито» не был известен английской службе ПВО. А в деле обороны работало

правило: сначала стрелять, а потом уже задавать вопросы. Незнакомому самолету грозила

опасность.

Но де Хэвиленд, который занимался своей работой уже больше тридцати лет, знал, как

уладить дело.

Основные агрегаты самолета доставили из Салисбери Холл на завод автотранспортом еще

в начале ноября. Здесь произошло последнее чудо: сборка.

Шеф-пилот фирмы, Джеффри-младший, поднял самолет в воздух.

Через полчаса он совершил посадку. Свершилось. «Москито» в небе. Как обычно, в

первом полете шасси не убирали.

Первым из самолета вышел пилот, за ним — пассажир, ведущий инженер Бишоп.

Бишоп озабоченно хмурился.

— Ну что ж, джентльмены, всех благодарю за работу, — произнес ведущий инженер. —

Будем летать, будем испытывать самолет. Условия у нас неблагоприятные, наступает

зима. Оно и к лучшему. Наш «комарик» должен доказать, что никакие погодные

неприятности ему нипочем.

11 декабря 1940 хода, Хатфилд

Сэр Джеффри облачился в свой старый летный комбинезон.

Несмотря на возраст, де Хэвиленд сохранил юношески стройную, подтянутую фигуру.

Комбинезон до сих пор был ему впору.

Он перехватил взгляд сына:

— Не говори мне, что я слишком стар, чтобы летать, — предупредил он. — Я испытывал

самолеты, когда тебя еще на свете не было.

— Это-то и пугает, — пробормотал Джеффри-младший.

Но он говорил не всерьез. Отец всегда очень ответственно относился к своим машинам. И

до недавнего времени действительно все испытывал в полете сам.

— Я буду спокойным пассажиром, — обещал сэр Джеффри.

— Не сомневаюсь, сэр, — спокойно отозвался сын.

Несколько дней назад Бишоп летал на «Харрикейне» следом за испытуемым «Москито» и

обнаружил интенсивные завихрения за мотогондолами. В некоторых режимах полета это

могло привести к флаттеру.

Бишоп внес изменения. В задней нижней части мотогондол смонтировали щелевые

закрылки. Теперь предстояло убедиться в том, что новшество работает.

— Что происходит? — спросил де Хэвиленд сына. — Почему ты выключил двигатель?

— На правой мотогондоле вспучилась обшивка, — ответил Джеффри-младший. — Идем

на левом моторе. Все в порядке, сэр.

«Москито» совершил нормальную посадку. Де Хэвиленд ступил на землю аэродрома,

постоял несколько секунд, приходя в себя. Потом на его лице появилась улыбка.

— Срочно ремонтировать! — приказал он. — В конце года члены правительства Британии

желают видеть новые самолеты. Мы должны успеть.

30 декабря 1940 года, Салисбери Холл

— Что ж, — сэр Джеффри откинулся в кресле и взял чашку горячего чая. — Время сейчас

не такое, чтобы состязаться со своими же и праздновать победу англичан над

англичанами. И все же... — Он отпил глоток. — Что скажете, Бишоп? Вчерашние

испытания были очень впечатляющими, не так ли?

— О да, сэр, — кивнул Бишоп, подлаживаясь под тон шефа. — Несомненно.

— Прекрасные самолеты — истребитель Хоукер «Торнадо», например, — продолжал де

Хэвиленд. — Лорд Бивербрук был просто в восторге.

— Разумеется, сэр, — подхватил Бишоп. — А бомбардировщики «Стирлинг» и

«Галифакс»? Они были прекрасны.

— И все-таки именно «Москито» был отмечен как блестящий проект! — заключил де

Хэвиленд. — Блестящий, джентльмены! Более того. Мы получили второй официальный

заказ — на постройку ста пятидесяти самолетов. Мне также порекомендовали расширить

производственные площади, поскольку нас ожидают куда более крупные заказы.

Он поднял чашку чая, подержал ее в воздухе, потом поставил ее на поднос и позвонил:

— Глэдис, принесите, пожалуйста коньяк.

Он взял стакан, коньяк блеснул благородным темным янтарем.

— За «Москито»! За его счастливый полет!

© А. Мартьянов. 30.11. 2012.

37. Многообещающая неудача

17 декабря 1922 года, Москва, бывший завод «Дукс»

Николай Николаевич Поликарпов внимательно оглядел собравшихся.

С этими людьми ему предстояло трудиться плечом к плечу, строить самолеты для

молодой Советской власти — поднимать Республику на крыло.

До сих пор дела обстояли плохо.

Завод «Дукс» национализировали еще в восемнадцатом и тогда же переименовали в

Государственный Авиационный завод — ГАЗ № 1.

Но от одного только переименования толку мало. Завод был, а самолетов не было —

выпуск их прекратился. «Разруха».

Технически образованные работники покидали завод. Остальные перебивались кто как

мог.

Хуже всего обстояли дела, наверное, в конструкторском отделе. Снабжение там

прекратилось вовсе. В чертежи самолетов заворачивали колбасу, если удавалось ее

достать.

Никаких идей там не зарождалось. А если бы какая-нибудь идея случайно забрела на

бывший завод «Дукс», то в панике убежала бы прочь: отсутствовали материальные

средства к ее воплощению.

Что можно начертить плотницким карандашом по газетной бумаге?

Казалось, советская власть забыла об авиационном заводе...

Но это, конечно же, было не так. Несколько месяцев назад появилась программа

восстановления и расширения предприятий авиационной промышленности.

Николай Николаевич был мобилизован возглавить конструкторский отдел завода ГАЗ №

1. И вот теперь он проводит первое собрание трудового коллектива.

Их совсем немного: четверо инженеров и десять человек чертежников.

Двое перешептывались:

— Почему Коля?

— Потому что он ведущий сотрудник, — отвечал другой.

— Куда он нас вел, простигосподи, — вздохнул первый.