Ее разбудил мужской голос и прикосновение его руки. Открыв глаза, она увидела какой-то яркий свет и подумала, что наступило утро.

— Джорджия! Дорогая! — услышала она шепот Конрада. — Я так боялся проснуться и обнаружить, что ты ушла.

— Я хотела так сделать, — призналась она.

— Слава Богу, что не сделала.

— Я поняла, что, если уйду, потом буду горько жалеть об этом. Скажи, почему ты не поцеловал меня после того, как ушел твой приятель Энтони?

— Не хотел начинать то, что, как я знал, не смогу закончить, — быстро ответил Конрад.

Его мгновенная реакция на ее вопрос не понравилась Джорджии. Все это выглядело так, как если бы ответ был домашней заготовкой.

— Честно говоря, мне показалось, что, вернувшись в цивилизованный мир, ты просто передумал.

— Выброси из головы такие нелепые мысли, улыбнулся Конрад. — Трудно поверить, что эту роскошную сорочку ты носишь с собой в рюкзаке, — задумчиво произнес он, ласково поглаживая шелковые складки, едва прикрывавшие ее грудь.

— Ты прав. Я купила ее только вчера для придания себе храбрости.

— Ты и без этого храбрая девочка. У тебя это от природы, — продолжал гладить ее набухшие груди Конрад. Казалось, он был не в силах оторваться от ее тела. Его рука властно легла на подтянутый живот Джорджии, потом спустилась ниже на бедро, повторяя соблазнительные изгибы ее молодого, стройного тела. Он как будто предъявляет свои права на меня, подумала она, содрогаясь от его прикосновений. — Теперь, когда у нас есть противозачаточные средства, мы можем заняться любовью, — хрипло произнес Конрад. — Конечно, если ты все еще хочешь этого.

— О да, — радостно улыбнулась ему в ответ Джорджия, подумав, как смешно бы выглядела, если бы вдруг начала сопротивляться. «Уж если ты разденешься, то куда ж ты денешься», — вспомнила она слова популярной песенки.

— Давай оставим свет, чтоб я мог видеть тебя, — предложил Конрад.

Краска стыда залила ее щеки.

— Я тоже хочу видеть тебя, — прижав палец к его губам и прикусив собственную нижнюю губу, прошептала Джорджия и вдруг с неожиданной для нее самой силой воскликнула: — Конрад, дорогой! Обними меня крепче! Я всегда была такой зажатой в любви. Сними с меня эти искусственные оковы, которые я сама на себя наложила. Освободи меня от них.

— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, — с нежностью произнес Конрад. Убрав с лица Джорджии волосы, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

Вопреки ее ожиданию, первые поцелуи вовсе не были страстными. Напротив, он целовал медленно, не спеша, как целуют, когда знают, что впереди масса времени и некуда торопиться. Но разочарование было минутным. Уже в следующее мгновение она ощутила всю сладость и чувственность такой медлительности. Вслед за губами нежное прикосновение ощутили ее веки, скулы, потом ложбинка у основания шеи.

— Прошу тебя об одном, моя дорогая, — прошептал ей в ухо Конрад. — В порыве страсти не ударь по раненой ноге.

— Этого не будет, милый. Я имею в виду удара. Значит, я могу потерять голову от страсти? Ты мне это обещаешь? — Она с вызовом взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы. — Честно говоря, я немного боюсь.

— Сделаю все, что может сделать мужчина, — принял вызов Конрад. — Как ты думаешь, почему я так осторожен? Потому что у меня предчувствие, что нас ждут ураганные страсти.

— Значит, ты тоже боишься? Слава Богу, что не я одна, — облегченно вздохнула Джорджия, запуская руку в его густые жесткие волосы. — Если бы ты знал, как мне все эти дни хотелось гладить тебя по голове.

Он взял ее руку и положил себе на грудь, чтобы она могла ощутить биение его сердца. Затем осторожно спустил руку ниже.

— У тебя важное преимущество. — Джорджия смутилась. — Никакой одежды.

— Восстановим равенство? — предложил Конрад. Отбросив одеяло, он медленно стал снимать с нее ночную сорочку.

Джорджия, не отрываясь, смотрела на его обнаженное тело, такое прекрасное, с великолепными мужскими пропорциями и гордо стоящим членом.

В следующее мгновение его ладонь легла на ставшие влажными лепестки ее влагалища, и Джорджия почувствовала, как где-то в глубине ее забился пылающий пульс. Одна ее рука неистово ласкала его крепкие ягодицы. Другая осторожно гладила шелковистую, упругую поверхность его вздутого члена.

Резким движением Конрад полностью сбросил с нее рубашку и замер. Казалось, он только сейчас впервые увидел ее вздымающуюся высокую грудь, нежный изгиб бедер, темный треугольник волос внизу живота…

— Это всего лишь я, — не сдержала улыбки Джорджия.

— Я не представлял себе, что женское тело может быть таким прекрасным, — воскликнул Конрад, и в его глазах блеснул огонь желания.

— Ты тоже кажешься мне удивительно красивым, — призналась она.

Видимо, ему показалось, что язык слишком беден, чтобы до конца выразить его чувства. Взяв в руки ее лицо, Конрад надолго припал к губам Джорджии. Целуя его в ответ, она думала только об одном: умрет ли она уже сейчас от счастья или это случится позже, когда ее охватит всепоглощающая страсть, приближение которой она явственно ощущала.

Крепко сжав ее грудь, Конрад взял в рот сосок и начал лизать его своим влажным горячим языком, отчего тот моментально стал таким же твердым, как камешки на тропинке в каньоне. Сдавленным голосом она выкрикнула его имя и откинулась на кровать, желая только одного — чтобы он поскорее накрыл ее своей тяжестью. Обхватив Конрада за плечи, она с неизвестно откуда взявшейся силой потянула его на себя.

— Секунду, дорогая. — Он протянул руку к стоявшей рядом с кроватью тумбочке, на которой лежали маленькие цветные пакетики.

— Я сама их купила и совершенно забыла про них, — призналась Джорджия.

— Это звучит как комплимент мне, — совсем по-мальчишески самодовольно улыбнулся Конрад.

— Милый, я никогда не знала, что у секса столько оттенков. Только что мне казалось, что я умру, если ты немедленно не войдешь в меня, а теперь я готова смеяться над твоими шутками.

— Может быть, это и есть та самая душевная близость, о которой мы с тобой говорили?

— Не знаю, но я вовсе не хотела сказать, чтобы ты перестал ласкать меня и ограничился шутками, — вспыхнув от смущения, призналась Джорджия. — Впрочем, ты прекрасен, чтобы ни делал, но, когда смеешься, ты особенно неотразим.

— Прекрасен и неотразим, — повторил Конрад. Взяв за талию, он легко приподнял ее и посадил верхом на себя. — Прими меня, Джорджия, — как сквозь туман, донесся до нее его голос.

Он вошел в нее так легко, как будто ее влагалище было специально скроено для его члена. Ее легкие, осторожные движения вверх-вниз в сочетании с его мощными толчками создавали восхитительный ритм, удивительным образом сочетавший в себе негу и ярость, нежность и силу. Их тела раскачивались в унисон, точно так же, как в унисон бились их сердца.

По тому, как на мгновение замер, выгнув свое длинное тело, Конрад, Джорджия поняла, что сейчас последует взрыв. И от этой мысли у нее самой мгновенно наступил оргазм, заставивший ее со стоном упасть ему на грудь.

Их крики слились в один вопль, от которого, казалось, содрогнулись стены. Судороги сладострастия плавно перешли в чувственную дрожь.

— Тебе хорошо? — услышала она поразивший ее своей ненужностью вопрос.

— Ты спрашиваешь, хорошо ли мне? — с трудом разомкнув губы, спросила Джорджия. — Мне не просто хорошо. Ты подарил мне неземную благодать, и я без ума от восторга. Я чувствую себя опустошенной и в то же время полной сил и энергии, одновременно пресыщенной и голодной… Может быть, достаточно?

— Ты хочешь сказать, что побывала на небесах?

— Не только на небесах. Казалось, весь мир был у моих ног, — вдруг всхлипнула Джорджия.

— Не плачь, дорогая. — Конрад осторожно пальцем снял нависшую на ее ресницах слезу. — Не могу видеть твои слезы.

— Я испытала такое счастье, что мне даже стало страшно, — призналась она.

— Ты не должна ничего бояться. — Он успокаивающе обнял ее. — По крайней мере, пока мы вместе.