— Просто… я подумал… что, может, мы могли бы договориться… как-нибудь…

Здесь вся самоуверенность Рональда окончательно улетучилась. В горле у него пересохло, и ему срочно понадобилось сделать глоток. Он поднес к губам полную до краев чашку и попытался отпить.

В этот момент Пачкуля перегнулась через стол, изо всех сил пихнула Рональда под локоть и завопила:

— Рональд! Посмотри, что ты наделал! Ты пролил чай на свою новую мантию! Сейчас же снимай ее, я сбегаю простирну!

— Ах, Пачкуля, до чего же ты неуклюжая! — воскликнула Шельма и ринулась вытирать Рональда первой же попавшейся тряпицей, которой оказалась подстилка из корзинки Дадли. Она набросилась на племянника столь стремительно, что тот от неожиданности потерял равновесие, покачнулся на стуле и с тихим стоном полетел на пол.

В довершение ко всему в этот самый момент решил воротиться домой блудный Дадли. Он впрыгнул через окно и первым делом столкнулся нос к носу со своим злейшим врагом Хьюго, который в качестве приветствия показал коту язык и запустил пригоршню мармеладок в его единственный уцелевший глаз. За этим последовала стремительная погоня, в результате которой вся находившаяся на столе еда переместилась на свежевымытый пол Шельминой гостиной.

А в это время под столом Рональд из последних сил отбивался от Пачкули, которая пыталась силой стащить с него мантию, и непременно бы в этом преуспела, если бы Шельма не пришла племяннику на помощь.

Как развивались дальнейшие события, мы, пожалуй, здесь описывать не станем, а лучше сразу сообщим, чем закончился вечер. А закончился он тем, что Пачкуля вместе с Хьюго были в очередной раз с позором изгнаны из Шельминого дома. В очередной раз Пачкуля лишилась статуса лучшей подруги. Ей даже не удалось заполучить ни одной звездочки с мантии волшебника, не говоря уже о всех семи.

Правда, ей удалось до отвала наесться в гостях.

И придумать новый гениальный план.

Глава пятнадцатая

Семь звезд с мантии Волшебника

луб волшебников располагался высоко в Туманных горах, на некотором отдалении от Непутевого леса. Дело в том, что волшебники не очень-то любят разгуливать по лесам и продираться через бурелом. Они предпочитают фланировать по ровным ярко освещенным улицам, красоваться друг перед другом в дорогих мантиях, вести умные разговоры и при всем при этом желательно не вляпываться в болотную трясину. Но гораздо больше, чем фланировать в дорогих мантиях и вести умные разговоры, им нравится заседать в своем клубе. Поэтому большинство волшебников предпочитает селиться непосредственно в клубе.

Клуб этот был, как вы, наверное, уже успели догадаться, роскошным заведением. К нему вела подъездная дорожка, вымощенная желтыми и розовыми булыжниками причудливой формы. Вдоль нее били разноцветные фонтанчики. Стены клуба были украшены завитушками, фресками, магическими символами, горгульями и обильно политы золотой краской. Над самой высокой из башенок развевался волшебный флаг — несусветная мешанина из звезд, полумесяцев, молний и прочих закорючек.

— Так, значит, это и есть знаменитый Клуб волшебников, — пробормотала Пачкуля, обходя вокруг декоративного фонтанчика с цветными струйками. — Тоже мне, нашли чем гордиться. По мне, так скромная вонючая хибарка куда лучше будет. Все эти завитушки, арочки, звездочки, резные дверные молоточки, на мой взгляд, полная безвкусица.

— Ш-ш-ш, — прошептал ей Хьюго. — Нелься ли потише?

— А что за цвета?! Бе-е-е-е, гадость! Аж в глазах зарябило! Все такое розовое, золотистое… И чем, интересно, не угодил им практичный черный цвет?

— Госпоша! Потише, умоляю! — простонал Хьюго. — А не то нас застукать!

— Вот привязался, зануда. Знала бы, что так будет, ни за что бы с собой не взяла. Куда, скажи на милость, подевался твой хваленый хомячий азарт? А жажда приключений? Совсем в размазню превратился из-за этой уборки. Так, где мой маскировочный костюм?

Метла услужливо скакнула вперед и подала хозяйке перемотанный бечевкой газетный сверток.

— И фсе-таки ты сумасшедшая, — насуплено пробурчал Хьюго. Он не любил, когда его называли размазней. — Если Чепухинда обо фсем уснафать, она фыкинуть тебя ис шабаша, и я потерять работа.

— Вполне возможно, — ответила Пачкуля. — Я и сама с радостью от тебя избавлюсь. И так помощи никакой. Верчусь, понимаешь ли, одна, как белка в колесе. Я из кожи вон вылезла, чтобы раздобыть все ингредиенты, и теперь, когда осталось заполучить каких-то семь звезд, тебе меня не остановить. Если мой план сработает, мы сможем сварить эликсир уже этой ночью. Ну, как я выгляжу?

Хьюго окинул ее хмурым взглядом и замотал головой.

— Не пойдет, — заключил он.

— А я говорю, пойдет! — топнула ногой Пачкуля. — Посмотри как следует, я же само воплощение розовощекой пухлой прачки!

— Ничефо подобного, — упрямствовал Хьюго. — Прачки чистые. А ты грязнючая.

— Но на мне же чепчик и передник с оборками! — обиделась Пачкуля. Она вложила все свои познания в создание образа заправской прачки, даже позаботилась о том, чтобы из кармана передника торчали прищепки и кусок хозяйственного мыла (разумеется, краденого).

— Они тоше грязнючие, — не унимался Хьюго. — Не пойдет.

— А кто виноват! — рявкнула Пачкуля. — Если бы ты не выкинул мой плащ-невидимку, нам бы не пришлось сейчас устраивать весь этот спектакль с переодеванием!

— Я ефо не фыкидыфать, — уперся Хьюго.

— Ага, как же! Скажи еще, что ты вообще его не видел!

— Конечно, не фидел! Как я мог ефо фидеть, если он нефидимый?

— Ладно, давай сюда корзинку для белья. Нет у меня больше времени с тобой препираться. Смотри и учись. Стойте с метлой здесь и будьте готовы смыться по первому сигналу.

Пачкуля сгребла в охапку основную составляющую своего бутафорского реквизита, а именно потрескавшуюся красную пластиковую корзинку для белья, найденную на помойке, и зашагала по золотисто-розовой дорожке к главным дверям клуба.

— Да не туда! — зашипел ей вслед Хьюго. — К бокофым дферям! К бокофым! К слушебным!

Но было уже поздно. Пачкуля вовсю барабанила резным молоточком в парадную дверь. Вдобавок она еще что есть мочи дернула за веревку дверного колокольчика и как следует пнула дверь ботинком.

— Эй вы там, открывайте! — гаркнула она. — Да поживее!

— Она фсе погубит, — простонал Хьюго, обращаясь к метле. — Фсе погубит, я чуфстфофать. Слишком самоуференна. Нету сил смотреть.

Пачкуля все пританцовывала от нетерпения на пороге клуба и уже собиралась в очередной раз пнуть дверь ботинком, как вдруг одна из многочисленных звезд, украшавших дверь, подозрительно зашипела. Пачкуля отпрыгнула.

— Внимание, с вами говорит автоответчик, — раздался у Пачкули над ухом скрипучий голос. — Кто там? Чего надо? Отвечайте четко после звукового сигнала или убирайтесь восвояси.

Затем послышался жуткий треск, и наступила тишина.

— Я прачка, — крякнула Пачкуля прямо в звездочку. — Скромная, работящая прачка. Пришла забрать грязное белье.

Едва договорив, Пачкуля с ног до головы покрылась предательскими зелеными пятнами.

— Пароль! — прогремел голос.

— Сим-сим, откройся, — не моргнув глазом, отчеканила ведьма. — И побыстрее, пожалуйста. А то мне некогда. Мне еще нужно успеть… э-э-э… все перегладить. Да-да, именно, у меня скопилась куча неглаженого белья. Я же как-никак прачка.

Наступила тишина, нарушаемая лишь треском примитивного переговорного устройства (волшебники — они по большей части творческие личности и с техникой, как правило, не в ладах). Затем двери медленно и скрипуче отворились, и Пачкуля нырнула в вестибюль.

Внутри все было отделано красным бархатом. Из динамиков доносилась тоскливая органная музыка. Со стен смотрели портреты глупого вида бородатых старцев. От пестрого ковра на полу рябило в глазах. За стойкой с надписью «АДМИНИСТРАТОР» сидела скучающая девица-зомби с огромными серьгами и зелеными патлами, которая лениво жевала жвачку и листала журнал.