Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Читая книгу «История моего знакомства с Гоголем», студенты, несомненно, почувствуют, что в момент столкновения с Гоголем в гневе Аксакова звучали те самые «проклятые вопросы», то же неотступное «как жить», которые всегда волновали и великих классиков русской литературы XIX в. Чувства эти замечательно сильно выразил Белинский, сказавший всю правду о печально известной книге Гоголя[374].

В этот период Гоголь заблуждался, но Чернышевский глубоко прав, считая, что Гоголь был искренен. Аксаков тоже почувствовал облегчение, когда и он поверил в искренность Гоголя. В этот момент Гоголь решал те же «проклятые вопросы» о том, «как жить», которые были и для него самыми большими вопросами жизни.

Искренне, правдиво рассказывает Аксаков о своей все растущей тревоге за Гоголя, когда в писателе укрепилось «направление, которое впоследствии выросло до неправильных и огромных размеров» (113). Аксаков пишет об усиливающемся взаимонепонимании между ним и Гоголем, о своем горячем желании воздействовать на писателя, приостановить процесс, который неминуемо, по его мнению, вел к гибели художника. С. Т. Аксаков говорил будущим читателям Гоголя, что у писателя были друзья, которые не принимали его нового направления и прямо говорили ему об этом.

Трудно ли было С. Т. Аксакову откровенно писать об обидах, нанесенных ему Гоголем, были ли для него весьма сомнительны надежды на творческое возрождение Гоголя, казались ли ему недостаточными те причины, которыми он объяснял драму писателя, нам неизвестно. Ясно, однако, что Аксаков, работавший над книгой о Гоголе в 1854 г., т. е. в пору расцвета своего таланта, совсем не случайно не закончил эту книгу, которой придавал такое большое значение. Кратко он изложил свою точку зрения в материалах, подготовленных им для книги П. А. Кулиша «Записки о жизни Гоголя», но там он сказал лишь то, что считал возможным открыть своим современникам. Свою книгу о Гоголе для потомства он не закончил.

Как уже отмечалось выше, своеобразие позиции С. Т. Аксакова–мемуариста студенты определяют, сопоставляя ее с позицией П. В. Анненкова в его воспоминаниях «Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года». Эти воспоминания привлекают студентов. Они отмечают, что П. В. Анненков восполняет пробел в воспоминаниях С. Т. Аксакова: рассказывает о жизни Гоголя в Италии, в Риме. В противоположность Аксакову Анненков полон живейшего интереса ко всему, что Гоголь видел за границей. Но более всего его увлекает искусство: итальянские храмы, архитектура, художники. Живя с Гоголем, он постоянно встречается с русскими художниками, жившими в то время в Италии. Анненков писал под диктовку Гоголя первый том «Мертвых душ». Впечатляюще рассказывает он, как «мерно, торжественно», «с полнотой выражения» диктовал Гоголь, ощутимо было его «спокойное, правильно разлитое вдохновение». Как и Аксаков, Анненков знает Гоголя с начала 1830–х годов, но он говорит о совсем другой стороне жизни Гоголя — той, которая была недоступна Аксакову. Анненков знал Гоголя по Петербургу, встречался с ним в кругу его нежинских приятелей, с которыми Гоголь был прост и более откровенен.

Анненков работал над своими воспоминаниями о Гоголе в 1856 г., несколько позднее Аксакова. Книга П. А. Кулиша[375] уже вышла, Анненков был знаком с нею. Он упоминает о высокой оценке этой книги в печати и среди «превосходных воспоминаний»[376], помещенных в ней, называет и воспоминания С. Т. Аксакова. Анненков понимает, как много сил пришлось затратить П. А. Кулишу на разыскание уникального материала, который, по его мнению, будет положен в основание биографии Гоголя. Однако он справедливо не приемлет мелочность и морализирование самого Кулиша. Анненков, не называя П. А. Кулиша, полемизирует с ним и попутно излагает свою точку зрения на задачи биографа (и мемуариста). Анненков считает, что не дело биографа осуждать да и вообще оценивать мысли и дела человека, о котором он пишет. Его задача сводится к тому, чтобы понять и правильно «изобразить характер», поскольку речь идет о Гоголе, то «характер весьма многосложный». Биограф должен, утверждает Анненков, сохранять беспристрастие наблюдателя, спокойно и уверенно излагать логику развития психологии и поведения человека.

Студенты говорят, что Анненков не приемлет «Выбранные места». Но книга эта волнует его не столько освещением тех важнейших общественных вопросов, которые в глазах Белинского были «выше не только меня, но даже и Вас» («Письмо к Гоголю»), а главным образом судьбой и будущим автора «Выбранных мест»[377]. Не позиции, которые защищает Гоголь, а судьба его ставится Анненковым в центр внимания.

Преподаватель предостерегает студентов от преждевременных выводов об Анненкове–мемуаристе только на основании этих воспоминаний о Гоголе, рекомендуя прочитать самые значительные его воспоминания «Замечательное десятилетие 1838— 1848»[378]. Здесь же добавим, что сопоставление мемуаров С. Т. Аксакова и П. В. Анненкова будет сделано несколько позднее, когда личности обоих мемуаристов станут видны более отчетливо. Даем небольшую справку о П. В. Анненкове. Одновременно с воспоминаниями о Гоголе Анненков работал над «Материалами для биографии Пушкина». Труд Анненкова — первое научное издание поэта, самое значительное его литературное дело.

В этих «Материалах» беспристрастие и спокойный объективизм, которые П. В. Анненков считал обязательным для биографа, не всегда соблюдались. В издании сочинений Пушкина П. В. Анненков проводил свои принципы «эстетической критики», которые А. В. Дружинин, В. П. Боткин и он отстаивали в журнале «Библиотека для чтения» в противовес революционно–демократической критике «Современника». В пору разгоревшейся полемики между «пушкинским» и «гоголевским» направлениями П. В. Анненков стремился трактовать поэта как сторонника «чистого искусства». Свои статьи, излагающие взгляды на искусство в целом («О мысли в произведении изящной словесности», «О значении художественных произведений для общества», «Старая и новая критика»), П. В. Анненков также пишет одновременно с воспоминаниями о Гоголе. В них он защищает теорию «чистого искусства», утверждая, что искусство есть результат чистого «созерцания» жизни и общественные воззрения художника на его творчество воздействия не оказывают.

Эти замечания преподавателя могут вызвать дополнительные вопросы и высказывания студентов. Вероятно, читая анненковские мемуары «Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года», студенты обратят внимание на то, что их автор определяет литературные вкусы Гоголя чисто эстетическими его склонностями[379].

С. Т. Аксаков в его переписке с Гоголем

В курсе лекций по истории русской литературы XIX в. перед студентами постепенно открывается значение эпистолярного наследия классиков. При изучении творчества Пушкина, Белинского, Герцена, Тургенева, Л. Толстого, Чехова и других писателей неизменно привлекаются их письма, без которых нельзя понять ни творческого пути художника, ни его биографии, ни его замыслов, ни истории создания его произведений.

На практических занятиях студенты должны получить навык Самостоятельно обращаться к письмам писателя. Мемуары С. Т. Аксакова дают руководителю практических занятий возможность провести интересную работу с письмами С. Т. Аксакова и Гоголя, необходимость которой обусловлена спецификой книги «История моего знакомства с Гоголем». В своих воспоминаниях Аксаков рассказал о своем знакомстве с Гоголем только до сентября 1843 г., широко используя при этом свою переписку с писателем. Весь остальной, самый напряженный период отношений известен нам по переписке, тщательно подобранной сначала Аксаковым и его семьей, а затем сотрудниками музея «Абрамцево». Работая над письмами, студенты получают возможность самостоятельно разобраться в драматическом конфликте между Аксаковым и Гоголем.

вернуться

374

См.: Белинский В. Г. Поли. собр. соч., т. X. М., 1956, с. 212—220.

вернуться

375

См.: Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем в 2–х томах. СПб., 1856.

вернуться

376

Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1960, с. 65.

вернуться

377

См.: там ж е, с. 125.

вернуться

378

Там же, с. 133—374.

вернуться

379

См.: Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1960, с. 75.

70
{"b":"178241","o":1}