никто не смотрит на самолет.

— Камрад Вася, вы несправедливы, — запротестовал Ларош. — Не стоит повторять

расхожее мнение насчет наших самолетов.

— Назовите хоть один красивый! — потребовал Вася. — Мы со штаб-сержантом

сомневаемся.

Ларош задумался:

— Да вот хотя бы средний бомбардировщик LеО-45, «Лиор и Оливье», творение

инженера Эрнеста Пьера Мерсье. Действительно был изящный самолет.

— Небось, сами французы диву давались, — хмыкнул Билл Хопкинс.

Вася спросил:

— Кстати, кто такой этот Мерсье? Ничего о нем толком не знаю.

Франсуа Ларош кивнул:

— Причудливо доходит до нас информация о людях, которые жили когда-то, работали

над созданием новых самолетов… Убежден: мы должны знать о них больше. Но «больше»

не всегда получается. И вы правы, Вася. Взять хотя бы тех же французских

авиаконструкторов. Марсель Блок — антифашист, потерявший здоровье в немецких

концлагерях и все-таки проживший долгую и творческую жизнь. Девуатин работал на

Виши, потом скрывался в Латинской Америке и вернулся во Францию лишь под конец

жизни. Но и он продолжал работать в авиации. А вот об Эрнесте Пьере Мерсье нам

известно только несколько разрозненных фактов: что закончил Политехническую школу и

был по преимуществу инженером, с тридцатого года работал в фирме «Лиор и Оливье» и

умер 11 июня 1944 года.

— От чего же он умер? — заинтересовался Вася.

— В сорок четвертом году, как говорится, имелось много разных возможностей

умереть… — отозвался Франсуа. — Я не могу назвать точную причину и даже возраст.

Однако — в отличие от коллег, чья биография известна куда лучше, — Мерсье оставил

нам свои патенты на изобретения. И целых три из них можно отыскать в интернете. Они

отсканированы и находятся в свободном доступе.

— И что это за изобретения? — Хопкинс непроизвольно потер руки, словно уже разбирал

какое-нибудь сложное устройство.

Французский пилот ответил:

— Мерсье разработал тип капота для радиальных двигателей. В случае с LеО-45 это

имело, я думаю, решающее значение. Давайте просто расскажу с начала.

— Самый простой и надежный способ донести свою мысль до слушателя, — сообщил

Вася. — Терпеть не могу, когда начинают с середины.

— А как же интрига истории? — подмигнул Хопкинс.

— Обойдусь, — буркнул Вася.

— Итак, друзья мои, в один прекрасный день тридцать третьего года, если говорить точно,

то первого апреля, французские ВВС официально были признаны независимым родом

войск, — торжественно начал Франсуа.

— Первого апреля? — переспросил Вася. — Гусары, молчать!

— Бывают просто даты, товарищ младший лейтенант, — прошептал Хопкинс. — Не

мешай рассказывать.

— Обретя «независимость», французское авиационное командование решило, что следует

расширить круг задач авиации. Помимо взаимодействия с наземными силами, следует еще

выполнять стратегические операции. Да, Вася, все те же теории старого «доброго» Дуэ,

если вы об этом.

— Я ничего не говорил, — вставил Вася.

— Но это же очевидно: военные хотели новый бомбардировщик, — сказал Билл Хопкинс.

Франсуа кивнул:

— Точно. И сначала были построены настоящие летающие крепости: тяжелые,

защищенные несколькими пулеметными турелями… Очень быстро выяснили, что

самолеты эти медлительные, уязвимые, неуклюжие. Они не то что задачу выполнить —

они до цели долететь бы не смогли с такой маневренностью. После некоторых раздумий

решили: нужна скорость до четырехсот километров в час на высоте в четыре тысячи

метров. Подвижную переднюю турель снять, пулеметы, стреляющие назад, установить в

фюзеляже, бомбовую нагрузку разместить внутри — до тонны. Предполагалось, что эти

бомбардировщики смогут действовать не только днем, но и ночью. Экипаж — четыре

человека. Вот как-то так.

— Интересно, насколько реальный самолет отличался от заказа, — заметил Билл

Хопкинс.

— Как обычно, — отозвался Франсуа. — Сильно отличался. LеО-45 — прототип —

выпустили на заводе фирмы в Аржентиле, опередив конкурентов. Двигатель установили

«Испано-Сюиза» — радиальный двухрядный четырнадцатицилиндровый, воздушного

охлаждения. Приблизительно тысяча лошадиных сил.

— По голосу слышу — что-то не так, — заметил штаб-сержант.

— Капот, — подсказал Франсуа. — Но мы договорились, что я буду рассказывать по

порядку. Первый полет — шестнадцатого января тридцать седьмого. Главный недостаток

— площади вертикальный хвостовых поверхностей не хватает на взлете и при наборе

высоты. Соответственно потребовалось переконструировать двойные кили и рули. И тут

— бац! — завод в Аржентиле национализировали.

— Это помешало разрабатывать самолет? — осведомился Вася. — Насколько я помню,

национализация заводов…

— Не будем говорить о социализме, — взмолился Франсуа. — Иначе никогда не закончим

о LеО-45. Нет, работы над самолетом продолжали вестись полным ходом. И это

продолжалось до 6 декабря тридцать седьмого, когда заводской шеф-пилот Жан Думерк

аварийно посадил прототип на вспаханное поле — одновременно отказали оба двигателя.

— Самолет-то уцелел? — ахнул Вася.

— Спросил бы, уцелел ли летчик, — упрекнул его Билл Хопкинс.

Вася чуть покраснел.

Франсуа Ларош кивнул:

— Думерк не только уцелел сам, но и ухитрился спасти прототип, который после

аварийной посадки пробежал сто пятьдесят метров и нормально остановился. И вот тут

вступают на сцену специальные капоты двигателей, сконструированные инженером

Мерсье. Эта конструкция позволяла более эффективно охлаждать масло двигателей. Плюс

сопротивление было значительно меньше. Так что скорость у самолета возросла, он мог

развивать до шестисот километров в час. А вот двигатели по-прежнему вызывали

проблемы. Поэтому их заменили на «Гном-Рон». И до февраля тридцать девятого года

продолжались испытания самолета. В общем и целом, LеО-45 показывал хорошие

результаты.

— Меня поражает эта способность неспешно испытывать и усовершенствовать боевые

самолеты, — заметил младший лейтенант, — когда было уже очевидно, что война вот-вот

начнется. Иногда прямо хочется подтолкнуть творческую интеллигенцию, чтобы она

думала быстрее.

— Ну вот чей бы буйвол мычал, товарищ младший лейтенант! — упрекнул Васю

американец. — Можно подумать, в Советском Союзе…

Вася безнадежно махнул рукой:

— Я больше не буду перебивать товарища Лароша.

— Мерси. — Ларош улыбнулся. — LеО-45 был показан на Парижском авиасалоне в конце

ноября тридцать восьмого. Девятого июля тридцать девятого года три таких самолета

принимали участие в воздушном празднике в Брюсселе-Эвре, а затем четырнадцатого — в

день взятия Бастилии — восемь их красиво пролетели над Парижем. И наконец в начале

августа того же года в Реймсском центре испытаний военных самолетов создали звено с

пятью «Лиорами».

— А сколько их всего, кстати, выпустили? — поинтересовался Вася.

— Заказы были громадные — шестьсот там, шестьсот тут, — ответил Франсуа. —

Подключили больше тридцати субподрядчиков. Но реально этих самолетов было

поначалу не так уж и много. Сказалось, товарищ младший лейтенант, то, с чем и

советские производители сталкивались: недостаток материалов и комплектующих…

Плюс модернизация самолета шла буквально на ходу.

— Сейчас догадаюсь, — кивнул Вася. — Основную сборочную линию останавливать и