— Американцы, насколько я помню, пытались решать проблему постепенно, — заметил

Франсуа. — Держали смешанные авиагруппы — поршневые самолеты наряду с

реактивными.

— Ага, рубить собаке хвост по частям из соображений гуманизма, — вставил Вася.

— Ты пугаешь капитана Хирату своими неуместными замечаниями, — прошипел

Франсуа.

— Капитана Хирату не запугать! — вскричал Вася. — Или я ничего не понимаю в

японских офицерах!

— Товарищ младший лейтенант прав, — подтвердил Хирата. — Меня трудно запугать

собакой, у которой обрубили хвост. Тем более, что насчет реактивных самолетов

рассуждение верное: проблемы появились, и они были принципиально нового характера.

Вот, например: реактивные самолеты разгонялись медленнее, чем поршневые.

Соответственно, увеличивался риск при выполнении взлета и посадки.

— Если я не ошибаюсь, — заговорил Франсуа Ларош, — американцы решили

использовать на этапе взлета катапульту. Но при посадке вся ответственность ложилась на

сигнальщиков и группу руководства полетами. Именно им предстояло быстро и точно

оценить ситуацию. Если что — отправить летчика на второй круг.

Вася кивнул:

— Ага. И вот представим себе: летчик заходит на посадку, не снижая тяги двигателя. А

механик привык к поршневому самолету. В частности, что со стороны хвостовой части

машины ему ничто не угрожает. А теперь механик может быть запросто травмирован

реактивной струей. Или вообще выброшен за борт.

— С этой опасностью последовательно боролись, — заметил капитан Хирата. —

Пытались отклонять струю вверх. Обычно — за счет специальных дефлекторов на сопле

или подъема хвостовой части самолета при частичном складывании носовой стойки

шасси. Но вообще высокая скорость полета заключала в себе много проблем. Например,

система аварийного покидания самолета. Большие воздухозаборники привели к тому, что

в случае вынужденной посадки на воду самолет превращался в топор — то есть шел ко

дну, причем с такой скоростью, что летчик не успевал даже ремень отстегнуть.

Американцы — не японцы, они куда более трепетно относятся к человеческой жизни.

Если воин погибает — его следует спасать. Отсюда — потребовалось больше самолетов

поисково-спасательной службы.

— Я же говорю — полная революция! — подытожил Вася.

— Ты говорил — полная эволюция, — напомнил Франсуа Ларош.

К разговаривающим подсела Зиночка.

— Вы тут такие веселые, оживленные! — сказала она. — О чем спор?

— О самолетах, Зинаида Афанасьевна, — ответил Вася. — Коньяк будете?

— Буду. Вы всегда говорите о самолетах?

— Первым делом самолеты, — ответил Вася. — Это не обсуждается. Но вы, Зинаида

Афанасьевна, конечно же, еще первее самолетов. И это тоже не обсуждается.

Зиночка засмеялась и шутя погрозила ему пальцем.

— Американцы готовили вторжение в Японию в мае сорок шестого, — задумчиво

произнес Хирата. — Руководство американского флота предложило поработать над

палубным

истребителем

с

турбореактивным

двигателем

сразу

трем

самолетостроительным фирмам. Устроило якобы конкурс между ними. Хотя на самом

деле приняло на вооружение все три модели. Но конструкторы этого не знали. «Норт

Америкэн» хотели быстренько переделать свой поршневой «Мустанг» P-51D под

реактивный истребитель. И живо столкнулись с тем, что нельзя просто так взять и

заменить двигатель. У турбореактивного двигателя оказался великоват диаметр... В

общем, они полностью перепроектировали фюзеляж, получилась летающая бочка. Поток

горячих газов портил палубу, поэтому для самолета взяли трехопорную систему шасси с

носовым колесом. Переделали крыло. Шасси, кстати, вынесли на крыло, пулеметы

засунули в носовую часть фюзеляжа.

— Вообще-то довольно функционально, — сказал Ларош. — Когда они там начали на нем

летать? С макета начали?

— Это был деревянный полноразмерный макет, который построили на калифорнийском

заводе фирмы «Норт Америкэн», — отозвался младший лейтенант. — Самолетик

показали макетной комиссии в мае сорок пятого, и ВМС заказали три опытных образца и

сто серийных машин. Тогда и появилось название «Фурия», — Вася повернулся к Зинаиде

Афнасьевне: — Вы не скучаете?

— Ах, нет, — ответила Зиночка. Она подперла подбородок кулачком и положила в рот

мармеладку. — Очень увлекательно, правда.

— И вот, 11 сентября 1946 года, — голосом сказителя продолжал Вася, — летчик-

испытатель фирмы «Норт Америкэн» Уоллес Лиен поднял самолет в воздух.

Знаменательная дата в судьбе каждого самолета. В общем и целом, после испытаний,

самолет... Зинаида Афанасьевна, вы уверены, что вам интересно?

— Да вы рассказывайте, а я потом скажу, интересно было или не очень, — ответила она и

взяла вторую мармеладку.

— FJ-1 Fury отличалась одной странной особенностью, — вмешался Франсуа. — Этот

самолет довольно часто бился. 20 ноября 1947 года самолет не вышел из пикирования, и

пилот погиб. 25 июня 1948 года самолет загорелся в воздухе, пилот погиб. Еще через год у

самолета на пробеге сложились шасси. С сорок седьмого по пятьдесят второй погибло

четыре летчика, было потеряно семнадцать самолетов. И при этом претензий к

истребителю у самих пилотов не возникало.

— Потому что у них возникла любовь к этой машине? — осведомилась Зиночка.

— Просто пилоты понимали, что летают на принципиально новой технике, которую еще

толком не освоили, — объяснил капитан Хирата. — Это логично. Преимущественно все

аварии объяснялись слабой подготовленностью летного состава к полетам на реактивных

машинах.

— А кто был вооружен этими «Фэри»? — спросила Зиночка.

— Первой их получила эскадрилья, стоявшая на базе в Сан-Диего, Калифорния, —

ответил Вася.

— А с кем они воевали? — удивилась Зиночка.

— Сами с собой, — вырвалось у Васи. — Осваивали технику. По преимуществу. В сорок

девятом Fury вывели в авиацию резерва ВМС. Их использовали как тренировочные

самолеты в учебных эскадрильях. Кстати, на них же тренировали технический состав. А

вообще их построили довольно мало — всего тридцать три экземпляра. Война-то

закончилась.

— Ну что я вам скажу, друзья мои, — заключила Зиночка, — это было очень интересно. А

теперь я хочу танцевать. Капитан Хирата, какие у вас планы на ближайшие десять минут?

© А. Мартьянов. 14.02. 2013.

70. «Сопвич». Просто «Сопвич»

Заметив фройляйн Брунгильду, товарищ младший лейтенант Вася приветливо помахал ей

рукой и чуть нахмурился, когда рядом с боевой подругой заметил Франсуа Лароша.

Ларош, как и фройляйн Шнапс, определенно питали склонность к «этажеркам» времен

Первой мировой. Не то чтобы Вася не ценил эти смешные самолетики... Но, скажем так,

бурного энтузиазма своих товарищей по сему поводу не разделял.

— Бонжур, камрад! — приветствовал его Ларош. — Как всегда, на нашем сервере летная

погода. Что не может не радовать.

— Бонжур! — ответил товарищ младший лейтенант и повернулся к фройляйн Шнапс: —

А также гутен таг.

Брунгильда кивнула в ответ и продолжила уже начатый разговор:

— ...И для России эта английская машина имела особенное значение, поскольку

«Сопвичей» к концу Первой мировой Россия имела изрядное количество. Не говоря уже о

тех «Сопвичах», которые производила сама.

— Вы имеете в виду аэропланы заводов Лебедева? — вступил Вася. — Лебедев,